– Привет, дорогой, я сейчас. Мне буквально минут пятнадцать, ладно?
Отступаю, и мне приходится пропустить этого гостя, от присутствия которого хочется сжаться в маленький комок и исчезнуть.
– Хорошо, я подожду, не торопись, дорогая, – улыбка, предназначена ей, а меня от нее почти передергивает.
– Билл, милый, пожалуйста, поухаживай за гостем. Я скоро!
– Хорошо, поухаживаю…
Затравленно смотрю на Ральфа. В ответ получаю еще одну усмешку – ее наглую, без вызова, но приятного все равно мало.
– Прошу, – киваю на кухню, когда Симона уходит к себе.
– Спасибо, – проходит, чуть раздвинув полы дорогой замшевой куртки, садится на стул, закидывая ногу на ногу. – «Ухаживать» будешь?
– Ага, сейчас начну, – смотрю исподлобья.
– Штаны уже можно снимать? – улыбка. И мне самому становится почти смешно.
– Пошел ты, Ральф, – прохожу к кофе-машине.
– Расслааабься, все нормально, – тянет он.
– Я расслаблен, не льсти себе, – кидаю взгляд на этого холеного самца. – Какой кофе ты пьешь?
– Черный, «без никто», как говорит один мой друг.
– Друг?
– Друг, – покачивает он ногой. Кивает, задумывается на секунду. – А ты считаешь, у меня не может быть друга?
– И сколько ему? – ставлю блюдце с чашечкой на стол рядом с Ральфом. – Дай угадаю, «другу» твоему лет семнадцать? Помоложе меня?
Пристальный взгляд, Ральф медленно переводит его на мои губы.
Меня начинает слегка потряхивать, чувствую, как злость поднимается в душе.
– Нарываешься?
– Нет, просто спрашиваю…
– Может, завидуешь? – берет чашечку, смотрит на меня в упор, отпивает. – А я скучал по тебе.
Невольно вскидываю брови и сглатываю. Вот же с*ка!
– Да ладно тебе, Билли! Это шутка. А ты хорошо устроился – любимый мальчик под боком, все дела.
Стискиваю зубы и невольно обхватываю себя за плечи, чтоб унять нервную дрожь.
– Слушай, заткнись, а? – шиплю сквозь зубы.
– Все, все, все, малыш, прости. Не буду. Мир? Нам нечего делить, согласись. У нас все в прошлом, а жаль…
Проглатываю это «малыш».
– Да пошел ты, – уже чуть спокойнее получается. Ральф замечает это.
– Ну, вот и славно, – улыбается.
– Ага, обслужи себя сам, ладно? – засовываю руки в карманы джинсов и, не спеша прохожу мимо него.
– Рад был тебя увидеть, Билли, – я чувствую, как его взгляд скользит по моей фигуре.
– А уж я как рад, – усмехаюсь и ухожу, бормоча себе под нос, – аж башню сносит…
POV Tom
Чувство вины перед тобой. Мне интересно, я смогу когда-нибудь избавиться от него, Билл?
Сейчас я чувствую себя виноватым в том, что уехал из дома. Пить, веселиться. Ох, бл*!
Веселиться. Самому смешно… Напиться и забыться, нах. Мне нелегко, Билл, мне очень нелегко.
Да, я прекрасно понимаю, что тебе не легче. А может и тяжелее. Только нужно как-то продолжать жить. Вот я и пытаюсь.
– Курить можно? – спрашиваю у таксиста, и он кивает. – Спасибо.
Закурить, затянуться на полную и попытаться отвлечься. Спрятать, нет, хотя бы просто отодвинуть немного мысли о тебе. Пообщаться с друзьями, поржать, потанцевать. Ну, как получится…
А вот и клуб, толпа наших придурков, которые уже увидели и машут. Ну, конечно, Том Каулитц – душа компании. Без него будет не в кайф. Ну, что же, понеслись!
Разговоры, смех, стеб, рассказы о практике, о подвигах на сексуальной почве. И коктейли, коктейли, коктейли. Сигареты, чуть танцев и снова смех. Все уже хороши, пьяненькие и расслабленные.
Глаза, ох уж эти глаза. Кул, парень, только ты все видишь и понимаешь, да?
Видишь, что я хоть и веселый, но в душе у меня полный мрак, да? Видишь, чувствуешь? Ну, не надо так, Кул. Все нормально. Мы потанцуем и напьемся сегодня, да? Напьемся? Ну, расслабься, все окей!
И вот уже начинаем понемногу разбиваться на отдельные группы, потом на пары, так сказать, пытаться быть ближе с тем, кто еще не успел надоесть, с кем приятно и хочется быть рядом.
Хочется говорить глупости и слышать смех в ответ.
Ты сидишь через одного от меня. И я ловлю на себе твои почти укоризненные взгляды. Хотя, наверное, не укоризненные, а скорее сочувствующие, что ли.
Да, я буду смеяться, я буду пить. А еще я хочу, что бы ты был рядом со мной.
– Иди сюда, – беру твою руку и выдергиваю ближе к себе.
Садись рядом. Садись. И просто побудь со мной. Из всех тех, кто сейчас рядом, из всей этой толпы, один ты догадываешься, чего мне стоит вот так держаться.
– Сильно х*ево? – вдруг спрашиваешь, когда я перестаю смеяться и смотрю затуманенными глазами в бокал.
Ну да… Кого угодно может на*бать Том Каулитц, но только не тебя.
Киваю и усмехаюсь.
– Много пьешь.
– Имею право. Мне х*ево, – снова усмешка.
– Томми, – на меня почти падает Кристин, – ой, сорри. Пойдем, потанцуем, я сто лет не танцевала с тобой.
Смотришь на меня сочувствующе. Подмигиваю, усмехаюсь и встаю, обнимая девушку за талию.
– Ну, пойдем, красавица.
Встаю, качается пол, но иду и танцую.
Улыбаюсь красивой девушке, наклоняюсь, к ее щебечущим губам ухом, и меня щекочет теплое дыхание.
Что-то говорит, смеется. Ни фига не всасываю, что она там говорит, но делаю вид, что слушаю, что мне тоже весело. Поддакиваю, киваю, что-то отвечаю. Несу какую-то смешную чушь. Господи, я даже шутить не разучился.
На танцполе уже много людей. Почти десять часов, в разгаре субботний вечер. Клубная музыка долбит по ушам, однообразным ритмом, низкими частотами, при этом поднимая в крови уровень адреналина, и рождает чувство эйфории. Бесконечное ритмичное вдалбливание кайфа в мозги. До тошноты, до головокружения.
Я почти пьян. Но мне хочется выпить еще, и поэтому возвращаемся к нашим, Кристи упархивает на другой конец столика, а я плюхаюсь возле Кула. Беру свой бокал, вытаскиваю соломинку, швыряю ее на стол и парой глотков допиваю коктейль. Не смотри же ты так, Кул, не надо так со мной. Я знаю, что ты переживаешь, что у тебя самому не в радость видеть меня вот такого. Но не могу я сейчас по-другому
– Хочешь напиться, – уже не спрашиваешь, констатируешь факт, да, Кул?
– Ща, надо еще заказать, – поднимаюсь, и ты встаешь со мной вместе.
– Пойдем, у меня сигареты кончились.
Выползем вместе. Хотя это я выползаю, а ты нормальный совсем. Смотрю на тебя одним глазом.
– Совсем не пил?
– Просто меньше, чем ты.
Заказываем коктейли, покупаем сигареты и через несколько минут возвращаемся.
Время, время летит незаметно. Круговорот мыслей, эмоций, мерцающего света, музыки. Снова разговоры, смех, случайно опрокинутый бокал. Кто-то матерится.
Иногда мне кажется, что на какие-то минуты я выпадаю из реальности.
Потом шум где-то сзади, звон разбитого стекла, какая-то девка визжит. Явно драка. Меня это не касается, пью очередной коктейль, когда сзади кто-то с грохотом заваливается уже на нашу территорию.
Во, с*ка, обливаюсь, злюсь, вскакиваю, хватаю за грудки, бью. Шум крик, почти падаю, кто-то хватает мою руку и выкручивает за спину.
– Бл*дь! Какого… – дергаюсь и получаю коленом в живот, складываюсь пополам, задыхаясь.
– Не дергайся, щенок!
– С*ка, отпусти, пи*ор! – пытаюсь вырваться, с трудом разворачиваюсь и вижу полицейскую форму. Не успеваю ничего добавить – и чувствую удар по лицу. Не очень сильно, зубы целы, но губу он мне разбил.
– А за пи*ора – ответишь, – внезапно включается свет, и я, уже приходя в себя, вижу в толпе мечущихся пацанов еще несколько полицейских.
– Бл*, – это я уже с удивлением. Ну, приехали, Том. Сейчас ты свое получишь.
Все мелькает вокруг, люди, лица. Меня в полусогнутом состоянии, с заломленными за спину руками, пропихивают к выходу. Вот же еб*ть, вляпался.
А потом – как во сне. Машина с несколькими избитыми кретинами, такими же, как и я. Минут пять езды в закрытом фургоне, мат-перемат, полицейский участок, в который нас волокут, не особенно церемонясь. Приходится жмуриться после темноты в фургоне. Кидают, на какую-то скамью у стены, пара ударов по почкам, лениво, для профилактики, и бросают, почти забывшего как дышать, на эту лавку, предварительно пристегнув наручниками к железной перекладине внизу. Бил тот, кого я обозвал пи*ором.
