— Арен…
— Я не закончил. Ловушка сработала, но не так, как рассчитывала Агата. Она должна была уничтожить меня, но я сам — нейтрализатор, точнее, я как стена, наткнувшись на которую, магия перекинулась на ближайшего ко мне человека — на Агату.
Берт вздохнул и на секунду прикрыл глаза.
А Арен продолжал говорить:
— Клянусь, я пытался ее спасти. Но у меня было каких-то пять секунд. Пять демонских секунд, во время которых она сгорела заживо.
Теперь сердце разморозилось и начало обливаться кровью.
А император все продолжал:
— Велмар и другие артефакторы сказали, что это была ее дипломная работа — порталы и портальные ловушки. И артефакты, которые использовались для построения именно этой ловушки, сделала Агата. Если бы ловушка сработала как надо, все сгорело бы целиком и полностью, и никто не смог бы определить мастера, но ее замкнуло и…
— Арен, — вновь перебил императора Берт, — скажи мне… Серьезно скажи. Ты веришь, что она могла? Ты веришь в это?
— Я не верил раньше, — ответил Арен, глядя прямо в глаза Арманиусу. — Но потом, после всех доказательств… Кто еще, Берт? Покушений на меня больше не было. И Агата в то время меня уже, наверное, ненавидела. Говорила, что я навязываю ей свои чувства.
— Арен, возможно, у вас были разногласия, но убивать?..
— Я тоже не верил раньше, — повторил Арен устало и как-то безнадежно. — И знаешь… лучше не верь. Так легче. Я поэтому и засекретил дело, что знать правду слишком больно.
Берт молчал и думал, хотя думать было неуютно.
Могла ли Агата совершить попытку убить Арена? Нет, ни за что. И дело было не в вере Берта в невиновность сестры, нет. Кое в чем другом.
— Арен, Агата была ученицей Велмара. Свою дипломную работу она писала у него.
— Да, я помню. Что ты хочешь сказать?
— Велмар наверняка знал про твою родовую особенность. Знал же?
— Знал, — кивнул император. — Но Агате не говорил. По крайней мере, так он уверяет.
— Моя сестра интересовалась кровной магией, она ее изучала. Вашу — в том числе. Арен, она не могла не знать, что тебя не возьмет портальная ловушка. Послушай, ты же сам помнишь — Агата была очень хорошим, очень талантливым артефактором. Даже если она не знала точно — она должна была предположить, изучить вопрос, поставить эксперимент, в конце концов! Тем более в момент покушения она находилась рядом и фактически подвергала себя риску. Агата никогда не была беспечна в вопросах артефакторики. А случившееся, получается, произошло из-за ее беспечности.
— Я думал об этом, но… — Арен устало вздохнул и покачал головой. — Все мысли упираются в тупик. Нет ни одного доказательства невиновности Агаты, кроме вот этого: «Она не могла». А доказательств вины у комитета набралось достаточно.
— А Дайд? Что говорит Гектор?
Император улыбнулся впервые за разговор.
— А ты умеешь подбирать аргументы, Берт. Что ж, когда я познакомил Гектора с содержанием дела, он сказал, что это очень, ну просто очень грамотная подстава.
Сердце сжалось, а потом застучало вновь. Значит, хотя бы Дайд не верит в виновность его сестры. А это немало!
— Не спеши радоваться, доказательств у Гектора нет. И за давностью лет вряд ли они появятся. Так что забудь это все, выброси из головы и живи дальше.
«Как я», — говорил взгляд Арена.
Но Берт хорошо понимал — забыть он не сможет. Впрочем, как и император. По крайней мере по-настоящему забыть.
Так, как все забыла Эн.
— Еще кое-что, Арен. Сними с меня печать — запрет на вход в Геенну.
Наверное, впервые в жизни Арманиус наблюдал за тем, как у его величества до такой степени округляются глаза.
— Ты сошел с ума?..
Из императорского дворца Берт вышел на онемевших от напряжения ногах. Разговор с Ареном отнял много сил, особенно вторая его часть. Конечно, загадка гибели сестры тоже волновала Берта, но все же за десять прошедших лет он успел смириться с ее смертью, а с потерей памяти Эн — нет.
Поначалу император про Геенну даже слушать ничего не хотел и чуть не выставил Берта прочь из кабинета. Но затем задумался. А значит, первый шаг к успеху был сделан. Второй и окончательный шаг помог сделать Дайд, одобривший идею Арманиуса как глава Дознавательского комитета. И вот после этого Арен, поколебавшись еще немного, все-таки снял с Берта печать — запрет на вход в Геенну и позволил ему покинуть дворец.
Теперь нужно было возвращаться к Эн, но Арманиус пока не мог — его потряхивало от пережитого напряжения. Оказывается, он волновался, чрезмерно волновался, опасаясь, что Арен убьет своим отказом и эту надежду. Но все получилось.
До обеда еще было время, и Берт немного погулял по парку возле дворца, а потом прошелся и вдоль набережной. Вдыхал морозный воздух и улыбался чудесному ощущению искрящейся изнутри силы и полностью восстановленного контура. Это пьянило еще больше, чем обычно, — оттого, что Берт знал: в последний раз.
Он прощался. Но не было ни жалости, ни сожалений, ни желания остановиться на полпути. Он должен вернуть память Эн. Должен. Любой ценой. Потому что она этого достойна.
Вернувшийся домой Берт выглядел довольным, а еще — целым и невредимым, и Эн немного успокоилась. Но затем вновь встревожилась, когда Арманиус заявил, что сегодня они не будут учиться, а будут только отдыхать и развлекаться.
— Но почему?..
— Потому что у всех сейчас каникулы, и у тебя они тоже должны быть.
Каникулы, значит… Эн была уверена: дело вовсе не в каникулах. Берт что-то задумал, поэтому и хочет немного отвлечься, расслабиться. И эта мысль ей совсем не нравилась.
— Пойдем на Дворцовую площадь, посмотрим, как ее украсили в честь Дня Альганны.
— День Альганны?..
— Он завтра. Ничего особенного, просто чествование императора и величия империи, — улыбнулся Берт. — Всегда в предпоследний день зимних каникул проходит. С утра на Дворцовой площади — торжественная церемония подтверждения власти, а потом — народные гуляния. Пирогов напекут целое море! Если на Праздник перемены года лакомятся пряниками, то в День Альганны — пирогами. Может, уже начали продавать… Хочу пирог с грибами. Будешь?
Эн занервничала еще больше — слишком уж оживленным, будто нарочито, казался Берт.
— Буду. А что значит — церемония подтверждения власти?
— Ерунда. Выходит Арен, выносят Венец под магическим колпаком, снимают колпак, и Венец должен перелететь императору на голову. Так подтверждаются его сила и власть. Абсолютно бессмысленное занятие — после коронации Венец не может сменить носителя до смерти или отречения правителя, — но народ радуется. Так что собирайся, пойдем прогуляемся.
Эн кивнула, не зная, что ей делать — просить не выходить из дома и попытаться разговорить Берта здесь? Или пойти на площадь, а там уж посмотреть по обстоятельствам?
Так толком ничего и не решив, она все-таки отправилась в свою комнату — одеваться, втайне надеясь, что ошибается и это странное настроение Берта ей только кажется.
На площади уже убрали новогодние украшения, повесив другие, приуроченные ко Дню Альганны, более строгие и официальные — флаги с гербами и символикой правящей династии, ленточки белого и золотого цвета. В торговых палатках появились сувениры для гостей столицы — маленькие брошки, серьги и кольца с лилиями, цветком — покровителем правящего рода.
Одну такую брошку Берт купил для Эн и прикрепил к ее пальто. Она радовалась и улыбалась, но не так активно и непосредственно, как в прошлый раз, перед Праздником перемены года. Повзрослела. А может быть, чувствовала его настроение — Берта слегка потряхивало при мысли о том, что предстоит ему ближе к ночи, и он старался заглушить свои ощущения активными действиями. Рассказывал Эн про День Альганны, и про Венец, и про свадьбу Арена восемь лет назад. Именно на Дворцовой площади стоял Центральный храм Защитника, в котором молодой император — Арен тогда только что короновался, — сочетался браком с очень юной Викторией Азалиус, представительницей одной из древнейших аристократических фамилий в Альганне, тем самым спасая ее отца от разорения.
