– Бл*, Билл, зараза, – шептал он сухими губами, сжимая второй рукой, испачканный спермой живот.
Нащупал трубу и, вцепившись в нее еще непослушными, дрожащими пальцами, подтянул к уху.
– Гад… Билл, ты где? – прохрипел он и услышал дыхание в ответ.
– Как ты, мой маленький?
Том замычал в ответ, потом зарычал и выдохнул:
– Что ж ты творишь со мной?
– Я люблю тебя, – прошептал Билл. – Я тебя очень люблю, Том, – выдох, рваный, такой, от которого все сжалось в животе у Тома.
Что-то было не так, и он промолчал, просто чувствуя, что Билл сказал еще не все.
– Ты сейчас меня послушай, маленький, послушай… Мне нужно было давно об этом спросить, а я все тянул. Может, боялся, а может все-таки это мой бред, бл*. Но, тогда, в последний раз, я видел твои глаза, Том! Я видел твой взгляд, от которого мне до сих пор х*ево…
Том замер, понимая, что вот ЭТО то, чего он так боялся. Боялся услышать – он же знал, что Билл ТОГДА увидел его отчаяние в глазах, которое он, Том, не смог скрыть.
– О чем ты, Билл? – Том закрыл глаза и пальцами впился в кожу, чувствуя, как комок из чувств в груди стал почти каменным.
– Том, родной… Я не знаю. Просто, это было не один раз, понимаешь? Сначала, я списал все на то, что был почти в неадекватном состоянии, когда нам первую встречу разрешили. И уже тогда он был – этот взгляд, Том! В нем было что-то такое, отчего хотелось завыть, понимаешь? Я не могу больше молчать об этом, маленький… Я боялся даже думать, что в отношении твоем ко мне меняется что-то. Но ведь этого нет? Я чувствую, все это время чувствую – ты любишь меня, и это самое главное. Но мне все равно страшно, понимаешь? Страшно… Я хочу знать. Что бы это ни было – я знать хочу, понимаешь?
Том, слушая все это, закрыл рот тыльной стороной руки. Боялся застонать, заскулить боялся.
– Билл, котенок, я даже не знаю о чем ты, – наконец, выдавил из себя Том, чувствуя, как ему это тяжко врать. – Все нормально, слышишь? ВСЕ НОР-МАЛЬ-НО, – по слогам проговорил он, успокаивая их обоих. – Нормально, веришь? Я просто очень боюсь и боялся за тебя. Ну, поверь, поверь мне!!!!! – Том взмолился, боясь, что если Билл надавит сильнее, он не сможет врать дальше, – пожалуйста, пожалуйста…
И Билл понял, что Том врет. Понял. Но еще он понял, что Том очень не хочет говорить о чем-то. Сейчас, по крайней мере. И Билл смирился, решив пока не спешить с этим, прикусил губу, закрыв глаза, и не знал, что то же самое сейчас делает Том, умоляя мысленно поверить ему и больше не говорить об ЭТОМ сейчас.
– Окей, – прошептал Билл, и Том, расслабившись, выдохнул. – Наверное, я просто параноик…
«Спасибо, спасибо, спасибо!!!», – даже не зная кого, благодарил Том за то, что Билл успокоился. Том прекрасно знал, что Билл ему не поверил.
– Как ты себя чувствуешь, Томочка? – тихо спросил он.– Мне давно так хорошо не было, я чуть с подоконника не свалился нах… Мне было офигенно.
И они оба понимали, что разговор уже совсем о другом.
– Котенок, ты же знаешь, мне не могло быть хуже, чем тебе, я чуть не скончался, – родной смех в ответ, и Том окончательно расслабился, после тех минут, в которые на его сердце начали вскрываться старые раны.
– Ну, теперь ты не пойдешь никуда, – вдруг сказал Билл.
– Что? – Том аж глаза распахнул.
– Говорю, что теперь ты точно не пойдешь по бабам, Том.
– Епт, Билл! – Том сел на постели. – Так это ты специально?
– Маленький, ты мой, ты только мой, и я не хочу ни с кем тебя делить! Слышишь? Что бы я там ни говорил.
– Зарааааза, Билл, – Том улыбался и качал головой. – Сам-то кончил?
– Угу. И не сомневайся, я же говорю.
Том удовлетворенно кивнул головой.
– Замечательно, значит, ты тоже не будешь приставать к медперсоналу, – смех в ответ.
– Черт, – Том посмотрел на мокрый живот. – Котенок, по-моему, нам с тобой в душ пора, мне-то точно.
– Да, родной. В душ – и баиньки.
– Окей, я люблю тебя, малыш, как же я тебя люблю, – прошептал Том, и мурашки накрыли его обнаженное влажное тело.
Время на то оно и время, чтобы не стоять на месте. Утро переходило в день, а день – в вечер, за ним наступала ночь. Менялось не только время суток, менялось настроение, менялись мысли, по мере приближения окончания практики, по мере окончания срока расставания.
И у Тома, и у Билла. Но менялись они в разных направлениях. Том понимал, что приближается час икс, и деться от него некуда. Понимал, что сразу по приезду домой он должен начинать как-то более сдержанно относиться к брату, чтобы тогда, когда Билл вернется домой, и придется все рассказать, правда оказалась бы как можно менее травматичной – для них обоих. Хотя Том понимал, насколько все это сейчас его начинает угнетать. Он, даже разговаривая по телефону, не мог сдержаться себя, а что будет, когда он увидит Билла? Том все так же пытался, даже в эти последние дни практики не думать о том, что им предстоит впереди. И в то же время понимал, что не имеет права об этом забывать.
Мысли рвали ему душу на две половины, и было невыносимо существовать с этим.
Том был рассеян, все время что-то забывал, то одно, то другое, и хорошо, что был сосед, которому иногда приходилось Тома почти встряхивать, чтобы он пришел в себя. Но не всегда даже это помогало. Возможно поэтому, за два дня до окончания практики он забыл зарядить телефон перед отъездом в офис, и еще до обеда он у него отключился.
А утром того же дня к Биллу пришел его лечащий врач, после очередного анализа крови, и Билл, который волновался каждый раз перед получением результатов, очень удивился, когда с его результатом пришел доктор Турм, а не медсестра, как обычно. И самое странное – доктор был без привычной повязки на лице.
– Доброе утро, Билл, – поздоровался он и Билл, чувствуя, как все сжалось от испуга и неизвестности, смотрел в глаза врача. За долгое время, проведенное в клинике, он отвык видеть лица людей, только глаза над масками. По ним он научился читать эмоции и незамысловатые новости, которые ему приносил персонал.
– Доброе, – Билл кивнул и сел на постели.
Врач взял стул и поставил его чуть ближе к постели Билла, а тот с трепетом смотрел на листок бумаги, который держал в руках доктор Турм.
– Поговорим? – доктор сел и устало выдохнул.
– Конечно, – почти прошептал Билл и кивнул.
– Я только что был у фрау Хольд, – он чуть качнул бумагами, – показал результаты твоих анализов. Мы поговорили с ней, и, в общем, решили… – Билл слушал и почти не дышал, – что ты скоро покинешь эту палату.
Билл пытался понять смысл, скрывающийся за этой фразой.
– Не понимаю, – спина взмокла, и Билл стиснул зубы. И тут врача перехватил его взгляд, и Билл понял, что эти глаза УЛЫБАЮТСЯ!
– Билл, твой период реабилитации подошел к завершающей стадии. Его остаток ты можешь провести уже вне клиники. Мы свое дело сделали – ты почти здоров. Дальше уже ты сам.
Чтобы не заорать от радости, Билл зажал себе рот рукой. Так и смотрел в улыбающиеся глаза врача, чувствуя, как увлажняются свои. Он не мог поверить… ВСЕ!! ВСЕ!! Все страшное позади. Они смогли! Они пережили все ЭТО! И теперь впереди только жизнь. Та, которая так теперь нужна Биллу. Он почти уже дома, и всего через несколько дней прилетит домой Том. Это было так невероятно неожиданно, что Билл укусил сам себя за ладонь, чтобы понять, что это не сон. Больно. Зашипел от боли, одновременно радуясь ей.
– Правда? – ему до одурения хотелось вскочить и обнять этого самого замечательного доктора на свете. Обнять и скакать вместе с ним по палате от радости и переполняющего счастья.
– Правда, Билл. Завтра, после обеда мы тебя выписываем, ты сможешь вернуться домой. Конечно, еще с оговорками, будешь еще принимать лекарства, и ездить на приемы ко мне раз в неделю, но это уже детали, хотя и важные.
Билл схватил подушку и обнял ее, уткнувшись лицом. Хотелось вопить так, чтобы этот крик слышала вся больница.
Доктор встал, с улыбкой глядя на мальчишку.
