Сжимая одеяло и стиснув зубы, он заставил себя не выходить из комнаты. Хотя так хотелось.
Но хотелось и еще одного – чтобы Том САМ сейчас пришел к нему. По любому поводу. Извиниться, поругаться, обнять – было все равно, лишь бы пришел.
Том не пришел. После получаса шараханий по квартире, он вернулся в свою комнату.
Хотя Том видел по одежде в прихожей, что Симона дома, он решил к ней не заглядывать.
В эту ночь никому не было покоя, и сна тоже почти не было. Два сердца так хотели чувствовать друг друга рядом. Только не было возможности. А третье не могло им в этом помочь…
***
Субботним утром на кухне Симона готовила завтрак, когда в нее выполз опухший от выпитого Том и, пробубнив что-то себе под нос, полез в холодильник за минералкой. И в нем Тому так хотелось оставить свою голову, которая с утра уже раскалывалась на тысячу кусков.
– Привет, ребенок, ну и вид у тебя…
– Мам, не надо, я и так знаю, что урод.
Том сел на диван и, наклонившись к коленям, уткнулся лбом в одно из них.
– Ну, зачем напился? – Симона внимательно смотрела на сына.
– Я же тебе уже сказал… ну, урод я… А теперь болит голова. А мне вечером опять пить.
– А ты не пей! – раздался голос, от которого захотелось умереть.
Вот прямо тут и прямо сейчас. Не поднимая головы от колен. Но Том все-таки поднял голову и, по мере ее неспешного подъема, его взгляд проходил по длинным стройным ногам, по ширинке, поясу джинсов, в который была небрежно заправлена дымчато-серая футболка с надписью: «Только Бог может судить меня».
Том сглотнул, как будто эта фраза встала ему поперек горла. И поднял взгляд еще выше: по кадыку, по тонкой шее, по подбородку, на котором заметил едва-едва отросшую щетину, зацепился взглядом за ухмыляющиеся губы и только потом утонул в темных глазах.
Утонул. Упал на самое их дно.
Где, несмотря ни на что, ленивыми, тяжелыми волнами, плескалась нежность.
И забилось сердце в висках.
Заломило их так, что пришлось закрыть глаза, зажмуриться, снова опустить голову.
«Бл*дь!» – пронеслось в воспаленных мозгах.
– Умно, – прохрипел он.
– Конечно, умно, – Билл прошел к Симоне.
– Доброе утро, милый. Как себя чувствуешь? Кофе будешь?
– Да, если можно. Хорошо, спасибо. Я сейчас, – Билл вышел снова, Том ощутил движение воздуха возле себя.
– А вечером-то пить чего, Том? – Симона смотрела на спину сына, на рассыпанные по ней дреды.
– А вечером мы отмечаем окончание практики, отговорки не принимаются, – пробурчал Том.
Симона вздохнула.
– Завтра ты вообще будешь загибаться. Ты это понимаешь?
– Пофиг. Не привыкать… О-о-о, убейте меня кто-нибудь. Кто его только придумал?
– Кого?– отозвалась Симона.
– Похмелье, – простонал Том.
Снова движение воздуха – Билл вернулся.
– Стакан?
– Угу, воды набрать.
Том прислушался. Плеск воды. Пауза.
– Эй, в танке! – голос совсем рядом, и Том медленно поднял тяжеленную голову. Такая же, чуть саркастическая улыбка, а может просто сочувствующая? И все такие же безумно красивые глаза. Раскрытая ладонь, на ней две таблетки.
– Выпей, полегчает.
– Хочешь меня отравить? – хриплый шепот.
– И не надейся. Давай, быстрее. – Взгляд Билла почти физически ощупывал припухшие веки, покрасневшие глаза брата, и Том это чувствовал.
– Как скажешь, – Том аккуратно взял с ладони Билла таблетки и закинул в рот, запил водой.
– Спасибо.
Протянул назад стакан и теплые пальцы скользнули по его руке, когда Билл забирал стакан.
– Вот и умница, – нежные губы тронула улыбка, и Том облизал свои, еще влажные от воды.
– Курииииить, – прошипел он и потихоньку, чтобы не расплескать мозги, поплелся к подоконнику.
– Так! – Симона проследила за хромающим сыном. – Это что еще за новость?
– Ма, успокойся. – Том с трудом забрался на подоконник, и, вытащив сигарету из пачки, вложил ее в губы. – Всего лиф бандифская пуля, – проговорил, не вынимая ее изо рта.
Билл ухмыльнулся.
– Ага, велосипедная мафия изводит всех кто с дредами.
– Угу, – подтвердил Том, усмехнулся, прикуривая и затягиваясь с наслаждением.
– Ногу они тебе, что ли пытались оторвать? – Симона подошла и задрала брючину на ноге Тома.
Пальцы прощупали лодыжку, Том чуть сощурился, прислушиваясь к ощущениям. Боли почти не было, но не было и того ощущения, которое дарили пальцы Билла вчера. От которого мозг плавился, и хотелось скулить.
Невольно бросил взгляд на Билла, и тут же его отвел, матерясь про себя, поняв, что мысли сейчас у них одинаковые, судя, по выражению лица Билла.
– Не дреды, просто вышло так, неудачно, – Том чуть скривился. – Я увернулся, ну, и дернули не за то, за что собирались.
Билл потер кончик носа, пытаясь скрыть улыбку.
– Понятно. Хорошо, что все-таки не оторвали, – Симона с сарказмом посмотрела на сына, поправляя штанину, и добавила, – ногу.
– Да, хорошо, – Том откинул голову, улыбнулся, чувствуя, как начинает исчезать боль.
Минут через двадцать Том вернулся в спальню, вдоволь накурившись и напившись кофе. Есть сейчас он не мог. Просто все время просидел на подоконнике, иногда чувствуя на себе взгляд завтракавшего Билла, слушая неторопливую беседу между ним и мамой. Говорили о посещении клиники на следующей неделе, Симона сама захотела поехать с Биллом, и он не возражал. Том, слушая голос Билла, смотрел за окно, и по его телу пробегали волнами мурашки.
Его заводил даже такой спокойный голос Билла, без всякого сексуального подтекста. Но на душе стало легче, когда он понял, что Билл в порядке, и как будто не слишком заморачивается тем, что произошло вчера.
Вот только, если бы Том смог заглянуть в душу брату, он бы понял, что все не так просто, как кажется.
До вечера Том успел принять ванну, посмотреть ТВ, даже поесть и полазить в интернете. Чувствовал он себя почти нормально. Как говорится, снова был «готов к труду и обороне». Хотя, скорее он просто хотел уйти подальше от всего, что сейчас происходило в двух, истерзанных сердцах. Даже понимая, что это все равно ненадолго, и не убежишь от своих чувств и проблем.
Билл курил на кухне, глядя в окно, когда Том уже надевал куртку. Было без четверти шесть, его внизу ожидало вызванное такси. Стояла натянутая тишина. Том понимал, что не сможет, молча взять и уйти, а значит нужно что-то сказать. Но что?
– Том, телефон при тебе? – Симона выглянула из комнаты.
– Да, мам, конечно.
– Если что – обязательно позвони, понял? Сама тебя заберу.
– Я понял, ма. Все будет нормально…
И тихо, для Билла:
– Я не буду долго задерживаться, – сказал Том и, увидев молчаливый кивок в ответ, добавил:
– Постараюсь, по крайней мере. Если что, я позвоню.
И снова кивок. Том вышел из квартиры.
POV Bill
Ты ушел. Я знал, что ты все-таки пойдешь на эту чертову вечеринку. Конечно, я не имею права тебя удерживать, это твои друзья и твое право быть с ними. Только что-то неспокойно у меня на душе, черт. Пусть это будут только мои «тараканы».
Сейчас ты выйдешь, сядешь в такси и уедешь. Я думаю, что если бы все между нами было хорошо, то ты не пошел бы туда без меня. Вернее, вообще, наверное, не пошел. А если бы и пошел, то не было бы у меня так паршиво на душе. На улице уже почти темно, и я не вижу, как ты садишься в такси. Но если оно отъезжает, то значит ты уже в нем, да? Провожаю машину глазами до поворота – знаю, что в ней самый дорогой мне человек на свете. Не знаю, сколько времени еще стою, глядя в ту сторону, где скрылось такси. Потом вздрагиваю от звонка в дверь.
– Билл, милый, открой! Это ко мне, – слышу голос Симоны, выглянувшей из спальни.
– Окей, сейчас, – отзываюсь, подхожу к двери и открываю.
– Привет, – знакомая усмешка и мое пересохшее горло не дает вымолвить ни звука.
Ральф. Вот кого я не ожидал увидеть.
– Привет, – выдавливаю я, наконец, и так стоим, тупо глядя друг на друга несколько секунд, пока не появляется Симона.
