Арманиус объяснил все, что мог, насчет точки невозврата и, закончив, услышал:
— Я пришлю вам мага иллюзий.
— Зачем?
— Никто не должен знать, что вы прошли эту самую точку невозврата. Никто, кроме меня и специалиста, который придет делать вам иллюзорный амулет.
— А ему вы доверяете?
Дознаватель дернул губой.
— Не ваше дело.
М-да, этот мрачный типчик демонски напоминал Берту его самого…
— А Валлиус?
— Никто, — отрезал Дайд. — Вне подозрений у меня вы один. Вам невыгодно терять своего лечащего врача.
— И что, — Арманиус развеселился, — его высочество Арчибальд тоже подозреваемый?
Взглядом Гектора Дайда можно было превращать огонь в лед.
— Естественно, архимагистр. Мало того что это именно его кольцо превратило девочку в растение, так еще и у вас с ним, мягко говоря, натянутые отношения. И об этом знают все.
— Да, вы правы, — Берг поморщился, — но все-таки Арчибальд в качестве преступника — это…
Глава дознавателей чуть заметно усмехнулся.
— Поверьте, архимагистр, я за свою карьеру уже научился понимать, что преступником может стать каждый. Вопрос лишь в необходимости преступления. Я пока не вижу особого смысла для его высочества убирать вас. Но это пока. А теперь ответьте мне на несколько вопросов по поводу Эн Рин…
Через пятнадцать минут после того как Дайд ушел, вынув из Берта всю информацию, какую только мог вынуть — только что душу на месте оставил, — пожаловал маг иллюзий. Посмотрел на Арманиуса, фыркнул и выдал ему тонкую цепочку, которую полагалось надевать на ногу. Перед этим только поводил руками вдоль тела Берта, а после прошелся гибкими пальцами по длине цепочки, явно формируя какую-то определенную иллюзию. Впрочем, почему какую-то? Арманиус прекрасно понимал, что иллюзионист впечатывает в цепочку рисунок его контура, только магия в нем двигаться не должна.
— Почему именно на ногу? — поинтересовался Берт, застегивая амулет.
— Регламент, — пояснил мужчина. Он был так же немногословен, как и Дайд. — И не снимайте.
— Мой проректор — прекрасный артефактор. Он не сумеет понять, что?..
— Нет. На вас достаточно других амулетов, они здорово фонят, и уловить в этом фоне наш невозможно. Он очень слабый. Надо знать точно, что он там есть.
— А если все-таки…
Маг иллюзий закатил глаза.
— Скажете тогда, что носите слабенький иллюзорный амулет. Допустим, омолаживающий, против морщин. Такие амулетики можно на любом уличном рынке купить.
— Я раньше не носил.
— Ну а тут вдруг стали носить. Можете сказать, что Эн Рин подарила на Праздник перемены года. Не могла она?
Арманиус улыбнулся.
— Она — могла. В шутку.
— Ну вот. А вы надели. Тоже в шутку. Почему бы и нет? Подтвердить она это все равно не сможет.
Да уж.
Когда Берт наконец залетел в госпиталь и поднялся на второй этаж, в кабинет Валлиуса, чтобы узнать о состоянии Эн до процедуры, его встретил злой как демон Брайон.
— Ты свихнулся? — прошипел он и постучал себя по голове. — Опоздал на два с половиной часа! Проспал или утренний понос?!
— Дайд приходил, — пояснил Арманиус, и главный врач удивленно замер с вытаращенными глазами. — Да, он сам будет заниматься делом Эн по просьбе Арчибальда.
— Ясно. — Валлиус кивнул, разом успокаиваясь. — Что ж, это к лучшему. Насколько я знаю, Гектор редко не раскрывает дела.
— Дело Агаты так и не раскрыл.
— Я тоже не всех больных вылечиваю. Но ты запамятовал, Берт. Дайд стал главой комитета года через полтора после гибели твоей сестры, и вряд ли ему сильно хотелось в этом рыться… Ладно, хватит болтать, дуй в терапию срочно. А то все усилия Эн пойдут насмарку.
Очень хотелось сказать, что уже не пойдут, что точка невозврата пройдена, но предупреждение Дайда связывало язык. И Берт промолчал. Конечно, он ни на мгновение не верил в то, что Валлиус может быть замешан в этом деле, но все равно считал, что дознаватель прав: чем меньше людей знает истину — тем лучше.
А еще Арманиус все время думал о проблеме, которую он так и не смог озвучить Дайду. Хотя это было глупо, и стоило сказать Гектору правду ради Эн. Да, Берт не считал, что Арчибальд может быть преступником, поэтому промолчал в момент «допроса», а теперь засомневался. В конце концов, пусть Дайд сам решает, важно это или нет.
Отдохнув десять минут после процедуры, Берт вышел из палаты и как мог быстро направился в реанимационное отделение, к Эн. По пути он изумленно оглядывался — по всем коридорам и лестницам ходили люди в зеленой форме дознавателей, напоминая выросшие среди белых больничных стен кактусы.
Хотя Арманиус, конечно, понимал, почему их так много, — необходимо было опросить всех сотрудников больницы, и если бы это делали человека четыре, они и за неделю бы не управились. А так Дайд к вечеру получит необходимые материалы, и наверняка тех, кто его особенно заинтересует, он будет вызывать на разговор уже к себе. По крайней мере, Берт не сомневался, что увидит Гектора еще не единожды.
Эн спала, а рядом с ней на постели сидел Янг. Гладил девушку по руке и что-то шептал.
Арманиус приостановился и осторожно, почти бесшумно, вошел в палату.
— Прости меня, Энни, — успел он уловить окончание фразы, сказанной отчаянным шепотом, прежде чем Янг обернулся и скривился от такой явной неприязни, что Берт даже удивился.
Ему-то он что сделал?
— Здравствуйте, архимагистр. — Мальчишка тут же справился с собственным выражением лица, превратив его в безразличное. — Она только недавно уснула, придет в себя не раньше чем через два часа. — И, отчетливо скрипнув зубами, добавил: — Спрашивала про вас все время.
Берт кивнул.
— Спасибо, Рон.
На секунду в лице Янга вновь мелькнула неприязнь.
— Зачем вы оформили опекунство?
Ректор хотел было спросить, откуда он знает, а потом вспомнил, что по больничному регламенту возле палат всегда вешались листочки с номерами браслетов связи родственников или опекунов. Видимо, уже повесили, и мальчишка увидел.
— Это мое дело, — ответил Арманиус как мог ровно. — Вам не о чем волноваться.
Светлые глаза Янга, казалось, потемнели.
— Если вы обидите Эн…
И Берт не выдержал:
— Вы влюблены в нее?
Мальчишка опешил, но быстро пришел в себя.
— Это мое дело, — процедил он полупрезрительно-полунасмешливо. — А вы, архимагистр?
Арманиус усмехнулся.
— Я — нет.
И ведь даже не соврал.
— Тогда зачем она вам?
— Не верите в мои добрые намерения?
— Добрые намерения? У вас? — Теперь в голосе не было ничего, кроме презрения. — Идите к демонам, архимагистр! Вы знаете Эн меньше двух недель, а я — десять лет. Вы вообще не замечали ее, в упор не видели, пока она не начала вас лечить. Что это — благодарность? Или вы просто заметили ее наконец и разглядели? Хотите ее, да?
Какой же глупый и ревнивый щенок. Впрочем, Арманиус в его возрасте, наверное, был не лучше.
— Валлиусу вы тоже не доверяете?
— При чем тут Валлиус?
— Свидетельство об опеке на время лечения обязательно подписывается главным врачом госпиталя, — пояснил Берт, не удержавшись от насмешливого тона. — Или Брайона вы тоже подозреваете в неприличных желаниях?
Янг молчал, зло сверкая упрямыми светло-голубыми глазами. Ответить ему было нечего.
— Не выдумывайте, Рон. Но, чтобы вам было легче, я могу пообещать, что не обижу вашу… подругу.
— Я не верю вашим обещаниям, — огрызнулся мальчишка, и Берт пожал плечами.
— Ваше право.
Наверное, этот напряженный диалог продолжался бы еще долго — возможно, до пробуждения Эн, — но в палату заглянула одна из медсестер и, найдя глазами Арманиуса, сказала:
— Архимагистр, вас вызывает к себе главный врач. Попросил прийти как можно скорее.
Берт кивнул и, не глядя больше на Янга, вышел в коридор и почти побежал к лестнице.
