Развернувшись, колонна направилась по дороге в сторону Житомира. Но через пять километров свернула на другую дорогу и уже направилась к главной нашей цели на ближайшее время. Киеву.
Проехав ещё буквально несколько километров и найдя уединённое место для временной стоянки, его передовой дозор на мотоциклах обнаружил, мы остановились. Пока пассажиры оправлялись, а водители проверяли состояние матчасти, бойцы хозотделения под присмотром старшины Байбюка наносили на машины новые эмблемы и меняли знаки частей. Всё уже было подготовлено осталось только сменить старые эмблемы на новые. Поддельные документы тоже был на руках у бойцов-переводчиков, что изображали немецких офицеров.
Через полчаса мы продолжили движение, разделившись на ближайшем перекрестке на две колонны, и каждая последовала своим маршрутом. Бронегруппа лейтенанта Воронина с эмблемами моторизованного корпуса, штаб которого мы уничтожили, в сопровождении пары мотоциклистов и трёх грузовиков пошли по параллельной дороге. Мы же по основной дороге, пользуясь тем, что нас не сдерживают медлительные танки и бронетранспортёры, рванули вперед. У каждой группы стояла своя задача. В данный момент у нас были нанесены эмблемы охранного батальона, что дислоцировался в Киеве. Одним словом вперёд, на Киев.
Двигались мы до самой темноты держа постоянную радиосвязь с группой Воронина. Они в данный момент находили в тридцати километрах от нас, заметно отстав. Вдруг водитель стал притормаживать.
— В чём дело? — очнувшись от полудремы, спросил я. Навстречу шла какая-то немецкая часть, слепя нас фарами, поэтому я прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.
— Передовой дозор остановился. Вроде жандармы стоят.
— Да? — протерев лицо, прогоняя сонную одурь, пробормотал я, и с силой ударив пару раз по крыше кабины, велел. — Двигай вперёд.
Когда мы подъехали ближе, я обнаружил у мотоциклов стоят трое бойцов в таком знакомом советском камуфляже. Только вот их оружие было у моих разведчиков, которые зло поглядывая на них, держали осназовцев под прицелом автоматов. Рядом стоял Путянин, разглядывая какой-то документ, видимо поданный ему одним из неизвестных.
Покинув кабину усмехнувшись, я сказал:
— Какая неожиданная встреча, товарищ капитан… — щелкнул я пальцами правой руки.
— Омельченко, — напомнив, улыбнулся тот. — Не ожидали?
— Почему же? Знакомый бомбардировщик видел, недалеко от нашей колонны час назад прошёл. С парашютами выбросились?
— С парашютами, рисковать с посадкой не стали… Ну здравствуй пропажа. Скажу честно, кого-кого, но вот тебя я не ожидал ещё раз увидеть.
— Ну да, я тоже как-то не рассчитывал, что мы ещё встретимся, — несколько рассеяно ответил я, после чего остро посмотрел на капитана и жёстко сказал. — Вы же понимаете, что своих людей я не брошу, мне хватило одного раза. Поэтому у вас нет не единого шанса увести меня, даже силой.
— Угу, — буркнул Путянин стоявший в двух метрах от меня. Он всё также сверлил пристальным взглядом гостей.
— У меня и не было такого приказа, — мягко улыбнулся Омельченко и добавил. — У меня письмо к вам… сами понимаете от кого.
— Опять от Сталина? — закрутил я головой, разглядывая округу.
— Что-то ищите? — тоже осмотрелся капитан.
— Ситуация навевает на воспоминание. Второй раз знаете ли умирать не хочется. Мне одного раза хватило, — бойцы не понимали о чём я, но капитан знал. — Письмо?
— Вот, держите, — капитан достал из внутреннего кармана белый конверт и передал его подошедшему Путянину.
— Вскрой и разверни, — велел я ему. Не мне с одной рукой заниматься делами по открыванию запечатанных конвертов.
— Готово, товарищ капитан, — протянул мне лист бумаги, взводный. Но я взял у него также и конверт.
— Почерк Поскрёбышева, — определил я по конверту, после чего отойдя чуть в сторону, к фарам своего грузовика, и стал читать письмо.
Пока я читал, как мне показалось, некоторые бойцы даже дышать забывали от столь значимого момента. Тишина была бы полнейшая, если бы моторы грузовиков тихо не урчали на холостом ходу.
— Что скажите? — поинтересовался капитан, когда я отошёл от машины и рассеяно облокотился задом о запасное колесо мотоцикла передового дозора.
— Руки поднимите, — велел я.
— Зачем? — спросил Омельченко. Осназовцы насторожились, да и мои бойцы снова взяли их на прицел. Опять в воздухе разлилось напряжение и бойцы сверлили злыми взглядами друг-друга.
— Немецкая колонна идёт, будет странно, если захваченные в плен русские будут спокойно общаться с подразделениями Вермахта.
Подождав, когда мимо пройдёт очередная транспортная колонна противника, причём две машины ещё и засигналили, приветствуя нас за взятие пленных, капитан задал тот же вопрос.
— Я подумаю, — кивнул я, убирая послание в наружный карман френча. — Какое у вас задание?
— Поступить в ваше распоряжение до особого приказа. Также провести расследование в связи с нападением на вас, — ответил Омельченко.
— Специальности?
— Диверсионная, — улыбнулся Омельченко. — Широкий профиль. Но только у нас двоих с лейтенантом Бризовым, сержант Борисов прибыл с нами с определённой целью. Его задача ваша непосредственная охрана.
— Ясно, — мельком посмотрев на наручные часы, я скомандовал. — Борисов пусть занимается своим делом, вас я попрошу занять должность зама по разведке и особого отдела. Лейтенанта Бризова попрошу принять командование над сапёрами. Подрывник профессиональный очень нужен, у моих парней опыта маловато. Капитану Омельченко заняться расследованием случая нападения на меня, все материалы найдёте у старшего сержанта Путянина, он же ваш зам по разведывательной деятельности. Ваша машина третья в колонне. Сапёры находятся в седьмой машине сразу за зениткой, прошу лейтенанта Бризова с начштаба Малкиным пройти туда и познакомится с личным составом. Поторопитесь, товарищи командиры, через минуту мы продолжим движение.
— Есть!
— Есть!
— Есть!.. — отрапортовали осназовцы и, получив назад оружие, смешались с бойцами мангруппы. Задания я им дал, пусть приниматься за работу. Только Борисов стоял рядом, внимательно отслеживая все перемещения бойцов рядом со мной.
Вернувшись в машину, я отдал приказ на продолжение движения. Передовой дозор снова ушёл вперёд, мы двинули следом.
К двенадцати часам ночи впереди показались огни Киева. К моему удивлению никто о светомаскировке даже не подумал. Огней были если не сотни, то десятки точно. Видимо бомбили Киев достаточно редко. К этому времени мы соединились с группой Воронина, уловка с разделением дала положительный результат, за всё время пути нас ни разу не остановили, и не было уничтожено ни одного патруля фельдъегерей. Но вот радисты слушавшие эфир сообщили, что немцы ведут бои с кем-то под Житомиром и туда стягиваются все силы. Правда, чуть позже выяснилось, что это был литовский карательный батальон территориальной обороны, что направлялся к боевой зоне проведения антипартизанской операции.
Шли те на нервах, боясь каждого куста, перед самой темнотой, когда они собрались встать на ночёвку на них налетел моторизованный патруль жандармов. Огонь открыли с обеих сторон одновременно, немцы пребывали в меньшинстве, поэтому полегли все, но успели по рации сообщить о столкновении с русскими. Рядом находилась на стоянке матированная рота корпуса, штаб которой мы ликвидировали, она сразу же выдвинулась на крики помощи патруля, с ходу атаковав вставших в оборону литовцев. Те надо сказать держались почти час, пока их позиции не проутюжила сперва артиллерия, а потом и подошедшие танки. Как итог пятьдесят два выживших из батальона, который за несколько часов до этого насчитывал более шестисот карателей. Ладно бы ещё их побили, немцы тоже понесли значительные потери. Четыре танка, шесть бронетранспортёров, десяток грузовиков и почти две сотни солдат в безвозвратных потерях. Видимо литовцы как это ни странно стояли насмерть. Каратели понимали, что мы бы с ними сделали, если бы взяли живыми.
