Я снова плакала, глядя в закрытую дверь, не понимая, что с нами происходит. Стас ушел, и с его уходом, вновь стало одиноко и холодно.
— Внимание! 10-"Б"! Будьте же людьми, в конце концов! У вас есть пять минут для того, чтобы определиться с выбором и передать эстафету дальше! Не знаю, кто как, а я не собираюсь торчать с вашим классом всю перемену! У меня еще два класса не проголосовавших!
Светленькая и полненькая Ника Крапивина, президент школы и выпускница, тряхнув косой, с картонным ящиком в руках протопала между рядами парт и остановилась у доски.
— Время пошло! — топнула ногой, хмуро сверкая на наших мальчишек из-под густой челки строгим взглядом. — И чтоб без пошлых шуточек, Терещенко, попрошу! Записки с фамилиями кандидатов будет проверять сам директор!
Класс гудел, впрочем, как и вся школа в преддверии новогодних каникул и "Зимнего бала". Сегодня проходило общешкольное голосование, выбирали короля и королеву среди старшеклассников, и открытым спорам не было числа.
— А за себя проголосовать можно? Лично я себе нравлюсь! — это выкрикнул с задней парты тот самый Лёва Терещенко, и Дашка, хмыкнув, тут же покрутила у виска пальцем.
— Вот дурачок!
— А что? У каждого льва должен быть честный шанс стать королем! Правду я говорю, Ника?
— Тебе, Терещенко, можно все! В виде исключения! — согласилась Крапивина-президент. — Только не удивляйся потом, если станут говорить, что школьный король похож на мартышку!
— Что? Такой же красивый?
— Такой же глупый кривляка!
Дашка подтянула к себе лист бумаги, взяла ручку и повернулась ко мне:
— Не знаю, как остальные, а я проголосую за Борьку Брагина. Вот уж кто не олень и не бабуин, как некоторые. И не жила, всегда списать даст. А за девчонок и не подумаю голосовать, все равно выберут Маринку Воропаеву, вот увидишь. А ты за кого, Насть?
Одноклассники переговаривались и смеялись, шептались друг с другом, спорили с важной Никой. В моей старой школе никогда не было новогоднего бала, только общешкольный утренник да праздничное поздравление учителей в классе, подобное голосование я видела только в кино, поэтому наблюдала с интересом. А вот ответила немного растерянно:
— Я не знаю. Но обязательно выберу! — тут же заверила подругу в ответ на ее озадаченный взгляд. — Из других классов ведь можно? — осторожно спросила, и Дашка утвердительно кивнула.
— Можно. Хоть самого павлина! У нас в школе плюрализм мнений, демократия взглядов, и никакого давления! И, Насть, — все же заметила мне, потянув за рукав, когда я уже склонилась над листом бумаги, — если что, насчет Фролова я пошутила. Уж лучше Брагин, поверь мне…
— Хорошо, я подумаю…
Из девчонок я выбрала Дашу Кузнецову. Почему нет? В этой школе Дашка мне нравилась больше всех. Она, и правда, была славной, доброй и симпатичной. К ее синей пряди у виска и смелому развороту плеч очень бы пошла корона школьной королевы. Наверняка Петька Збруев был бы рад увидеть ее такой величественной и красивой. А вот парни… Каким бы хорошим человеком ни был Борька и насколько убедительной подруга, в этой школе для меня существовал только один парень, при мысли о котором замирало сердце, а после болезненно сжималось и заходилось стучать. И неважно, что он и думать не хотел обо мне. Неважно, с каким надменным и безразличным видом проходил мимо, не замечая ненавистной сводной сестры, легко обнимая других девчонок. Неважно насколько убедительно игнорировал дома. Даже если бы для всех в школе он вдруг оказался пустым местом, я бы все равно проголосовала за него.
Коротко взглянув на подругу, я написала на листе бумаги "Стас Фролов", свернула лист в несколько раз, и вместе с голосом за Дашку, опустила в картонную коробку Ники.
— Фух! — выдохнула подруга, вслед за мной возвращаясь за парту. Обернувшись к классу, заправила за ухо синюю прядь. — Кажется, все справились. Смотри, даже Терещенко и Збруев умудрились бросить записки, так что Крапивина может топать дальше. Осталось дождаться бала, и выяснить: права я оказалась насчет победителей или нет. Увы, в этом отношении в нашей школе все до скучного предсказуемо.
— Кстати, Матвеева, — Дашка вновь развернулась ко мне, округлив глаза, — как у тебя дело обстоит с нарядом на бал? Наверняка наши девчонки постараются переплюнуть выпускниц. Ты уже купила платье? А туфли? К мастеру маникюра записалась в модный салон? Часики тикают: тик-так, тик-так! Скоро быть празднику, а ты что же, даже не знаешь, есть ли у тебя новенькие кружевные стринги в цвет ногтей?.. Какой ужас!
Сказанное прозвучало настолько высокопарно, что мы обе рассмеялись.
— Нет, Даш, не записалась. И платья у меня пока нет. А стринги я не ношу, так что обойдусь без маникюра.
— Ну и напрасно. Это я про маникюр, — уже с серьезным видом заметила Кузнецова. С появлением в классе учителя, открыла конспект и понизила голос до шепота. — Ты теперь в большом городе живешь, Настя, разве не знаешь, что даже провинциальным Золушкам на балу нужно выглядеть прилично, чтобы привлечь внимание принца? Фиг с ними, со стрингами. Обойдемся и бикини, мы девушки не гордые. Но цап-царапки наше все!
Я знала, видела, в чем щеголяли местные девчонки, насколько привлекательно выглядели, даже была согласна с подругой, но требовать подобное от мачехи не могла. Да и не хотела. Куда больше, чем показать себя, мне хотелось посмотреть на Зимний бал, на который дирекция школы пригласила настоящую музыкальную группу. Что же касается принца… Наверняка Стас с Мариной будут красивой парой, в этом не стоило и сомневаться, права Дашка.
— Нет, Даша, я не стану просить мачеху, мне неудобно. А платье Галина Юрьевна обещала купить красивое. Мы с ней сегодня вечером как раз в магазин собрались. Если, конечно, они с отцом освободятся пораньше.
— М-да-а… — озадаченно протянула Кузнецова, вместе со мной начиная записывать в тетрадь тему урока "Формирование постиндустриального общества". — Странная у тебя какая-то мачеха, Матвеева. Необычная. Она у тебя, случайно, не инопланетянка?
— Почему это? — я все еще привыкала с шуткам подруги.
— Ну, обычно мачехи терпеть не могут своих падчериц: каноны жанра, протест положений и все такое. А у тебя вот наоборот. Даже странно.
— Нет, она директор и понимаешь… — Я улыбнулась, пожимая плечом, не зная, как полнее, какими словами описать свое отношение к жене отца. — Она просто очень хороший человек, веришь?
Дашка мне поверила, на том и сошлись. Но все равно посоветовала постараться не дать возможности разным Динкам Губенко и Маринкам Воропаевым утереть нам нос. Как это сделать — я не представляла, но обещала подруге попытаться.
После уроков мы с девчонками дружно остались на тренировку по черлидингу. На следующий день был назначен общешкольный чемпионат по баскетболу, соревнование обещало пройти интересно, многолюдно, и Альбина Павловна нас здорово гоняла под музыку, каждый раз требуя исключительной синхронности действий и порядка в танце.
Мне казалось, у нас здорово получается. Даже Маринка почти всегда, когда я с мостика становилась на руки, ловила меня так, как того требовала Альбиночка — в ритм и под колени, пока девчонки за нашими спинами поднимали вверх Аню Скворцову (что была почти такой же худенькой, как я, но оказалась не такой гибкой). Отступив на шаг, давала встать на ноги, а после вновь замыкала собой кольцо девчонок, вскидывая руки.
— Можно подумать, мы в этой школе не общие знания получаем, а учимся на артисток кордебалета, — привычно ворчала Дашка, одеваясь после тренировки в раздевалке. Сегодня нам всем досталось от тренера, но не в характере подруги было смолчать. — Ну, не могу я ногу выше головы поднять, мои мышцы против такого насилия над природой! Как думаешь, Настя, может, я деревянная?
Дашка не была деревянной, и даже вполовину такой неумелой, как себя считала. Она старалась, очень старалась и боялась всех подвести. Сегодня был особый день тренировки, когда девчонки не ссорились между собой, заразившись командным духом, дружно переживали за завтрашний день, и Динка Губенко, открывшая было рот для ответа, под хмурым взглядом Скворцовой отвернулась к шкафчику, продолжив красить губы блеском.
