Пальцы проскальзывают в карман, и я вытаскиваю смятый лист. Осторожно его разглаживаю, стараясь не стряхнуть пепел с сигареты.
Я писал, сердцем писал эти буковки, сложенные в слова. Писал на бумаге, то, что ты и так прекрасно знаешь… Так же, как знаешь и то, что у меня на сердце вырезано ножом твое имя, знаешь. Но не знаешь, что оно все последнее время кровоточит…
Знаешь, я бы сейчас многое отдал, чтобы все, что творится у меня в голове, каким-то образом собрать в кучу и закрыть под замок – до поры до времени, хотя бы до того, как ты вернешься из больницы.
Я просто боюсь сойти с ума со всем этим в моей башке. Мне очень нужно, чтобы все то, что происходит сейчас, хоть как-то решилось…
Эта встреча… Я ведь понимаю, что дальше не будет легче, даже если мы будем встречаться хоть каждый день – будет еще тяжелее. И не думаю, что только для меня.
Для тебя эти минуты были очень тяжелы физически, понимаю, что ты еще очень слаб… Но я так хочу быть с тобой не десять минут… Я хочу быть рядом и видеть тебя каждую секунду.
Господи, дай мне сил сейчас не думать об этом!
Фотографии…
Тебе нужна моя фотография, а мне нужна твоя, очень нужна…
Только те фотки, которые сделал Стив на вечеринке, так и остались у Кула.
Может быть, съездить к нему и забрать?
Вот прямо сейчас и поеду, если Кул дома.
POV Avt
Том позвонил Кулу, и тот с радостью ответил, что он может приехать к нему, хоть сейчас.
Кул… Отдельная история.
Он так и встречался со Стивом, тем парнем, что фотографировал Тома с Биллом на вечеринке.
Кул и Стив – взаимная симпатия, замешенная на страсти. Может, со стороны Стива это была даже любовь, хотя они никогда об этом не говорили. Но со стороны Кула эта была скорее необходимость, в чем-то болезненная. Ему нужен был кто-то, чтобы постараться забыть Тома.
И, наверное, ему действительно было так легче. Он даже был уверен, что смирился с таким положением вещей – Том НЕ его и никогда уже ЕГО не будет. Кул понимал, что тягаться с Биллом бесполезно. Том слишком любил этого красивого Черного Ангела, был от него без ума.
Кул отпустил Тома, смог…
И теперь все, что есть между ними – это только искренняя дружба и поддержка. Конечно, это было лучше, чем ничего.
Но сейчас, когда он ждал Тома, сердце у него забилось быстрее. И Кул это ощущал. Том всегда останется тем человеком, который будет для Кула единственным и неповторимым.
Том был у Кула первым. Первый секс, первая любовь. А это не забывается, к этому уже никогда в жизни не сможешь относиться спокойно.
Через полчаса раздался звонок в дверь.
– Давай, проходи, раздевайся, рассказывай – как все прошло, как там Билл?
– Ты один, что ли? – спросил Том, оглядывая через плечо Кула гостиную. – Пока один. Стив вечером придет. Если бы он знал, что ты заедешь, то пристал бы с фотосъемкой: он приобрел новый навороченный профессиональный фотоаппарат и теперь всех фотографирует. А вы с Биллом ему очень понравились, как модели. Оба фотогеничные, и тогда на вечеринке, вы всех поразили своим «имиджем».
Том улыбнулся и кивнул, устраиваясь в кресле.
– Да уж… Как мы с Биллом тогда… прикололись.
Кул плюхнулся в кресло напротив.
– Ладно, ты рассказывай, как в больнице дела? Как он?
Том выдохнул, опустив взгляд, чуть поджал губы, потом облизал их.
– Он так похудел, – чуть покачал головой, усмехнулся невесело. – Хотя и до этого был худой, а сейчас вообще… а глаза все такие же.
Кул сглотнул, он пристально смотрел на Тома. Вслушивался в его слова, понимая, что Том старается сдержать дрожь в голосе, говоря о Билле. На душе у Кула было тоскливо. Как, впрочем, всегда, когда он слышал, каким тоном Том говорит о своем парне. И, наверное, это никогда не пройдет. Но еще было ощущение, которое так и не отпускало Кула, после возвращения Тома в колледж. Ощущение, что все не так просто на самом деле в их отношениях, и что это не связано с болезнью. Хотя и раньше было непросто, но сейчас… Странно, ведь Том рассказал ему, что решили ту паршивую ситуацию с долговой распиской Билла. Тогда ЧТО так гнетет Тома? Кул это чувствовал… И не понимал…
– Он станет прежним, Том, наест себе щеки еще, – Кул попытался улыбаться, но эта улыбка моментально исчезла, когда Том почти метнул взгляд на него.
– Прежним, – тихо повторил он за Кулом, а взгляд…
От этого взгляда у Кула моментально пересохло во рту. В этом взгляде был страх и дикая безысходность, пронизывающая насквозь. Секунда – и взгляд был спрятан за опущенными веками, но и этой секунды ему хватило, с головой.
– Да, я знаю…
– Конечно, все будет хорошо, Том, – Кулару хотелось схватить Тома за плечи и просто трясти, заставить рассказать, что же происходит на самом деле.
Только он прекрасно понимал, что это не выход.
– Мы виделись через стекло, а я еще и закутан с головы до ног, и в маске. Передавать ничего нельзя, записку только. И он фотку попросил нашу…
– Да, конечно, я сейчас.
Том перевел взгляд на браслеты на своей руке, когда Кул пошел на второй этаж за фотками. Прикоснулся к ним пальцами и улыбнулся невесело.
Как Билл?
Он с нежностью теребил браслеты.
Билл… Билл…
Не изменилось ничего. Он все так же любил, и был любим… Все так же, если не считать одной маленькой детали. Вернее даже не одной. Этих деталей было две. И их нужно было уложить в сознании, что Том и пытался сделать все последние дни.
– Ну вот, нашел, – вернулся Кул и протянул фотографии Тому.
Кул смотрел на Тома и видел, как тот несколько мгновений колебался, прежде чем взять снимки. Потом все-таки взял их, и Кул сел напротив, так и не отводя растерянного взгляда от Тома, не понимая, что происходит…
А Том держал в руках фотки, с которых на него смотрел Билл, такой красивый, безумно притягательный и немного грустный. Из той, прошлой жизни, когда все было проще, когда они были вместе… Том сидел, опустив голову, но Кул, даже не видя его глаз, понимал, что он сейчас это делает почти через силу, практически заставляя себя на них смотреть. Понимал, чувствовал, что в душе у него что-то ломается, мучительно раня острыми осколками.
Он молчал, глядя на эту пытку, молчал, пока не услышал глухой стон Тома.
– Бл*дь… – сквозь зубы.
Все. На этом терпение Кулара закончилось. Он больше не мог выносить такое…
– Том, – позвал он, и тот медленно поднял голову, посмотрел на Кула, темным, заставляющим замереть душу, взглядом. – Может, ты все-таки скажешь, что происходит, Том?
Он говорил тихо, глядя в эти сухие красивые и такие измученные глаза.
– Я же вижу, Том, я все вижу… С самых первых часов, когда ты вернулся в колледж, я чувствую, что херня какая-то происходит. Ты только не говори, что я это себе придумал, не говори, не надо! Я всегда прекрасно чувствовал твое состояние, чувствую и сейчас. Это почти убивает тебя… Пожалуйста, Том.
Кул оперся локтями о свои колени, подавшись к Тому, и говорил то, что давно хотел сказать. Они смотрели друг другу в глаза, пристально и настойчиво. Один – с тоской, другой с неприкрытой болью.
– Не молчи, Томочка, хватит! Поговори со мной, пожалуйста, я тебя очень прошу! Ты же знаешь, что я все пойму… Я хочу помочь, тебе нужно поговорить с кем-то, Том! – он замолчал, и теперь оставалось только дать время Тому, решиться на разговор. А то, что Тому было что сказать – Кул не сомневался.
Том прищурился, потом опять уткнулся взглядом в пол, покачал головой.
– Он – мой брат… – услышал Кул, на вдохе замерло сердце, пропустив удар.
– Кто брат, Том? – это было что-то вообще невероятное.
– Билл… он мой брат… – то ли стон, то ли почти всхлип.
– Билл?? ТВОЙ БРАТ??!
Следующие десять секунд Кул сидел с приоткрытым ртом и смотрел на Тома, не в силах сказать что-либо.
– Это такая шутка сейчас была, Том? – почти прошептал он, но по виду Тома прекрасно понимал, что тут не до шуток.
