Том первый рванулся к двери и выскочил на улицу, чувствуя, как на него смотрит остальные. Но сейчас Тому было плевать. Он пошел куда-то в сторону, даже не понимая толком куда, лишь бы подальше от людей. Лишь бы найти возможность сказать все, что так рвалось из груди.
– Я очень скучаю, малыш! Ты даже не представляешь, как я скучаю! Десять дней без тебя! Десять чертовых дней, Билл!! А еще в два раза дольше… Я сдохну, наверно, – Том почти упал на попавшуюся скамейку, опершись локтем о колено и прижав ладонь ко лбу. – Так долго, – проскулил почти.
– Я знаю, Томочка, – Билл с закрытыми глазами чуть раскачивался на постели, даже не осознавая того, что эта привычка перенята им от Тома. И он чувствовал все то, что ТАК хотел услышать и почувствовать, разговаривая с ним. – Потерпим, зая, Все будет хорошо. Я люблю тебя очень.
– И я люблю тебя, – прошептал Том.– Очень, Билл!!
Билл улыбался, закусив губу.
– Это мне больше всего хотелось услышать, – тихонько сказал он, и у Тома заныло сердце.– Как практика, Том?
– Нормально, все нормально, правда. Я стараюсь.
– Ты умница, – протянул Билл и у Тома появился ком в горле.– Я это всегда знал.
– Спасибо, котенок, – Том улыбнулся.– Ты такой молодец. Мне мама говорила, что врачи очень довольны, как ты восстанавливаешься. Ты там нормально ешь? – Вдруг спросил он и Билл рассмеялся.
– Ты такой заботливый! Ем, маленький, ем. Сейчас Симона всякие вкусности принесла, буду теперь отъедаться.
– Хорошо, – выдохнул Том и кивнул сам себе. – Ты говори ей, чего тебе хочется, слышишь? Она будет приносить. И есть будешь, понял?
– Пооонял. Ты тоже там ешь, Том! Не переживай и не кури много, знаю я тебя…
– Котенок, я попытаюсь, правда, – рука легла на шею, и пальцы впивались в кожу на ней.
– Я надеюсь, зай, правда, ты так много курил, перед тем как я лег в больницу, И я представляю, сколько ты курил после!
– Все хорошо, солнышко, Я, правда, не курю так много, Ну пытаюсь, черт, – прошептал он последнее слово и сжал веки.
Билл слышал этот шепот. И прекрасно чувствовал состояние любимого парня.
– Томочка, родной, пожалуйста… Все теперь хорошо, теперь есть возможность общаться, слышишь? Ты занят до которого часа? Когда тебе звонить лучше?
– После шести, я уже тогда смогу говорить нормально. И хоть до утра. Но если у тебя что-то случится, то сразу звони, не жди ничего, ладно?
– А сейчас я тебя застал не вовремя, да? – Том чувствовал, что Билл улыбается.
– Еще пару минут я ехал в машине, пока не подъехали к городку, Ничего, все нормально.
– Тебе было неудобно говорить, я чувствовал, – Билл комкал пальцами простынь, кивая головой. Да, он чувствовал это на первых секундах разговора.
– Перестань, Билл, мне было плевать. Я офигел вообще, когда понял по голосу, что это ты. Я думал, что мама звонит, и даже не глянул от кого входящий, так что можешь представить, как я вообще себя почувствовал.
Билл выдохнул и Тому этот выдох прошелся по оголенным нервам.
– Я ждал. Очень. И дождался. Знал бы ты, как я рад тебя слышать…
– Я тоже, Томочка, теперь будет полегче. Мы будем часто слышать друг друга, правда?
– Ну, конечно, котенок! Я буду тебе звонить часто-часто, так, что еще надоем.
Том услышал смех Билла. Такой искренний и счастливый.
– Не надейся, не надоешь. Никогда.
То, как эти дни вслепую бьются о камни
Твоих предрассудков, ты оставь их другим.
Всё, что могу пожелать – нам остаться одним.
И тогда, зачеркнув все лишние звуки,
Ты сможешь коснуться моей тишины.
И только лишь ночь её сможет нарушить
Единственным словом – «ты»…
«Ты» Светлана Сурганова. 1996 альбом «Рубеж»
POV Avt
Том сидел на скамейке, не обращая внимания на то, что почти темно и холодно, глядя на погасший экран мобильника, и пытаясь просто привести себя в более-менее спокойное состояние.
Сердце билось в висках, а во время разговора Тому казалось, что этот пульс слышал и Билл. Не мог не слышать, не почувствовать.
Дрожь, до этого концентрирующаяся в груди, начала расползаться по всему телу. И вот теперь он прижал руку к тому месту, где трепыхалось его изумленное до невозможности, измученное ожиданием, сердце. Почему-то нахлынула слабость, или может, это было то долгожданное расслабление, которое пришло вместе со звонком Билла.
Мысли проносились в голове, сейчас они не были четкими, и их было слишком много, они цеплялись друг за друга, переливались из одной в другую, не позволяя сосредоточиться на чем-то.
Он так ждал этого звонка. Ждал, ждал, ждал. Десять дней. Каждую минуту. Каждую секунду.
Так хотел услышать голос, единственный голос во всем мире, от которого замирает сердце. И он услышал. Услышал и знал, что теперь это будет часто, так часто, как они оба этого будут хотеть.
POV Tom
Пипец, я представляю, что подумал народ в машине. Хотя, пусть думают, что хотят. Только надеюсь очень, что Ян не станет на все это обращать внимания. Он парень вроде неглупый и без комплексов. Думаю, что даже если все понял, то не станет эту тему поднимать, хотя бы сейчас. Не могу и не хочу я сейчас что-то говорить про это. Это вообще только мое. Мое и твое, котенок…
Братик, братик, Билл, черт! Понимаю, знаю, что не должен я сейчас так реагировать на тебя, но не могу по-другому. Относиться к тебе как к брату – НЕ МОГУ.
И не хочу я сейчас думать об этом. Нет на это сил. Хочется запереть эти мысли на замок и потерять ключ. Хотя бы на время.
POV Bill
Окно. Уже темно.
Тихо, слишком тихо.
После твоего голоса. После шепота, от которого волосы по всему телу поднимаются.
Тихо настолько, что эта тишина давит на виски, на плечи, на сердце – как груз.
Я не хочу этой тишины. Не хочу, Том. Мне нужен твой голос, голос любимого человека.
Том, ты там где-то, далеко. Я это знаю прекрасно, но твой голос звучал так близко, что иногда казалось, что почувствую твое дыхание. Обалденное ощущение, от него было тепло в животе.
Я скучаю по тебе так, что даже обычный разговор по телефону воспринял так, будто мы встретились здесь, вживую. Хотя, блин, если бы ты сейчас вошел в палату, у меня, наверное, просто разорвалось сердце.
POV Tom
Не знаю, что будет дальше… Не могу и не хочу сейчас думать об этом. Да и прав я не имею сейчас что-то говорить тебе. Потом, все потом, родной. Родной, господи. Есть ли где-нибудь кто-то родней, чем ты для меня? Не думаю. И это ощущение не того, что ты – мой брат, а того, что твоя душа, твое сердце, просто ты сам – для меня целая вселенная. Исчезни ты и исчезнет все. Будет пустота. Будет тьма. Беспросветная и страшная, в которой я не смогу существовать. Ты любишь меня, и нет ничего важнее. Нужнее. Ничего. Нет. И не будет.
POV Bill
Том, Томка, мне так нужно было понять, почувствовать, что нет никаких изменений в твоем отношении ко мне. И я почувствовал! И не потому, что ты сказал, что любишь, просто я чувствую тебя. Душу твою, сердце, даже вот так. На таком расстоянии. Она у тебя так же трепетала, как и у меня.
Твоя душа. Все по-прежнему, все так же бешено бьется сердце, когда я чувствую ее.
В твоей душе живет любовь. Любовь, которая мне нужна, как постоянная доза наркотика для наркомана со стажем, который без этого наркотика просто жить уже НЕ БУДЕТ. Опиум. Ты – мой опиум, Том. Твоя любовь.
Я подсел на твою любовь по полной, так что возврата нет, с этого мне уже не соскочить.
POV Avt
– Все в порядке? – Ян оглянулся на Тома, закрывшего за собой дверь.
– Да, – выдавил Том. – В порядке.
– Долго же ты добирался, друг.
Том глянул на настенные часы. Половина восьмого. Он не знал, сколько длился разговор и не знал, сколько, почти в ступоре, просидел на холодной скамейке в темноте.
– Бывает, – Том попытался улыбнуться, снимая куртку.
– Там кофе, еще горячий, и бутерброды остались на твою долю, – Том чувствовал на себе чуть обеспокоенный взгляд соседа. – А может тебе чего покрепче налить?
