– Ну что ты, мам. Я прекрасно понимаю, что произошло. Билл рассказал. Все нормально. Я даже тебе за это благодарен. Мне бы это было очень тяжело сделать.
Том смотрел в глаза Симоны, и она понимала, что на самом деле все сделала очень правильно.
– Как встретились? – она убрала выбившиеся из дредов волосы со лба сына.
Том облизал нижнюю губу, нахмурился.
– Я чуть не умер, когда он дверь открыл.
Симона кивнула, прекрасно понимая сына.
– Как он отреагировал? – вопрос и оба понимаю, о ЧЕМ это вопрос.
Том, опустив голову, смотрел на свои пальцы.
– Он сказал, что уважает мое решение, и что все так же любит. А потом ушел в спальню, – покачал он головой.
Мать с сыном помолчали, каждый о своем.
– Все хорошо, Том. Нужно время и тебе, и ему. Время все расставит по местам.
– Я не спрашивал его, ма, почему так быстро его отпустили. Правда, все хорошо?
Том всматривался в глаза Симоны, и она улыбнулась.
– Томка, все хорошо, не волнуйся. Он молодец у нас, так быстро на поправку пошел. И это благодаря тебе.
Том невесело улыбнулся и вздохнул.
– Ты только знать должен, Том. Ему полгода еще до полного восстановления, если все пойдет нормально. Ему беречь себя нужно, избегать мест, где много народу, не переохлаждаться, не употреблять алкоголь – это сейчас для него яд, понимаешь? – Том кивнул, глядя в глаза. – И эти полгода он должен быть с нами, Том. Обязательно.
– Конечно, мам, я не позволю ему уйти. Ни за что не позволю.
Весь следующий день мальчишки, в основном, провели в своих спальнях. Кроме совместного завтрака и обеда, они практически не общались. Но даже в такие недолгие минуты, когда они были рядом, умудрялись разжигать пожар в своих сердцах, когда нечаянно касались друг друга или просто ловили взгляды. Это было мучительно. Вокруг них как будто скапливалось напряжение, грозящее прорвать это внешнее спокойствие. Они пытались нормально общаться, говорить на общие темы, иногда удавалось, иногда не очень. Симона как могла, сглаживала такие ситуации, и мальчишки оба были ей за это очень благодарны.
В пятницу Том поехал в колледж, и стало возможным немного отвлечься, ненадолго забыться, общаясь с друзьями, вернувшимися, как и он с практики, выслушивая новости, валяя дурака и стебаясь друг над другом.
После первых двух пар появился Кул, и Том почувствовал, что на самом деле очень рад этому. Они перезванивались во время практики и более-менее знали друг о друге, но они с удовольствием общались, пока было для этого время. Сидели на скамейке в парке возле колледжа, болтая обо всем, пока Кул не спросил:
– Как Билл? Ты был уже у него?
И все. Улыбка, которая была на губах у Тома, медленно исчезла. Вернее она осталась, но теперь стала такой грустной. И Кул понял – что-то не так…
– Что случилось, Том?
– Все хорошо, – он ковырнул носком ботинка, какой то мусор на асфальте. – Что случилось? Да ничего, просто он дома уже четвертый день.
Кул почувствовал, как сжалось его сердце.
– Дома? Уже? – выдавил Кул.
– Да, дома. Все хорошо. Он быстро поправляется, поэтому и отпустили раньше, чем мы думали.
Кул, до этого не куривший, достал сигарету и прикурил.
– Он знает? – спросил и замер, в ожидании ответа.
– Да. Знает. Я приехал, и он уже все знал. Мама рассказала.
Билось у Кулара сердце, ох как билось. Только он не имел права сейчас спрашивать что-то еще. Знал, что Том, как обычно, сам скажет лишь то, что посчитает нужным. И Том сказал, не глядя на Кула:
– Я не знаю, что будет дальше…
После занятий Том ехал домой, и не мог понять своего состояния. На душе был такой дикий сумбур, что кружилась голова. Странное чувство, что все происходящее сейчас в его жизни – черта, граница, за которой полная неизвестность. Он всегда понимал, что происходит в его жизни. Даже тогда, когда Билл не принадлежал ему полностью, он знал, что все равно будет с ним. Что не сможет по-другому. Может, и не до конца, но понимал, во что тот или иной его поступок может вылиться. Сейчас же, все было так похоже на мираж.
Непрочно, размыто, зыбко…
В его душе царил хаос из чувств, мыслей и желаний.
А так хотелось ясности. Так хотелось уверенности в себе и в будущем. Их с Биллом будущем.
Только он прекрасно понимал, что этого нет, и не будет. Пока… Пока что?
Пока он будет так же сильно любить Билла. И пока Билл будет любить его.
А еще он чувствовал ответственность за их отношения. Как будто он был виноват в том, что все так произошло тогда, в операционной.
Том начинал злиться сам на себя. На то, что не может контролировать свои желания. Он хотел черного Ангела. Даже когда его Ангел оказался его братом. И иногда, даже казалось, что он хочет его еще больше, чем раньше. Скорее всего, оттого, что Том сам установил этот запрет. А запретный объект был таким же манящим и сексуальным, как и прежде. Нет, Билл не играл, не делал ничего специально, напоказ. Билл БЫЛ таким. Сейчас, когда он не красил глаза, они выглядели такими беззащитными, с длиннющими ресницами, тень от которых падала на скулы, и тогда безумно хотелось прижаться губами к этим теням, к этим ресницам.
Он БЫЛ тем, кого Том хотел. Высоким, стройным, даже хрупким, с выступающими под тонкой футболкой лопатками. И так хотелось вжаться лицом в его спину, между этими лопатками, обняв за талию. Почувствовать тепло его тела и открытым ртом вдыхать его запах, от которого всегда сносит крышу. Хотя, сейчас сносило крышу просто оттого, что он его видел. Таким – нежным, растерянным, отводящим взгляд с виноватым выражением в глазах.
Это убивало. Это заставляло стискивать зубы, а потом закрываться в своей комнате и скулить, скулить, скулить…
Любовь, желание и страх поселились в Томкиной душе. Но он очень надеялся, что сможет когда-нибудь посмотреть на Билла и почувствовать, что нет больше трепета, нет больше ощущения съезжающей крыши, что желания больше нет.
Любовь есть. К брату. И не больше.
– БЛ*ДЬ!!! – Том ударил по рулю ладонями. – Да что же это такое, нах? А?
Он боялся, что ЭТОГО не сможет почувствовать НИКОГДА.
– Привет, – Билл вышел навстречу, зашедшему домой, Тому.
– Привет. Как ты?– взгляд Тома прошелся по тонким пальцам, которыми Билл сжимал свое предплечье.
– Нормально, продрых до одиннадцати, непривычно. Поешь что-нибудь? Я обед разогревал недавно.
– Да, спасибо, – Том скинул кеды и улыбнулся. – Я сейчас, только руки вымою.
– Окей, жду, – Билл пошел на кухню.
Вскоре Том уплетал за обе щеки мясное рагу, удивляясь, насколько проголодался.
Билл стоял возле окна, сжимая плечи руками, бессознательно копируя свою тетку. Симона тоже вот так охватывала себя руками, когда волновалась.
– Все нормально в колледже?
– Нормально! Сегодня был «разбор полетов» после практики, лекций почти не было.
Билл повернулся и сел напротив, положив подбородок на руки, глядя на вилку, в руках Тома.
Том метнул на Билла взгляд, чувствуя, что сейчас начнет давиться под таким надзором.
– Ты очень устал? – вдруг спросил Билл, и Том перестал жевать.
– В смысле? – не понял он, Билл хитро улыбнулся.
– Да, за*бался я уже сидеть в помещении. Может, пойдем, погуляем где-нибудь, а? Я так давно на улице не был!
Сейчас, впервые за многие часы, они открыто смотрели в глаза друг другу.
– А тебе можно?
Билл усмехнулся.
– Можно. Лишь бы не мерзнуть, ну, и в толпе не шляться.
Том улыбнулся и запнулся, чуть не сказав: « Я не дам тебе замерзнуть», покраснел и опустил взгляд в тарелку. Все это прекрасно видел Билл.
«Черт!!!» – Билось в мозгу у Тома. – «Да что же это такое!»
– Окей, – наконец-то, он смог сказать это и снова посмотреть на Билла. – Давай в центр съездим, погуляем в парке, там сейчас народу совсем мало.
Билл подскочил, чмокнул Тома в щеку, на мгновение, прикоснувшись ладонью к его затылку.
– Спасибо, Томочка, я – одеваться! – и выпорхнул из кухни, оставив обалдевшего Тома, чувствовать как ожог, оставленный на его щеке поцелуй.
