— Он не желает больше лежать в стационаре, невзирая на тяжелое состояние. Ты знаешь, характер у него не сахар… А сейчас и подавно. Хирурги его там залатали, как могли, но ходить он пока не может, и видит плохо, и ожоги прошли не до конца. А уж что с контуром… Никогда в жизни я такого не видел, Энни. Не уверен, что… Но ты посмотри.
— Как? Если он не желает лежать в стационаре?
— Сходи к нему домой. Просто так он тебя не пустит, сделаем тебе удостоверение медсестры и дадим высшую магическую медицинскую категорию.
— Брайон, вы авантюрист. Не пустит? Я же врач.
— Ты стажер, кроме того, с очень слабым даром. Берт сейчас и так на грани жизни и смерти, не нужно его шокировать еще и тем, что в моей больнице работают такие врачи. Хотя… почему я говорю о тебе во множественном числе?
Я рассмеялась — но смешно мне не было.
По сути, я имела право отказать — раз архимагистр не находится в стационаре терапевтического отделения, я не обязана его лечить. Но, во-первых, я единственный врач, занимающийся в данный момент методикой восстановления энергетического контура, а во-вторых, я обязана Арманиусу жизнью. Значит, нужно помочь.
Поэтому я согласилась. И теперь стояла напротив его дома, черного и мрачного, и дышала, сцепив зубы и стараясь успокоиться. Ну же, Эн… Ты сильная девочка. Ты сможешь. Оставь позади все чувства и предрассудки, иди к нему, как к обычному больному.
Захотелось рассмеяться. К обычному больному… Все, что относилось к Бертрану Арманиусу, не было для меня обычным с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.
Нет, не думай об этом. Просто иди и делай то, что должна. Все равно у тебя нет другого выхода.
И я, чеканя шаг, пошла к дому архимагистра. Позвонила в звонок и застыла у входной двери. В полнейшей тишине был слышен тихий шорох, с которым летели с неба снежинки…
А потом, все в той же тишине, входная дверь распахнулась. Я торопливо шагнула внутрь и зашипела, споткнувшись о ковер и с трудом удержавшись на ногах. Поставила на пол сумку с медикаментами, вытянула ладонь и создала на ней тусклый шарик света, который сразу взмыл под потолок, освещая прихожую.
Я тут же заметила на самом верху лестницы, ведущей на второй этаж, инвалидное кресло с сидящим в нем хозяином дома, и вздрогнула, ощутив, как сжалось от сочувствия сердце.
Выглядел он очень плохо. Кожа на лице и руках была обожженной — остальное скрывал халат, но я предполагала, что ожоги есть и там. В темных волосах блестела седина, а глаза, обычно карие и ясные, теперь были тусклыми, с бельмами.
Кто же зажигает ему свет? Он ведь не может сам… Наверное, пользуется каким-нибудь амулетом…
— Брайон Валлиус говорил вчера, что ко мне придет медсестра. — Голос Арманиуса звучал совсем незнакомо. Какой-то хриплый шепот вместо приятного мужского баритона. — Это ты?
Сразу на «ты»… Впрочем, от архимагистра ничего другого и нельзя было ожидать.
— Да. Я могу показать вам документы, подтверждающие мою квалификацию. Если вдруг они вас не устроят…
— Устроят, — сказал он и закашлялся. Потом продолжил, еще сильнее хрипя: — Раздевайся, надевай тапочки и поднимайся. Буду ждать в библиотеке. Это справа.
Через пару минут, оставив одежду в шкафу рядом с входной дверью и нацепив тапочки, я поднялась в библиотеку. Она тоже была полукруглой, как и прихожая, но здесь оказалось светло, даже очень. А еще приятно пахло книжными переплетами и совсем немного — кофе.
Арманиус сидел в инвалидном кресле рядом с диваном, и теперь я могла рассмотреть его повреждения вблизи. Выглядел он не просто плохо — жутко. Нас водили в морг, начиная с третьего курса, вот трупы там и то краше были…
Шрамы на лице и теле от ожогов… Они должны пройти, вот только если он не будет ничем их мазать, процесс затянется на годы. Седина… что ж, ее можно закрасить или убрать иллюзорным амулетом. Глаза… мутные, явно почти незрячие… с ними-то что? Надо будет проверить.
— Сейчас я покажу вам свои документы, — сказала я, поставив сумку на журнальный столик возле дивана.
— Не нужно, — прохрипел Арманиус. — Я доверяю Брайону. Делай, что должна.
Доверяет… Дело, скорее, в том, что он просто не сможет прочитать написанное в этих документах. Наверняка ведь видит только пятна света и общие очертания предметов.
— Мне нужно, чтобы вы из кресла переместились на диван. Вы… — Я неуверенно оглядела его с ног до головы. Сейчас Арманиус казался усохшим, как старое мертвое дерево. — Справитесь?
— Если ты поможешь — да.
Я подошла ближе, обхватила архимагистра руками и помогла пересесть на диван. От малейшего движения и напряжения он хрипел и начинал задыхаться. И я поймала себя на мысли, что вижу такое впервые… Да, впервые. Я наблюдала за многими магами со сломанным контуром, но такое — впервые.
— Теперь надо раздеться.
Он безропотно позволил снять с себя халат, оставшись в одном нижнем белье, и я чуть не застонала, обнаружив на всем его теле красные, бугристые шрамы от ожогов. Спасибо, что сухие…
— Защитница… Что с вами случилось?
Я думала, архимагистр пошлет меня к демонам с подобными вопросами, но он вздохнул, словно набирая воздуха в грудь, и ответил:
— Мне очень больно говорить, Эн. Если в двух словах — я горел. Демоны Геенны в этот раз были из огня и никак не хотели исчезать. Огнем их только и победил, но сам чуть не… — Арманиус запнулся и вновь закашлялся. — Не могу, прости…
Голос был совсем тусклым и хриплым, и я поспешила сказать:
— Не страшно, потом расскажете. Это не простое любопытство, мне нужно знать, что случилось, для работы с вами. А сейчас давайте-ка перевернемся на живот… Да, вот так, молодец. Лежите, не двигайтесь, а я пока посмотрю…
Я положила ладони Арманиусу на спину, провела ими сверху вниз, затем еще раз и еще, считывая повреждения контура и не понимая, как это может быть.
Испугавшись того, что вижу, я отпрянула от архимагистра и затрясла рукой. Нет. Не может быть. Нет!
Он молчал, не двигался и ничего не спрашивал, хотя наверняка ощутил, как я отскочила от него. А я просто не могла сказать Арманиусу об этом, потому что сама не верила в то, что вижу.
Защитница, это какой-то бред, противоречащий самому первому постулату о правилах повреждения контуров. Так не бывает!
Я вновь положила ладони на спину, изучая магический контур. То же самое. Демоны!
— Поворачивайтесь обратно, — сказала я тихо, помогая ректору перевернуться. И, увидев его лицо, положила ладони ему на глаза, ожидая, что дернется, но он не дернулся. Покорно ждал, пока я закончу осмотр.
Хотя бы зрение можно восстановить…
— Я сейчас дам вам кое-что, выпьете. Это общеукрепляющий состав, ничего особенного. Как у вас с питанием?
Арманиус сглотнул и прохрипел:
— В смысле?
— Вы едите три раза в день? Надо хотя бы три раза, а лучше — пять-шесть.
— Ем. Трижды. Не беспокойся.
Услышать от архимагистра: «Не беспокойся», — было необычно, и я удивленно моргнула.
Ладно, каких только изменений не происходит с заболевшими людьми, особенно с магами, особенно — со сломанным контуром…
Я достала из сумки пузырек со средством, вынула пробку и протянула Арманиусу.
— Пейте. И сразу, как я уйду, ложитесь спать на пару-тройку часов. Завтра вы должны существенно лучше себя чувствовать. И с голосом тоже будет лучше. Не идеально, но лучше.
— Завтра… — прохрипел ректор. — Ты придешь завтра?
Мне показалось, что в его голосе звучала надежда. Ерунда, Эн, что ты себе вообразила?
— Конечно, приду. Я же должна вас вылечить.
Арманиус чуть улыбнулся бледными сухими губами.
— Хорошо. Спасибо, Эн.
Я кивнула, помогла ему вновь надеть халат и перебраться в кресло, а после ушла — в полном смятении от того, что увидела. Наверное, именно из-за этого смятения я вспомнила, что не называла Арманиусу своего имени, только когда уже покинула его дом. Интересно, откуда тогда он знает, как меня зовут? Может, Валлиус сказал?
