— Добрый вечер, Энни.
Голос был теплым и ласковым. На мгновение мне даже стало немного больно за то, что никак не получалось сделать эту сказку былью.
— Добрый, ваше высочество. Простите… — Я запнулась. — Простите, но я не смогу остаться на спектакль.
Арчибальд перестал улыбаться.
— Что-то случилось?
Защитница, ну не при охранниках же…
— Нет, все в порядке.
— Тогда почему ты не хочешь остаться?
Во взгляде принца было непонимание. Я, вздохнув, посмотрела сначала на одного охранника, потом на другого. У них были совершенно равнодушные лица, но я не тешила себя надеждой, что они не слушают наш разговор или что им не интересно. Живые люди, не камни.
Арчибальд кивнул, наконец осознав, что я не желаю говорить при посторонних.
— Здесь у нашей семьи отдельная ложа, защищенная магически. Никто не видит, что происходит внутри, и не слышит. Можем поговорить там.
Я согласилась. Ложа так ложа, главное, чтобы и в ней за нашими спинами не стояла охрана.
Арчибальд оставил обоих своих молодцев снаружи, и мы зашли внутрь. Два глубоких кресла, маленький столик с цветами — опять эти лилии! — бокалами с вином и конфетами. Очень уютно, но главное — сцена как на ладони. Никогда в жизни я не сидела в театре на таких потрясающих местах.
Но садиться я не стала. Сразу повернулась к его высочеству лицом и сказала:
— Я не хочу оставаться, потому что вы обманули меня вчера.
Он усмехнулся.
— Арманиус просветил?
— Что? — Я удивилась. — При чем тут ректор? Я сама догадалась, спросила его только про вино. Он рассказал о свойствах. Я сделала выводы.
— Ты сделала неправильные выводы, Эн.
— Что? — Я удивилась еще больше. — Здесь все очевидно, ваше высочество. Вы меня обманули и…
— Я не обманывал. — Принц сделал шаг вперед и взял меня за руку. — Представь себя на моем месте. Ты так напряжена и зажата. Я просто хотел, чтобы ты немного расслабилась. Разве я сделал что-то недозволенное? Я не прикоснулся к тебе. И я пил «Лунный свет» вместе с тобой.
— Вы могли бы предупредить… — Я попыталась отнять руку, но вместо этого Арчибальд притянул меня ближе к себе.
— Ты не стала бы пить. И весь вечер сидела бы как на иголках в этом проклятом «Омаро». Тебе ведь было хорошо вчера? — Вторая ладонь легла на талию. — Хорошо и весело. Почему же ты злишься?
— Потому что вы меня обманули! — Я вскинула голову, и это было ошибкой — так лицо принца стало еще ближе. — Вы…
— Я больше не буду тебя обманывать, — шепнул Арчибальд, наклоняясь ниже. — Клянусь. Никогда.
Я не понимала, что происходит и как себя вести. Тысячу раз я находилась наедине с мужчинами-пациентами, тысячу раз они даже голыми были, но никогда мне не было так… странно… Щеки горели, словно в пламени Геенны, страх и ожидание чего-то неизведанного накатывали поочередно, смущая меня, и хотелось убежать.
Но Арчибальд держал крепко.
— Энни… — выдохнул он, в последний раз заглянув мне в глаза с требовательной надеждой, а через секунду уже целовал. Ласково и нежно, но не менее требовательно, и, прерываясь, шептал: — Моя Энни, моя…
Я не могла его оттолкнуть, да и не хотела.
Конечно, не каждая девушка мечтает о принце, но о любви — каждая. И я целовала Арчибальда в ответ, неумело двигая губами, как будто от этого зависела моя жизнь.
— Прости меня, я не удержался. Но ты ведь уже все поняла по лилиям? — спросил его высочество, отпуская мою талию и обхватывая ладонями лицо. Он смотрел прямо в глаза — тревожно, но радостно.
— Да, ваше…
— Арчибальд. Хватит, Энни… Я человек, а не титул.
— Я знаю. — Мысли путались и никак не хотели складываться в слова. — Я просто боюсь, что…
— Не бойся. — Он погладил меня по щеке и улыбнулся. — Давай посмотрим спектакль, и все. Это ведь совсем маленький шаг.
Да, совсем маленький шаг в глубокую пропасть. Но ладно. Может, в этом и есть моя судьба — упасть в бездну?
— Хорошо, — вздохнула я, и улыбка принца стала шире. — А… за вино-то вы…
— Ты.
Я еще раз вздохнула.
— Ты. Не будешь извиняться?
— Буду. Но не за вино, а за то, что не сказал тебе о его свойствах. Я обещаю, такого больше не повторится. Останешься?
Я кивнула, все-таки делая свой первый маленький шаг в глубокую пропасть.
Спектакль оказался музыкальным и был настолько интересным, что я не отлипала от сцены все два часа, пока он шел. После Арчибальд довез меня до общежития и, поцеловав на прощанье руку, как в прошлый раз, поинтересовался, пойду ли я с ним завтра в Императорскую оранжерею.
Еще один козырь. Все знали, что во дворце существует оранжерея с редкими видами растений, но побывать там могли только аристократы, получившие личное разрешение императора. Просто потому, что это был не сад, а нечто вроде лаборатории, где маги-биологи изучали свойства растений и ставили эксперименты с новыми видами.
Разве я могла отказаться…
А в комнате меня вновь ждали белые лилии. И записка.
«До завтра, моя Энни».
Судя по тому, что лилии успели раскрыться, они простояли в вазе не менее двух часов, а значит, Арчибальд написал это еще до получения моего согласия на прогулку.
Я вздохнула и подошла к большому настенному зеркалу, что висело возле входной двери. Поверхность отразила самую обыкновенную девушку не слишком высокого роста, с темно-каштановой косой, милым, но ничем не примечательным лицом. Разве что зеленые глаза…
Вокруг Арчибальда наверняка вьется множество красавиц-аристократок. Почему я? И почему он ждал три года, чтобы начать ухаживать? Он всегда относился ко мне хорошо, но активно действовать стал лишь теперь. Что повлияло? И сколько бы я ни думала на эту тему — не могла понять.
Если только… Если только я — приложение к его закону. Как пример для остальных аристократов, как демонстрация того, что даже член семьи Альго не боится связать свою жизнь с нетитулованной девушкой. Я вообще хороша как пример — безродная, но добившаяся успеха, с крошечным даром, но тем не менее окончившая магический университет. Про таких героинь обычно в народе баллады и сочиняют. Ну кто не любит простушек, ставших принцессами? Пожалуй, только сами принцессы.
Да, возможно, в этом есть смысл, и к светлым чувствам Арчибальда — я не сомневалась, что они все же есть, — примешивается политический расчет. Плохо ли это? Я не знала. Наверное, в их семье иначе попросту не бывает. И при всех светлых чувствах принца ему не позволили бы за мной ухаживать, если бы я была невыгодна империи. Что ж, одно хорошо — значит, император поддерживает закон Арчибальда и рано или поздно они добьются его принятия.
Защитница… Но если я выйду замуж за принца, меня станут называть «ваше высочество». Какой кошмар!
ГЛАВА 9
Все утро Арманиус чувствовал себя как-то странно, и ему было безумно интересно, что скажет по этому поводу Эн. Берту казалось, что он ощущает ток крови в теле, и пальцы покалывало, будто перед применением магии.
Выслушав его, девчонка кивнула и пояснила:
— Контур срастается. Не спешите радоваться, это только начало, и пользоваться магией вы пока не сможете. Но в пятницу, да, я думаю, уже в пятницу вы будете способны применить магию, архимагистр.
— Даже не верится, — пробормотал Берт, и Эн улыбнулась.
— Всем не верится. Его… хм. Один из моих пациентов, когда у него получилось зажечь первый огонек, сказал, что впервые в жизни ему хочется плакать и визжать, как маленькой девочке.
Наверное, речь о его высочестве. Арманиус невольно хмыкнул, представив визжащего Арчибальда. Принц обычно был очень спокоен, и довести его даже до повышения голоса могли немногие. И Берт был в их числе.
Сегодня Эн вновь ставила иголки, но не только — давала что-то пить, делала уколы, сосредоточенно щупала спину вдоль позвоночника. И все записывала в толстый блокнот, хмуря брови и кусая губы.
— Когда ты будешь защищать свою научную работу? — поинтересовался Берт, наблюдая, как девчонка аккуратно вводит длинную иглу ему в ключицу.
