В течение пяти минут командиры ожидали, пока Смелов прочитает послание от мангруппы Фролова-Григорьева, как он был обозначен в сводках. Читал лейтенант внимательно, делая карандашом некоторые пометки на полях. Наконец он отодвинул листы и задумчиво протёр лоб.
— Что там было? — нетерпеливо поинтересовался начальник Особого отдела корпуса.
— Уничтоженный штаб корпуса их работа, более того они там документов и удостоверений набрали несколько мешков. Даже генерала в плен взяли. Тут интерес представляет другая информация… На Фролова было совершенно покушение.
— Что значит, было покушение? — подошёл ближе Омельченко, хмурясь.
— Стреляли в него, благо только ранили. Снайперы были с советским оружием и в советском камуфляже. Осназовцы это были. Виталий в этом убеждён. Сами стрелки погибли при отходе.
— Чёрт! — ударил по столешнице Омельченко. — Он опять не сообщил свои координаты?
— Нет, но намекнул, где будет в скором времени.
— Где? — коротко поинтересовался капитан.
— Я могу вам доверять? — сузив глаза, спросил Смелов.
— Все бойцы и командиры что воевали с Фроловым, заимели одну странность. Бесшабашенность. Могут нагрубить даже сотрудникам госбезопасности, — усмехнулся Омельченко. — Мне можно доверять, там работали не мои люди. У меня задача наоборот вывести Фролова на Большую землю.
— Киев. Сегодня или завтра вы сможете найти его в Киеве, — подумав, ответил Смелов.
— Подождите, но как же документы, карты и пленный? Они нам требуются для прояснения обстановки, — спросил Титов.
— Насчёт этого у Виталия уже есть решение. К вечеру он велел принимать груз. Как и где не написано, видимо решил, что мы сами сообразим.
— Хм, — задумчиво хмыкнул Омельченко и, подойдя к карте, стал её разглядывать, после чего карандашом нарисовал два небольших кружочка. — Я не знаю, как Фролов сможет доставить к нам пленного и документы, в данный момент это фактически не возможно, мы в окружении, но единственный возможный вариант для него. Это по воздуху… Вот здесь был разгромлен штаб моторизованного корпуса, а вот тут в ста километрах находится аэродром где базируются бомбардировщики что совершают налёты на наш штаб. Если провести линии вот так и так, то аэродром пересекается двумя линиями…. Товарищ полковник, передайте зенитчикам, что если появятся немецкие самолеты. Пусть не стреляют, пока те не начнут бомбить. Мало ли.
— Летят, — поднимая бинокль, сказал Малкин. — Ха, а шестой дымит, видимо ему от наших досталось.
Наша колонна была укрыта в небольшом березняке и замаскирована. В разные стороны я отправил разведгруппы с задачей взять информированного офицера, а в данный момент мы с начштаба стояли на опушке и наблюдали за шестью бомбардировщиками что, сбрасывая скорость, нарезали круги над своим аэродромом.
Когда я сообщил свои планы на сегодня, к моему удивлению никто из командиров не стал говорить что это невозможно. Нет, они тут же стали обсуждать рабочие вопросы нашего будущего рейда. Да, я решил войти в Киев, пройти его насквозь, посетив здания комендатуры, губернатора и гестапо. После чего по мостам уйти на другой сберег Днепра и затеряться в лесах, дав мангруппе неделю отдыха от последних бешеных дней. Пока бойцы и командиры буквально бурлили энтузиазмом, но я знал, что у них накапливается усталость, скоро появится легкое безразличие, невнимательность, а это может привести к катастрофе. Так что воспользуемся моментом, отдохнём, заодно потренируемся и продолжим рейды. Немцы немного подуспокоются, плотнее взявшись за партизанский корпус, ну а мы нанесём им удар в неожиданном месте. Там видно будет, появятся ещё жирные цели, а пока мы шли к Киеву.
Шли с некоторым крюком, я таки решил навестить второй аэродром, где базировалась основная часть бомбардировщиков и оставшаяся истребителей. Всё равно почти мимо шли.
Мангруппа встала от летунов в пяти километрах, я тут же выслал к аэродрому разведку. Первая неприятность, истребители находились на своих местах, под маскировочными сетями, но вот бомбардировщиков не было. Так же разведчики сообщили, что охрана у аэродрома усилена. Там была батарея Флак 20, две противотанковые пушки, взвод охраны и взвод вспомогательной полиции для усиления. Шесть пулемётных позиций, два миномёта. Крепкий орешек этот аэродром. С учётом того что со всех сторон его окружали поля, аэродром находился на окраине небольшой деревушки, где расположились лётчики, а техсостав и охрана ночевали в палатках, атака как считали немцы была обречена на провал.
В данный момент снайперы, задача которых уничтожение противотанкистов и расчётов зениток выдвинулись на позиции, им в густом прошлогоднем бурьяне несколько километров ползти на брюхе, чтобы занять позиции уверенного поражения. Именно на снайперах и танкистах лежала задача уничтожения обороны аэродрома и личного состава как летного, так и технического состава. Не всего естественно.
— Интересно, почему у немцев смешанные авиаподразделения? — задумчиво спросил Малкин.
— А это не простая часть Люфтваффе. Это карательное подразделение, которое действовало в Белоруссии. Там партизанское движение началось ещё в сорок первом. У немцев пока на фронтах господство в воздухе, хотя наши соколы и пытаются его переломить, вот они и позволили себе создать это подразделение под общим командование майора Клюзе, для карательных действий в своём тылу, переподчинив его охранным подразделениям. Ну а когда возник партизанский край, их перебросили сюда, не трогая линейные части Люфтваффе. На этом аэродроме есть ещё и разведывательные самолёты, один сейчас над партизанским корпусом мониторит обстановку, два на аэродроме.
— Вон оно как.
— Приказ Воронину, — обернувшись, велел я радисту, что стоял рядом с переносной радиостанцией. — Начать операцию.
— Есть, — откликнулся тот и тут же забормотал в микрофон, передавая кодовые слова Воронину.
Где-то вдали, примерно в километре от нас взревели моторы танков. Чуть позже шум работы их моторов начал стихать.
— Ушли, — прислушавшись, сказал Малкин, убирая бинокль в чехол.
— Это да, — согласился я. Сам я смотрел простым взглядом, левая рука у меня висела в косынке. Ранение было не тяжелым, кость не задета, мясо только, но и это было плохо. — Возвращаемся к колонне и идём следом.
Шли мы с машинами обеспечения и артиллеристами. Основные боевые подразделения находились там, где сейчас грохотало и в небо поднимались чёрные дымы от горевшей техники.
Двигались мы с Малкиным на нашем штабном грузовике, вместе с взводом управления, потому как даже свой бронетранспортёр я отдал для атаки аэродрома. В этот раз непосредственно в бою я не участвовал, дав возможность отличиться другим командирам. В данный момент Воронину. У меня на него на сегодня ещё были планы, поэтому я и дал ему возможность самореализоваться, в будущем это пригодиться. Хорошо когда командир уверен в себе, в своих силах и своих бойцах. Лейтенант уже передал, что можно подъезжать спокойно, боевые охранные подразделения ликвидированы и идёт зачистка, поэтому наша колонна не останавливаясь, не пережидая окончание боя, продолжила движение к аэродрому.
Вдруг на бреющем, оглушив нас рёвом моторов с набором высоты начал уходить в сторону немецкий авиаразведчик. Который видимо возвращался на дозаправку и увидел что твориться на аэродроме.
— Колонна стой, зенитчики, огонь! — заорал я.
Зенитчики не сплоховали, да, они как-то пропустили появление немца, но тут почти сразу открыли огонь из трёх установок. У нас было четыре зенитки, но для последней, пока не был подобран расчёт. Просто не было людей, подготовленных для этого. После вчерашней большой практики стрельбы из этих установок, хоть и по наземным целям, наводчики взяли на прицел медлительный разведчик, который пытался уйти в сторону, и открыли огонь короткими очередями, подправляя прицел. Почти сразу от самолета отлетела какая-то деталь, срезанная очередью автоматических пушек, а потом на нём скрестилось сразу две очереди, и он рухнул на землю, загоревшись. Взрыва не было. Никто не выжил, высота была сверхмалой для прыжка с парашютом.
