Том закрыл глаза и почувствовал, как слезы прочертили мокрые дорожки по щекам.
«Дурак. Какой ты дурак, Билли! Был нужен? Ты всегда мне будешь нужен», – пронеслось в затуманенных алкоголем мозгах Тома.
– Преграды. Они были между нами всегда.
С самого начала появления Черного Ангела в его жизни. Долг Билла. Стена, которую они смогли преодолеть, только потому, что оставались вместе, вопреки всему. Потом эта страшная болезнь, о которой так долго Том ничего не знал…
Они преодолели и ее. Это было непросто, порой очень страшно и больно. Пришлось быть врозь все это время, но и оно теперь позади. Но, может, лишь благодаря тому, что СЕЙЧАС стоит между ними. Этого Том и боялся. До дрожи в груди, до ломоты в ключицах. Между ними очередная стена…
Сейчас есть стена, которую один возводит против своей воли, потому, что так НАДО. Чтобы была возможность жить. А другой бьется об нее, ломает, не давая достроить до конца, потому, что знает – любовь есть. Почему все время есть что-то между ними? Реальное или нет, но есть. Даже сейчас есть.
Эта дверь, о которую они опираются спинами. Тонкая, но непроницаемая. Можно слышать, но не видеть. И они сейчас, сидя спина к спине, смотрят в разные стороны, и так Биллу хотелось верить, что это просто совпадение, что на самом деле не разведет их жизнь так, что они будут ВСЕГДА смотреть в разные стороны.
– Тогда я был тебе нужен, Том, и ты меня вытащил. Даже не подозревая об этом. А сейчас? Что сейчас, Том? Сейчас я не нужен тебе? УЖЕ не нужен?
Том сглотнул. Отхлебнул еще виски, чуть скривился, утер губы.
– Ты несешь чушь, Билл, – отозвался он хрипло, – и сам это знаешь. Ты – мой брат. Как ты можешь быть мне не нужен!
Билл застонал и несильно ударился затылком о дверь.
– Бл*. Том. Ну не надо из себя дебила строить, а? Ты же понимаешь, о чем я.
– Я не строю. Я такой и есть. – Том пьяно засмеялся, и Билла это насторожило.
– Ты бухаешь, что ли?
– О, ессс! Напиток цвета твоих глаз, Билл.
Билл вскочил и ударил ладонями в дверь.
– Гад!! Том!! Открой!!
– Неа, даже и не думай.
– Алкоголик чертов! Как ты можешь?
Том глянул на бутылку, в ней оставалось уже немного.
– Могу. Могу и буду.
Билл ударил еще раз ладонями по двери, покачал головой и поплелся на кухню. Он понял, что сейчас ничего от Тома не добьется. Вышел на кухню, закурил, сделал несколько нервных затяжек, и вернулся в свою комнату, хлопнув дверью. Том вздрогнул и открыл глаза. Выдохнул.
– Билл, что ж ты так братика пугаешь, зараза, – заплетающимся языком проговорил он, в несколько глотков допил остатки алкоголя, и, понимая, что сейчас просто вырубится, с усилием дополз до постели, забрался на нее, и почти сразу провалился в сон, сумев уйти из болезненной реальности на несколько часов.
***
Через пару часов после этого Симона открыла дверь своим ключом и зашла в квартиру, когда Билл только закурил, стоя возле окна.
– Привет.
– Привет, ты один? – она была удивлена такой тишине. – Где Том?
– Нет, Том спит… – чуть сведенные брови, и становится понятно – опять что-то случилось.
– Он напился, – добавил Билл, понимая, что это она узнает и без него.
Симона прошла на кухню и включила кофе-машину.
– Что у вас произошло?
– Мы повздорили… – Билл потушил сигарету. – И он, вот так…
– Ну, понятно, – она достала чашечку из шкафа, чувствуя, как на душе тревожно.
– Я пойду, ладно? Спокойной ночи, – Билл коснулся ее плеча, и она повернулась, чтобы поцеловать его в щеку. – Конечно, родной. Спокойной ночи…
***
Симона услышала тихий щелчок закрывшейся двери Билла и села на диван, обхватив руками маленькую чашечку с кофе, отстраненно разглядывая блики на темной поверхности. Дрожали губы, и хотелось плакать. Она прекрасно понимала, что происходит между парнями. А еще понимала, что они как любили друг друга, так и продолжают любить. Но Том поставил своим обещанием барьер между ними и пытается удержать его. И было невыносимо понимать, что об этом она не может поговорить с сыном, пока он сам не захочет что-то сказать. В чем Симона очень сомневалась. Она понимала, неудивительно, что он сорвался – странное, что он держался так долго. А Билл? Что делать ему? Наверняка Том и ему не собирается говорить, что произошло на самом деле. Хотелось помочь, хотелось поговорить с Томом, с ними обоими. Но как? КАК помочь? Симона не знала. Знала только, что такая ситуация могла привести к эмоциональному срыву у Билла, который даже забыться не мог на время, как Том.
Несколько глотков кофе, и Симона закрыла глаза, все так же сжимая чашечку тонкими пальцами.
Сказать, что она все знает? Она просто боялась, как Том к этому отнесется. Симона не могла представить его реакции. Просто начать говорить о том, что понимаешь, что происходит между ними? И, может, тогда Том не выдержит и сам все скажет ей? От мыслей раскалывалась голова. Симона очень боялась за своих мальчишек. Больше за Билла, зная, что нельзя ему погружаться в негативные эмоции, а сейчас происходит именно это. Это стресс, о котором предупреждала Хельга.
Наверное, все же придется поговорить с Томом. Неизвестно, во что выльется этот разговор, но нужно с чего-то начать. Лишь бы не опоздать с ним, с разговором этим…
POV Tom
Ох, ты ж, бл*… Что это было? Я спал? Темно уже… Сколько времени?
Резко поднимаю голову, чтобы увидеть цифры, светящиеся на дисплее музыкального центра, и невольно вскрикиваю от взорвавшейся в голове, раскалывающей пополам, вспышки боли. Что за х*йня? Осторожно сажусь. Крепко зажмуриваюсь, держась за виски, шиплю от боли, и начинают всплывать в воспаленном мозгу картинки, одна за другой…
Ты, твой мейк, одежда, прогулка, наша ссора, чертов маленький велосипедист, подвернутая нога, возвращение домой, ты, сидящий передо мной, и мои начинающие входить в ступор мозги, от прикосновений твоих пальцев… Теплые губы на моей ладони, нет сил оттолкнуть, остановить себя и тебя. Потом рывок, и тепло пальцев на шее. Поцелуи, твой шепот в губы… Господи!
Выдыхаю и вспоминаю все до последнего слова, до последнего прикосновения губ, шепчущих мне, что ты меня любишь, что сходишь с ума. А потом, потом… моя рука невольно опускается на пах. Пи*дец потом, Томми.
Сползаю с постели, касаюсь ногами пола, и левую ощутимо дергает укол боли, хотя и не такой сильной как днем.
– С*ка, – наклоняюсь и щупаю лодыжку. Правда, опухла, зараза.
Нужно встать как-то. Хочется поссать, пить, курить – в таком порядке. И увидеть тебя.
Закрываю ладонями глаза, стону, наклонившись вперед, касаясь локтями колен.
Как же на душе мерзко. И так выматывающее ноет сердце.
Билл. Билл. Прости ты меня, ублюдка, прости. Я хочу видеть тебя, твои глаза.
Ох, да… Увидеть и понять, что ты в порядке, после всего, что произошло. Хотя и понимаю я, даже такой мерзко звенящей башкой, что не можешь ты быть в порядке…
Хочу. Видеть. Твои. Глаза.
И боюсь снова понять, что тону и буду тонуть в них до скончания веков, до самого последнего удара своего сердца, до последнего вздоха.
Я так за тебя боюсь, котенок…
Том, алкоголик ты, хронический – карусель в башке, во рту, как будто носки грязные жевал.
Бл*. С*ка ты, детским велосипедом долбанутая. Как же ты мог допустить все это?
«Как, как?» А вот так! Люблю я тебя, гад ты, двоюродный. Люблю и, наверное, сдохну от этого.
Дрожь во всем теле. Не знаю от чего. От холода? От нервного напряжения, которое пытался снять алкоголем? И ни х*я, да?
Расслабился, а толку?
Нужно встать, нужно как-то пытаться жить дальше.
POV Avt
Том встал почти в полночь, привел себя в относительный порядок в ванной, выпил бутылку минералки, выкурил три сигареты подряд и вернулся в спальню. Все время, проведенное на кухне, он безумно хотел, и так же сильно боялся, что на шум придет Билл. Но Билл не вышел из спальни, хотя не спал, прислушиваясь к этим ночным бдениям Тома.
