— Постараюсь.
За воротами, которые распахнулись, как только Эн подошла ближе, оказался тот же туман. Она неуверенно огляделась — он был со всех сторон, — и, нервно вздохнув, пошла дальше.
Странно, но туман, казалось, тоже нервничает. Он лизал руки и лицо Эн, прикасался ко лбу, словно пытался что-то понять. Она тоже пыталась понять. В чем состоит аттракцион?
Наконец туман отступил, чуть рассеялся… и оттуда навстречу Эн шагнул Арманиус.
— Берт?
— Заблудилась? Давай руку, Энни, — сказал он, улыбнувшись, и сам взял ее ладонь.
Она ничего не понимала. Откуда здесь взялся Берт? Он ведь должен быть в госпитале.
— Что ты?..
— Мы пройдем этот путь вместе, — продолжил он, глядя на Эн тепло и ласково, — не бойся.
От его взгляда все тревожные мысли в голове растворились, словно впитались в туман. И стало так хорошо и спокойно. С тех пор, как Эн поняла, что потеряла память, ей еще не было настолько хорошо.
А через секунду рассеялся и туман. Теперь вокруг них был лес, над головой — яркое, но нежное солнце, а под ногами — тропинка.
— Я не боюсь, — прошептала Эн, глядя Берту в глаза и ощущая, как колотится сердце. — Пока ты со мной, я не боюсь.
— Я всегда буду с тобой, — сказал он негромко, поднял руку и погладил ее по щеке. — Всегда. Обещаю.
Эн широко улыбнулась и прижалась щекой к его ладони.
Когда Арманиус вернулся домой после процедур, Эн еще не было, и он старался не думать об этом. Арчибальд говорил накануне им с Ареном и Дайдом, что, если у императора не получится помочь с возвращением памяти, он хочет попробовать свозить ее в «Иллюзион» и попросит особого разрешения сделать это. Ведь Эн недавно была в «Иллюзионе», а ходить туда можно только раз в год. Арен свое разрешение дал, правда, сказал, что если у него не получится, то у «Иллюзиона» — тем более, но попробовать можно.
Берт совершенно не верил в успех этого предприятия. «Иллюзион», конечно, место уникальное, но память Эн заперта слишком надежно, и аттракцион открыть сокровенные желания девушки не сможет. Да, это одна из сильнейших родовых магий, однако «Иллюзион» всего лишь создает видимость исполнения желаний, а не исполняет их в реальности. И даже если Эн хочет вернуть себе память — вернуть ее по-настоящему артефакт-аттракцион не сможет. Возможно, у Эн появится ощущение, что она все помнит, но это пройдет, как только она выйдет оттуда.
В любом случае часть магии «Иллюзиона» — это отсутствие душевных мук от невозможности исполнения желаний, именно поэтому Берт не стал противиться идее Арчибальда. Риска все равно никакого. Да и вдруг случится чудо?
Арманиус усмехнулся. В чудеса он не слишком верил. Особенно — в подобные иллюзорные чудеса. Другое дело — шаманка. Вот тут он не знал, чего ожидать, потому что практически не сталкивался с такими людьми сам. Разговоров вокруг да около было много, и Берт слышал о нескольких чудесных исцелениях — правда, не в случае со сломанным энергетическим контуром, но правдивы ли эти разговоры или там, как это обычно бывает, вымысла больше, чем истины?
Хотелось верить в то, что шаманка сможет помочь Эн, ведь это была, по сути, их последняя надежда, не считая идеи Берта. Но его идея настолько рискованна, насколько вообще может быть рискованна чья-то идея, и не факт, что ее возможно осуществить. Даже получить разрешение у Арена на подобное практически невероятно. Теоретически, впрочем, тоже. Император никогда в жизни не позволит Берту сделать это, и прежде, чем идти к нему, нужно понять, чем Арена можно подкупить. Он человек практичный и будет оценивать не эмоции Арманиуса, а реальные предложения. Словом «пожалуйста» его точно не впечатлить.
В дверь позвонили, и Берт вздрогнул, отвлекаясь от напряженных мыслей. Посмотрел на часы — да, пора бы принцу вернуть Эн, прошло как раз около трех часов.
Арманиус вышел из библиотеки и пошел вниз, навстречу Эн, рядом с которой стоял и охранник. Арчибальда с ними не было. Увидев Берта, Эн радостно улыбнулась. Она выглядела довольной, и сердце кольнуло волнением.
— Ты?..
— Я все еще ничего не помню, если тебя это интересует, — сказала Эн спокойно. — Арчибальд признал свое поражение и бесполезность «Иллюзиона». Но было неплохо. — Это она произнесла, чуть покраснев. — А потом мы ездили по городу, зашли в Центральный музей и в кафе при нем. Так что я совсем не хочу есть.
— Зато я хочу, — вздохнул Берт, ощущая, как в очередной раз разбились его надежды. Пусть они были призрачны, но все же. — Зверски. А вы?.. — Он вопросительно посмотрел на охранника. — Кстати, как вас зовут?
— Грег, — пробасил мужчина, столь же сильно напоминающий гору, как Дайд — дерево. — Ну, если я вам еще понадоблюсь, как вы говорили, то было бы неплохо пообедать.
— Тогда сейчас устроим.
Через час, когда все были сыты — даже Эн все-таки съела второе, не выдержав аппетитного запаха заказанной в «Омаро» еды, — охранник построил в прихожей пространственный лифт по координатам, присланным Валлиусом по браслету связи, и они втроем перенеслись в Тиару — городок на севере Альганны.
Узкая улочка, вымощенная светло-серым камнем, плотно стоящие, словно маленькие крепости, дома, горы снега на черепичных крышах, увитых вечнозеленым плющом. Ничего особенного, обычный городок, и здесь в воздухе тоже пахло пряниками и еще чем-то праздничным, сладким.
Прямо перед ними находилась калитка, но Берт вначале по привычке огляделся, ища Геенну. Она была позади — огромный огненный столб, уходящий далеко в небо, от которого веяло жаром и смертью.
— Ох… Это Геенна? — спросила Эн негромко, и Арманиус кивнул. Давненько он ее не видел и не мог сказать, что сильно соскучился. — А как она выглядит, когда пробуждается? Так же?
— Нет. Сейчас она оранжево-желтая, видишь? Значит, спит. А прежде чем выпустить из себя очередную дрянь, она становится гораздо краснее. Часа за два обычно… Патрульные следят, и, если такое случается, докладывают в центр, и мы немедленно должны привести себя в полную боевую готовность.
— Наверное, это очень страшно… — прошептала Эн и явно удивилась, когда Берт сказал:
— Страшно. Но это не самое страшное, что бывает в жизни. Страшнее всего — беспомощность. Когда рядом погибают твои товарищи или ты видишь, что не успеваешь помочь людям и они умирают у тебя на глазах. — Арманиус отвернулся от Геенны и посмотрел на дом шаманки. — Ладно, сейчас это все не к месту. Где тут звонок?
— Нет, — усмехнулся охранник и кивнул на большое чугунное кольцо, впаянное в калитку. — Видимо, «звонить» предполагается этим. У шаманов вообще много странностей, насколько я знаю.
Берт взялся за кольцо и стукнул им в калитку. Гул раздался такой, что сразу стало понятно — кольцо не обычное, а магическое. А потом калитка открылась.
Прямо посреди небольшого заснеженного двора находился колодец, откуда набирала воду в два больших ведра безумно странная женщина. Она выглядела действительно безумной — высокая и до безобразия худая, почти как Гектор Дайд, одетая в темно-коричневое платье из ткани, напоминающей мешковину. На шее висело длинное ожерелье из каких-то бусин, камней и птичьих перьев, в ушах качались огромные серьги, достающие до плеч, в комплект к ожерелью — тоже из камней и перьев. Абсолютно седые волосы были заплетены в косу до пояса, по всей длине которой змеилась ярко-красная лента.
Кожа женщины была смуглой, будто бы прокуренной, губы — тонкими, а нос — крючковатым и длинным, словно у хищной птицы. Но больше всего Эн поразили глаза шаманки. Ярко-синие, как небо в летний день, и очень добрые — казалось, что они принадлежат другому человеку, потому что эти глаза не могли иметь ничего общего с образом тощей ведьмы из детских сказок.
— Добро пожаловать, — сказала женщина, оглядев Эн, Берта и охранника с головы до ног. — Идите в дом, я сейчас подойду.
