— Это неплохое дело, — кивнул я.
— Какие у нас планы?
— Есть одна идея. Немцы сейчас что собаки носятся по дорогам и ищут нас. Рано или поздно найдут. Поэтому мы пойдём туда, где они нас сто процентов не ждут, — посмотрев на солнце, я пробормотал. — Тоже что ли сходить окунутся. Успею за полчаса, до отбытия…
В это время вдали раздался отчётливый хлопок винтовочного выстрела.
7 мая 1942 года. Семнадцать часов после уничтожения штаба моторизованного корпуса.
Опушка леса в Житомирской области.
На опушке леса лежали двое бойцов в двухцветных камуфляжных советских комбинезонах. Их позиция была идеальна для наблюдения. Один, по виду командир, наблюдал за военным лагерем с помощью бинокля, второй это делал через прицел снайперской винтовки СВТ.
— Не думал, что мы их догоним, — пробормотал командир снайперской пары.
— После того гвалта что устроили немцы в эфире, я вообще удивлен что мы их нашли. Но парни боевые, это же надо неполной ротой фактически уничтожили штаб моторизованного корпуса со всем командованием.
— К партизанам им ходу не было, там немецких войск полно. Парни тут конечно шальные, но туда они не сунуться. Дорог тут великое множество, но мостов что выдержат тяжелую технику всего два. Вот на одном мы их и подстрелили.
— Да-а, лихо они тот охранный взвод уничтожили.
— Заметь, ещё и обе зенитки трофеями взяли. А эти скорострелки страшная вещь, сам видел, как они вначале войны наши СБ сшибали с неба. За пару минут все шесть машин сбили.
— Всё-таки странный у нас приказ, ты не находишь? — спросил снайпер, покосившись на командира. — Подло как-то.
— Мы военные люди и должны выполнять без разговоров поставленные задачи.
— Это да, — со вздохом пробормотал снайпер и снова приложился к прицелу.
Они наблюдали за военным лагерем, где находилось два десятка грузовиков, пушки и даже танки. Среди бойцов и командиров ходили танкисты, выделяясь своими чёрными комбинезонами.
— Охрана у них хорошо поставлена, ближе чем на триста метров не подберёшься, стрелять придётся с семисот метров, — пробормотал снайпер.
— Справишься? — поинтересовался командир.
— Я немцев под Ленинградом десятками доставал с восемьсот метров. Справляюсь.
— Наблюдаю цель, — вдруг сказал командир.
— Где?
— У штабного бронетранспортёра. Тот лощёный офицер, со знаками различия лейтенанта, который разговаривает со старшим лейтенантом, у которого полотенце в руках. Наша цель, тот, что в форме немецкого офицера. Огонь по готовности.
— Готов, — коротко сказал снайпер.
— Огонь.
После выстрела командир отчётливо разглядел, как цель их задания была буквально снесена пулей и брошена на борт бронетранспортёра.
— Уходим, — коротко сказал командир, броском уходя за дерево, за ним последовал стрелок.
Лагерь мангруппы капитана Фролова. Это же время.
Выстрел слышали многие бойцы и командиры, как и то, что их командир был сбит с ног пулей и покатился по земле. Связать выстрел и падение командира труда не составило, и реакция последовала незамедлительно. Раздался многоголосый вопль ярости. Танкист, что сидел на башне 'двойки' заметив, откуда был произведён выстрел, случайно уловив блик оптики, нырнув в люк и довернув башню, почти сразу открыл огонь из автоматической пушки. Снаряды перемешивали лес на месте позиций снайперов. Упало одно дерево, взметнув в воздух листву, второе. В воздухе стояла пыль.
Как только огнь стих на место позиций снайперов, цепью вышли бойцы, под командованием лейтенанта Гурьева и командира разведывательного взвода Путянина.
— Сюда! — крикнул один из бойцов. Подбежавшие к нему командиры и часть бойцов, остальные подложили прочёсывание опушки и части леса поблизости, обнаружили под древом тело неизвестного в советском камуфляжном комбинезоне. В пяти метрах лежал второй, разорванный снарядом пополам. Рядом с ним лежала снайперская винтовка.
Тот неизвестный, что лежал под деревом был ещё жив, не смотря на практически разрубленное пополам тело и оторванную кисть руки.
— Приказ, — улыбнулся он окровавленным ртом, показывая красные зубы и глаза его закатились.
Путянин с силой ударил по стволу дерева, в сердцах сказав:
— А ведь командир говорил, что за ним ведут охоту некоторые генералы и маршалы нашей армии. Какие же он сволочи, троцкисты недобитые!
— Отойди, — приказал ему сзади такой знакомый голос с повелительными нотками.
Вскочив как ужаленный Путянин внезапно улыбнулся, воскликнул:
— Командир!
Позади него действительно стоял капитан Фролов. На его плече висел изувеченный МП, а окровавленную руку привычно успокаивающе бормоча, перевязывал фельдшер. Подойдя ближе, капитан посмотрел на тела погибших, и огорчённо покачав головой пробормотал:
— Не подвела чуйка-то. Ох не подвела.
Честно говоря, я был зол, очень зол, как и большинство моих бойцов. Свои стреляют в своих, а это без сомнения были наши. Значит, тогда я не зря ушёл от людей Сталина, есть у меня тайный враг, что как марионетки может посылать снайперов охотиться на меня. Ещё бы знать, кто он этот Враг.
— Гурьев, приберитесь тут, — приказал я и, повернувшись к подошедшему Малкину велел. — Колонна уходит через двадцать пять минут, сразу после завтрака. Обеспечьте пищей бойцов и командиров. Если что я у штабного бронетранспортёра.
— Товарищ капитан! — возмутился фельдшер. — Дайте мне закончить перевязку.
Через полчаса колонна выстроившись в походный порядок, выдвинулась с места стоянки в сторону Киева.
7 мая 1942 года. 14 часов 11 минут по Московскому времени.
Районный посёлок Иванково. Штаб партизанского корпуса.
— Товарищ старший лейтенант, — заглянул в кабинет к Смелову боец-посыльный. — Вас вызывают в Особый отдел.
Переведённый после последних событий в тыловую службу, боевой командир, хмуро кивнул и, закончив диктовать писарю очередные наряды на боеприпасы для Второй стрелковой бригады, вышел из кабинета, направившись в Особый отдел. Такие приглашения игнорировать нельзя.
Кроме начальника Особого отдела и одного из его доверенных сотрудников, в кабинете находились комком Титов и капитан Омельченко. Последний стоял у окна и скучающе разглядывал двор, где двое бойцов занимались починкой тяжёлого грузовика, который никак не хотел заводиться.
— А, Владимир, — оторвавшись от изучения какого-то листка, кивнул Титов. — Проходи, пришло новое сообщение от Фролова. Некоторые обозначения не указаны в твоём шифровальном блокноте. Может ты без него разберешься, что он написал? Возможно тут подтверждение, что уничтожение штаба моторизованного корпуса это их работа. А то столько шуму в эфире, а мы только догадываемся, чья это работа. Хотя некоторые уверенны, что это поработал именно Фролов.
Капитан Омельченко видимо понял, что говорят о нём, мельком обернулся и вернулся к наблюдению за жизнью во дворе штаба.
— Некоторые обозначения мы действительно обговаривали на словах, — кивнул Смелов.
Подойдя к столу, он сел за него и взял протянутые листы с текстом послания.
— Полчаса назад пришло, — буркнул начальник Особого отдела.
Однако ничего ответить Смелов не успел, была объявлена воздушная тревога и командиры были вынуждены спуститься в глубокий подвал штаба, пережидая налёт.
— Я говорил вам нужно менять местоположения штаба, — сказал Омельченко.
— Уже делаем, вечером переедем, — кивнул Титов. — Второй налёт за сегодня.
После налёта, от которого пострадали только склады на окраине, все вернулись по своим местам. Зенитки крепко встретили шестёрку бомбардировщиков, умудрившись повредить один. Улетал он с дымным следом. В прошлый налёт истребитель, на котором прилетел капитан Омельченко, дозаправившись, взлетел при приближении бомбардировщиков и умудрился сбить два 'Юнкерса', но при возвращении, очевидно вызванные бомбардировщиками истребители, подстерегли наш 'ястребок' при посадке. Лётчик погиб. Аэродром партизан стал известен противнику. Так что в данный момент его переносили на другую площадку.
