И перед тем как Берт услышал громкий голос Валлиуса: «Сворачиваемся!» — он вдруг подумал: если бы Йон действительно хотел его убить, лучшей возможности, чем эта процедура, просто не придумать. А потом Арманиус провалился в пустоту.
— Почему ты думаешь, что убить хотели именно Арена? — спросила Эн, выслушав рассказ Дайда. — Может, это вовсе и не так. Раз больше покушений не было.
Гектор, забросив ногу на ногу, размеренно покачивал ею туда-сюда.
— Да кому нужна молоденькая студентка? То ли дело — главный претендент на трон. Тем более Арен тогда соперничал со своими братьями и сестрой.
— Соперничал? — переспросила Эн и нахмурилась. — Я не помню… Я, наверное, еще не дочитала это по истории.
— Венец власти у Альго переходит не по прямой линии, то есть не от отца к сыну, — пояснил Дайд, — как, к примеру, у наших соседей — в Альтаке. А у нас Венец во время церемонии коронации ложится на голову тому из наследников, кто сильнее. Арен, его брат Аарон и сестра Анна, а также их троюродный брат Алвар считаются сильнейшими. И десять лет назад считались. Все спорили, кому именно достанется Венец, мнения расходились, но большинство все же думали, что он выберет Арена, — и не ошиблись. А ведь Арен — младший. И очень многие Альго, особенно Аарон и Алвар, были недовольны после церемонии.
— Но повлиять же на нее никак нельзя, да? — уточнила Эн с интересом. — То есть повлиять на выбор Венца.
— Да, повлиять нельзя, в этом и состоит часть родовой магии Альго. Но всегда можно убить лишнего наследника.
Эн задумалась, закусив губу.
— Ясно. Но все-таки странно, что больше не было попыток… А сейчас, значит, сильнейшими по-прежнему считаются те же Алвар, Аарон и Анна?
— Пока да. Но у Арена двое детей. Они, правда, еще слишком маленькие для оценки степени их силы, однако… Старшая, Агата, я думаю, будет вполне конкурентоспособна. Лет через пять — семь. Сейчас ей шесть.
— Агата?..
Дайд молча кивнул, и Эн подумала — наверное, Эклер почернел все же не из-за того, что у императора было обычное плохое настроение. И ей вновь, как тогда, стало его очень-очень жаль.
Первое, что ощутил Берт, когда пришел в себя и открыл глаза, была жуткая, невыносимая тошнота. Потом пришло головокружение. Следом — озноб. И уже после он понял, что его энергетический контур больше не сломан. И сила по нему двигалась сплошным потоком, вот только пользоваться ею он не мог. Да что там магия — он бы сейчас руками и ногами не пошевелил…
— Ну? Как себя чувствует наш выздоравливающий? — раздался рядом бодрый голос Валлиуса. Бодрый до тошноты. Впрочем, Берта тошнило даже от белизны потолка.
Неимоверным усилием воли Арманиус раскрыл сухие губы и прошептал-прохрипел:
— Как… беременная… женщина…
— О-о-о, — засмеялся Йон. — Любопытный опыт, правда же?
Говорить Берт больше не мог, поэтому промолчал. Но главврачу, кажется, и не требовался ответ.
— Мы тебе капельницу поставили, чтобы полегче немного стало. К сожалению, ты помнишь, сильно помогать нельзя — ты должен ощутить весь спектр чувств, иначе не получится. Но я уже вижу, что получилось, контур в порядке. Как физическое состояние придет в норму, так снова будешь великим магом. Крутым, как горка. — Валлиус вновь засмеялся. — В общем, полежи пока, а минут через пятнадцать запустим к тебе Эн с Дайдом. Они там в коридоре, кстати, очень мило беседуют. Не ревнуешь?
Арманиус все-таки скосил глаза и скептически посмотрел на веселящегося Йона.
— Понял-понял, не надо меня взглядом прожигать. Пойду доложу Арчибальду, он просил держать его в курсе. Да, если будет тошнить, просто свешивайся с кровати и делай все дела, тут тазик стоит. Все условия создали, в общем. Потом еще утку дадим.
Утку… Защитник! Какой кошмар.
Как и говорил Валлиус, процедура заняла не более получаса, но в палату их с Гектором запустили не сразу, а еще минут через двадцать. Лежавший на койке Берт был белее простыни, которой был накрыт, и вообще выглядел как умирающий.
— Ого… — пробормотал Дайд, садясь на один из двух стульев. Эн опустилась на второй, с тревогой глядя на Арманиуса и думая про себя, что он наверняка пока не может не то что вставать, но и толком говорить. — Ты точно выживешь?
— Куда я денусь, — прохрипел Берт. — Часа через три смогу домой уползти, как обещал Йон.
— Как я понимаю, насчет «уползти» он не шутил, — хмыкнул Гектор и прищурился. — Но контур восстановлен. Это хорошо.
— Да? — Эн оживилась. — Получилось?
— Получилось, — Арманиус кашлянул, сдерживая тошноту, — только я пока не могу порадоваться по этому поводу. Может, позже.
Дайд иронично улыбнулся и поднялся со стула.
— Ладно, я пойду, дел еще много. Вечером загляну, ты не против?
Берт поднял брови.
— А я могу быть против?
— Можешь, — пожал плечами Гектор. — Только я все равно загляну.
Чуть позже, когда Дайд уже ушел, а Берт забылся тяжелым сном, Эн решила сходить в столовую и немного перекусить. Многие встречающиеся ей на пути врачи и медсестры улыбались и здоровались, но заговорить не пытались, понимая, что она никого не помнит. От этого было немного неловко, но Эн старалась не смущаться — в конце концов, это ведь не ее вина.
А в самой столовой Эн ждал сюрприз в виде подсевшего к ней Рона Янга.
— Ты как здесь оказался? — Она округлила глаза, набирая полную ложку густого сырного супа. — Ты же не врач…
— Я даже не медсестра, — усмехнулся Рон, откусывая от пирожка, который держал в руке. — Ничего особенного, просто с Валлиусом говорил, и он упомянул, что ты здесь. Я с тобой хотел увидеться, но я ведь не могу напрашиваться к Арманиусу в гости…
— Почему? — удивилась Эн. — Я не думаю, что Берт откажет.
— Берт, — Рон поморщился, — с ума сойти, как ты его называешь, а ведь раньше терпеть не могла.
— Что?
Эн поперхнулась супом, откашлялась, вытерла рот салфеткой и посмотрела на Рона.
— Я? Терпеть не могла? Да?
— Ну… — Друг замялся, словно ему было неловко. — Не то чтобы прям терпеть не могла, но не особо любила. Ты говорила, что он был против твоего поступления в университет.
— О…
Что-то неприятно кольнуло Эн в сердце.
Значит, Берт был против… Нет, она по-прежнему ничего не помнила, как ни старалась нащупать хоть ниточку, хоть тень воспоминания. Ничего, вакуум. Но осознавать, что Берт не хотел, чтобы она училась в университете, было очень неприятно.
— А почему меня все-таки приняли?
— Валлиус заступился и взял тебя под крыло. А Арманиус против был, да и вообще…
— Что — вообще?
Рон отвел глаза и пробормотал:
— Никогда тебя не ценил. Ни разу не похвалил за время учебы. Да он даже не знал о твоем существовании! А сейчас прямо обхаживает, как будто… Ладно. Он тебя не обижает?
Эн, полностью растерявшаяся от этого потока информации, молча покачала головой. Есть совершенно расхотелось.
— Валлиус сказал, контур восстановлен. Это правда?
— Да, — ответила Эн негромко и опустила голову, уставившись в тарелку. Нет, она не будет плакать. — Еще пара дней, и Берт… архимагистр вновь сможет пользоваться магией так, как раньше.
— Здорово! — сказал Рон действительно радостно, и секундой позже Эн поняла почему. Он пояснил: — Это ведь твоя заслуга, понимаешь? Благодаря тебе все!
— Да, — она тускло улыбнулась, помешивая ложкой суп, — жаль только, что я этих заслуг совсем не помню.
— Ничего, я помню. Я тебе все расскажу!
«Не надо», — подумала Эн, теперь уже абсолютно уверенная — она не хочет, чтобы ей что-нибудь рассказывали.
Через три часа, как Валлиус и обещал, Берту стало немного легче. Он даже смог встать с койки и доползти до туалета, хотя медсестра настойчиво предлагала ему утку. Но Арманиус категорически отказался.
— Здоров, значит, — хмыкнул заглянувший в палату Йон. — Больные не возражают против утки. Впрочем, — он на секунду задумался, а потом расплылся в улыбке, — настоящие больные вообще не возражают.
