Додумать эту мысль Берт не успел.
— Теперь понятно. — Арчибальд хмурился, что-то вспоминая. — Единственный раз, когда я видел вас с Эн вместе — на Совете архимагистров, — мне почудилось, что она… Но в зале было слишком много помех, и я так и не понял, правда ли это.
— Вы поэтому форсировали ухаживания? — спросил Арманиус, чуть развеселившись. Если его высочество ощутил чувство Эн в таком большом зале с огромным количеством людей, значит, оно действительно сильное.
Хотя ему могло и померещиться от ревности. От ревности чего только не померещится.
— Нет, не поэтому, — возразил Арчибальд, но почти сразу исправился: — Точнее, не только поэтому. Я собирался делать это и так, давно собирался. Но Эн никогда в жизни не согласилась бы на внебрачные отношения, и я не хотел оскорблять ее подобными предложениями. Поэтому дожидался решения Арена насчет закона.
Берт кивнул. Что ж, так он и думал — идея о законе и чувство к Эн возникли у Арчибальда одновременно.
— Зачем тебе опекунство, Берг? — говорил между тем принц. — На мой взгляд…
— Ваше высочество! — громко сказал Валлиус и, когда Арчибальд оглянулся, продолжил: — Разрешите ответить на этот вопрос мне. Оставьте, пожалуйста, на потом чувства и все прочие сопли, подумайте о здоровье Эн. Вы, в отличие от Берга, не сможете быть с ней рядом практически все время. Он — сможет. Сейчас она испытывает огромную настороженность по отношению к чужим людям, и ей будет плохо в большом незнакомом доме с сиделками, которых она не знает, насколько бы хорошими они ни были. Нам нужно вернуть Эн если не память, то хотя бы социализацию, понимаете?
— Социализация — это общество. Сидя дома в обществе одного Берта, ее не вернешь.
— Мы не только дома будем сидеть, — возразил Арманиус. — Но Йон прав — Эн лучше находиться постоянно рядом с кем-то, кому она доверяет. Вы ведь не можете уйти в отпуск на месяц прямо сейчас?
Арчибальд на мгновение нахмурился, потом покачал головой.
— Нет, сейчас точно нет. Я еле вырвался с севера. И у меня есть предчувствие, что Геенна скоро вновь проснется.
Берт, как и остальные охранители, знал, что у его высочества бывают такие вот «предчувствия» относительно Геенны, причем они всегда сбываются. Полезное свойство для главы их подразделения.
— Тогда обещай мне, что не обидишь ее, — сказал Арчибальд горячо, как никогда напоминая влюбленного мужчину.
Даже Дайд слегка развеселился, а уж Валлиус так вообще явно с трудом сдерживал смех.
— Я-то обещаю, — проворчал ректор, — но вы, ваше высочество, зачем обижаете, в свою очередь, меня? В конце концов, я не какой-нибудь мерзавец. Я обещаю, что не буду давить на Эн. И если она… — Берт запнулся. — Если она выберет вас, как опекуна или возлюбленного — не важно, я не буду препятствовать.
Арчибальд успокоенно кивнул, и, как только это случилось, Брайон вдруг резко хлопнул по столу ладонью, заставив всех присутствующих вздрогнуть от неожиданности.
— Ну вот и договорились! — заявил он громко и радостно. — А теперь прошу расходиться по своим делам. У меня через сорок минут операция.
— У тебя вообще бывают дни без операций? — хмыкнул принц, поднимаясь.
— Бывают, — ответил главврач беспечно, — они называются «выходные».
Арчибальд вышел первым, затем кабинет покинул Дайд. Возле входной двери Берт обернулся, вопросительно посмотрел на Йона, и правильно, как оказалось, сделал — Валлиус кивнул и махнул рукой на стул, с которого Арманиус поднялся пару секунд назад.
— Между прочим, — сказал Берт, вновь садясь, — насколько я помню, у тебя пятидневная рабочая неделя. А сегодня суббота и вообще праздник.
Брайон поморщился.
— Какой праздник, когда Эн в таком состоянии? Настроения совершенно нет. Хотя жена и дочь обещали приготовить что-то эдакое, чтобы мне его поднять, но я не уверен в их успехе. В общем, Берт, чего я тебя задержал-то… Забирай-ка ты мою девочку домой и устрой ей хороший вечер, договорились? Чувствует она себя нормально, процедуры ей не нужны и бесполезны, по крайней мере, так утверждает официальная медицина.
— А неофициальная? — Берт уцепился за это слово, как утопающий — за соломинку.
— Вот именно. Равен перед уходом так мне и сказал: попробуйте, мол, неофициальную. Я боюсь, как бы хуже не было, но подумаю. Тут надо быть осторожнее, а то превратим Эн в фикус. Сейчас она хоть ничего и не помнит, но по-прежнему человек. Вырастет, научится читать и писать, адаптируется… — Валлиус вздохнул и покачал головой. — Демоны, это ужасно, конечно… Ладно. Если все понял, иди.
— Иду. — Берт быстро поднялся и, дойдя до выхода второй раз за последние пять минут, спросил, не оборачиваясь: — Йон… Я угадал насчет детской влюбленности?
Тишина, шуршание бумажек, хмыканье… И голос Валлиуса, в котором, вопреки ожиданиям Берта, не было ехидства:
— Я не знаю. Эн никогда и ничего не рассказывала мне по этому поводу.
Возле палаты Арманиус обнаружил только Арчибальда в сопровождении двоих охранников. Янг, видимо, уже ушел, и Дайд тоже удалился по своим делам.
А Эн по-прежнему спала — на боку, подложив ладонь под щеку, и выглядела счастливой и безмятежной. Даже слегка улыбалась.
— Она сейчас проснется, — сказал его высочество, заходя в палату, и Берг шагнул следом. — Я хочу с ней поговорить.
Арманиус подумал и поинтересовался:
— Мне выйти?
— Нет. Я боюсь, что она испугается.
— Вряд ли. Эн не боялась вас… в прошлой жизни.
— Она просто не успела меня узнать. — Арчибальд грустно усмехнулся.
Берт наклонил голову, признавая его правоту. Эн действительно знала только одну из сторон принца — ту, которая касалась мирной жизни и ухаживаний за девушками. Она не знала ни того, каким жестким командиром он порой был, как остервенело мог драться с демонами Геенны, рискуя жизнью и не ощущая ни малейшего страха.
«У Арчибальда горячая кровь, но холодное сердце», — говорил император Арен про своего двоюродного брата, но теперь, глядя на то, как принц смотрит на просыпающуюся Эн, Берт понимал — нет, не холодное.
Девушка перевернулась на спину, вздохнула, зевнула, открыла глаза и расслабленно улыбнулась, первым заметив Арманиуса.
— Привет, Берт.
— Доброе утро, Энни, — сказал ректор и чуть подтолкнул Арчибальда в спину, заставляя его сделать шаг вперед. — Я привел еще одного твоего друга.
— Да-а-а? — Она заинтересованно села на постели, изучая принца. — А вы кто?
«Вы». Удивительно, но Берта она назвала на «ты» сразу, хотя «в прошлой жизни» не делала этого совсем. Интересно, почему так и у кого бы это спросить?
— Меня зовут Арчибальд. — В голосе принца Арманиус чуть ли не впервые в жизни услышал неуверенность. — Здравствуй, Энни.
— Здравствуй… — она запнулась, — те. Здравствуй… те? Как правильно?
— На «ты», конечно.
— Ладно, — пробормотала она задумчиво. — А почему ты так странно одет?
На широкие плечи Арчибальда был накинут зеленый халат прямо поверх черной формы охранителей, и из-под него ярко блестели серебряные пуговицы.
— Я только что вернулся с севера. Где Геенна. Ты помнишь, что такое Геенна?
— Теперь — да, Берт вчера объяснил. Значит, ты охранитель?
— Верно.
Эн задавала вопросы, словно ребенок: как выглядели демоны, которых выпустила Геенна на этот раз, как их уничтожали, сколько магов в этом участвовало, никто ли не погиб. Вопросы лились из нее сплошным потоком, Арчибальд еле успевал отвечать, а ей все было мало — сведения и знания она впитывала как губка. Как и раньше.
И Берт, наблюдая за разговором принца и Эн, вдруг осознал, что это по-прежнему она, его маленькая зеленоглазая аспирантка, смышленая и любопытная. До этого момента Эн казалась ему немного чужой, и только теперь, глядя на знакомую тягу к знаниям, светящуюся в ее глазах, он увидел в этой девочке свою Эн.
Ту самую, которая безумно радовалась, когда его контур засветился, и — Защитник, это было всего лишь позавчера! — сказала: «Ну… кто-то же должен вас жалеть».
