Когда до пирса оставалось не больше ста метров, я решил, что пора ныкаться в свое убежище. И правильно сделал, потому как едва я занял позицию в этом тесном закутке - раздался знакомый скрежет отворяемой металлической двери, загорелись лампочки под потолком, а затем я услышал шаги и голоса. Говорили на английском, но моих познаний в нем вполне хватало, чтобы понять - обладатель хриплого, как-будто простуженного голоса возмущается тем, что какой-то придурок не закрыл дверь. Разговаривающих я не видел, но дальше разговор зашел о том, насколько выгодной для хозяина компании будет эта сделка по обмену зерна на меха и древесину. Особенно на пушнину.
Понятно, как обычно, дурят нашего брата. Но, видно, выхода нет, если пшеница нужна, чтобы прокормить народ. Хотя, насколько я помнил, голодомор на Украине и в Поволжье, отмеченный случаями каннибализма, случился в начале 30-х, потом вроде бы из пике сумели выйти. Может быть, просто подстраховываются, закупая импортное зерно. Однажды обжегшись на молоке, дуют на воду.
Как бы там ни было, благодаря этой политике в Архангельск прибыло судно, на котором я планировал отбыть из СССР восвояси. Осталась самая малость - остаться незамеченным во время разгрузки пшеницы и погрузки древесины и пушнины.
Скажу честно, стоять, прислонившись спиной к металлической переборке несколько часов - занятие малопривлекательное. Особенно когда ты не в Африке, и можешь застудить какие-то внутренние органы. Сидеть на металлическом же полу? Хм, ничем не лучше. Но бывали ситуации и похуже, главное, чтобы меня не обнаружили.
А это вполне могло случиться, когда тюки с чем-то - скорее всего с пушниной - принялись складировать буквально в паре метров от моего убежища. Я буквально вжался в стену, стараясь не дышать, пока наши докеры с веселым матерком в адрес 'проклятых империалистов' укладывали тюки один на другой. Кстати, было их не так много, большую часть трюма занимали древесина. Помещение тут же наполнилось запахом сосновой смолы, вернувшим меня в то недавнее время, когда я брел через казавшуюся бескрайней приполярную тайгу.
Момент, когда, наконец, была задраена входная дверь, я встретил облегченным выдохом. Уселся на один из тюков, ощущая под задницей ценную пушнину, и прислонившись спиной к другому. Так бы сидел и сидел, ни о чем не думая. Быстрее бы, что ли, отчалили уже... И раздавшийся еще минут через тридцать гудок, возвещающий об отплытии, прозвучал для меня как ангельский глас. И в то же время я испытывал чувство легкой грусти. Прощай, любимая и неприветливая Родина, не знаю, свидимся ли когда-нибудь еще.
Ладно, это все лирика, а голод, как известно, не тетка. Доставая из вещмешка припасы, только сейчас сообразил, что не догадался запастись питьевой водой. Хоть бы фляжкой живительной влаги на первое время озаботился. Вот же дебила кусок! Еды при экономном расходовании хватит на несколько дней, а как я собираюсь обходиться без воды? Рано или поздно жажда заставит меня попытаться выбраться из трюма. Но как? Открыть дверь изнутри вряд ли получится, этот вопрос я в горячке не догадался прозондировать сразу. Через якорный люк я не протиснусь, хорошо хоть якорь не до конца втянули, оставалась щель, через которую я мог видеть кусок моря и удалявшегося с той же левой стороны берега. Поорать в эту щель? Стучать в дверь трюма? Оба варианта под вопросом, могут и не услышать. Я довольно живо представил картину, как в порту приписки веселые американские грузчики команда входят в трюм и обнаруживают мумифицированные останки пришельца из будущего. А скорее всего, обглоданные крысами кости.
Меня такой вариант не устраивал, но пока ничего лучше я предложить не мог. Не пожар же устраивать, в конце концов!
А где, кстати, они хранят питьевую воду? По идее емкости должны находиться именно в трюме, однако, обойдя все помещение, ничего похожего я не нашел. Да и в порту они бы наверняка закачали свежую воду, и находить емкости в трюме, я бы точно это заметил. Значит, емкости находятся в другом месте. Что называется, не все коту масленица.
Размышляя таким образом, я лежал на тюке, не обращая внимания на крысиное копошение где-то внизу. Не заметил, как задремал, а проснулся, когда за бортом уже наступила ночь. Снова перекусил, все больше чувствуя жажду и проклиная вяленую лосятину, которой оставалось еще достаточное количество. Все не мог себе простить, что так глупо опростоволосился.
На следующий день жажда стал просто нестерпимой. Я отказался от еды, чтобы не усугублять ситуация, но помогало это мало; слюной, как говорится, не напьешься. К вечеру я уже не находил себе места, подумывая, не поймать ли крысу. Ну а что, порвать ей зубами горлышко и высосать кровь - это же все-таки какая-никакая, а жидкость. Даже сделал робкую попытку устроить крысиную засаду, положив рядом с собой кусочек вяленого мяса. Но эти твари, словно что-то почувствовав, ни в какую не желали приближаться. Ладно, черт с вами, обойдусь без вашей крови.
На третий день я уже готов был выгрызть собственные вены, лишь бы ощутить на губах хоть какую-то влагу. Высовывал руку через якорный люк, пытаясь хотя бы уловить соленые брызги. Уже в сумерках прошел небольшой дождик, пару раз мне удалось наполнить влагой сложенные лодочкой ладони, но это еще больше, казалось, разожгло мою жажду. Ночью мне снились журчащие ручьи и плавающие в них золотые, лупоглазые рыбки. На четвертый день плавания по моему борту показался скалистый берег, поросший кустарником, а затем какой-то город. Мурманск? Вполне могло быть, если судно поплывет в Штаты через Атлантику. Только мне от этого не легче, потому как в порт заходить мы не стали и трюм также никто открывать не спешил. На следующий день мне все же удалось поймать одну обнаглевшую крысу, подобравшуюся ко мне слишком близко. Понимая, что со стороны это сморится дико, я одним движением откусил голову неистово пищавшей твари, попытался влить в себя брызнувшую тонкой струйкой из аорты кровь, и даже почти сумел это сделать, но меня тут же вырвало. Отбросил мертвое тельце в сторону, и в темноте тут же послышались писки и копошение - не иначе, крысы лакомились собственным собратом.
На пятый день берег пропал из виду, а на следующий появился вновь. Селения, который я видел, смотрелись прилично и аккуратно, из чего я сделал вывод, что это какая-нибудь Финляндия или Норвегия. Швеция вряд ли, насколько хватало моих познаний в географии, она вроде бы не имеет выхода на северное побережье, оккупировав балтийский берег .
В любом случае, мы, получается, покинули территориальные воды СССР, а значит, меня вряд ли высадят на берег и сдадут советским властям. Тем более я могу прикинуться пусть и не англичанином или американцем, поскольку владел языком не в совершенстве, а, к примеру, немцем. Детство, проведенное в ГДР, на всю жизнь обеспечило меня знанием языка Шиллера и Гете. А обдурить америкосов, среди которых вряд ли имеются знатоки немецкого, будет проще простого.
Правда, прикид у меня, скорее всего, явно 'совковый', да еще как объяснить, что немец оказался в трюме после отплытия из Архангельска? В германские порты по пути в советскую Россию они вряд ли заходили. Хотя, в принципе, могли зайти в какой-нибудь Гамбург, но зачем им это нужно, если груз был предназначен для СССР? Я же видел, что мешки с пшеницей заполняли весь трюм.
В общем, что ни придумывай, а выбираться отсюда нужно. Еще сутки - и у меня, чего доброго, начнутся галлюцинации, а в бредовом состоянии я уже ничем себе помочь не смогу. И так уже мало что соображая от жажды, я принялся колотить в дверь, надеясь таким образом привлечь внимание хоть кого-нибудь. Однако толстая переборка явно гасила звук ударов. Просунул, насколько мог, лицо в якорный люк, принявшись орать из последних сил. Шум волн был настолько силен, что эта затея мне сразу показалась бесперспективной. Минуты через три совсем осип, обессиленно привалившись спиной к барабану с намотанной на него цепью.
Может, и правда устроить пожар? Спасут ли меня до того, как я задохнусь или заживо сгорю, и смогут ли матросы вообще потушить возгорание, если оно охватит весь трюм? Так, чего доброго, весь сухогруз по моей вине превратится в огромный факел, благо что гореть тут есть чему.
