— Причину знаешь? Разобьется же к черту. Он никогда не знал меры.
— Несчастная любовь со всеми вытекающими. Фролу явно адреналина не хватает на одно место.
— Стас и любовь? Бампер, ты серьезно?
— Да ладно тебе, Люк, себя вспомни. Давно ли сам к Шаману летал за острыми ощущениями. Нужные люди в курсе, как Большой Босс полгорода на уши поднял, роя землю носом.
— Помню, потому и удивлен. Да и тебя на мосту с Варданом — тоже надолго запомню. Но Фролов… Он никогда не рассказывал. Думаешь, и правда, зацепило?
— Если учесть, что Стас превратил мой кабинет в келью, а себя в небритого отшельника — очень даже. Эта девчонка — его сводная сестра. Там, кажется, не очень красивая история вышла в прошлом с ее отъездом. Саня вскользь упоминал, ну а мне никогда не составляло труда связать концы, ты же знаешь. Я видел ее пять лет назад. Однажды мы искали девчонку с Фролом в ночном городе, — она только приехала и потерялась, — так вот Стас тогда чуть не рехнулся. Он был повернут на ней, когда она еще была ребенком. Ну а сейчас она вернулась и, судя по всему, не хочет его. Так что у нас проблема, Люк. С любовью и самооценкой. И со всей этой историей с треком и наездами.
— Да уж. Здесь не позавидуешь.
— … ж-женщины зло.
— Ну вот, сам видишь. И это называется справиться? Фрол, твою мать, если ты заблюешь мне в кабинете ковер, я тебя пьяного заставлю его драить? Ты меня услышал?..
Черт, я пьян. Снова. Кто-то зовет меня. Кто? Я поднимаю голову и тут же снова роняю затылок на диван, закрывая ладонью глаза: какая к лешему разница! Главное, что мне хорошо. Хорошо?.. Пальцы сжимаются в кулак, грубо отирая сухие губы. Ударивший в глаза свет заставляет зажмуриться.
Нет, мне паршиво. Паршивее некуда.
— Р-рыжий, отвали. Или дай воды. Только не зуди.
— Чертов дурак!
— Предлагаешь мне убраться? Я могу…
— Нет уж, оставайся. Все равно за тебя переживать, так здесь хоть под присмотром. Нельку не прогоняй. Девчонка помочь хочет, переживает. В конце концов, я ей за работу деньги плачу, а тебе лишняя чашка кофе не помешает.
— Знаю я ее помощь. Думал, что смогу, но нет. Не хочу. Никого не хочу! Скажи: пусть не лезет, мне никто не нужен!
Чья-то рука протягивает стакан с водой, и я жадно пью. Не Рыжий. Люков.
— Слушай меня, Фролов. Слушай внимательно. Неважно, что там у тебя стряслось и где болит, но пора с этим дерьмом завязывать. Ты нам с Рыжим в деле нужен, живой и здоровый. У нас на тебя большие планы, понял? Сунешься на трек — переломаю ноги. Без анестезии переломаю, ты меня знаешь. Однажды мне уже пришлось вытрясти из тебя дурь, я не поленюсь повторить еще раз.
Может. Помню. Отличное получилось знакомство, спасибо Бамперу. В больнице провалялся неделю, но с гонками и драками завязал, однажды напоровшись на угрюмого, взрослого парня. Но сегодня даже пьяный, смеюсь: сколько еще я буду оставаться для них младшим.
— Люков, ты забыл, что я вырос? Ломай, Илюха. На душе так хреново, хоть боль почувствую.
21
POV Настя
— Анастасия, пожалуйста, сосредоточьте внимание на фигуре. Дайте тень. Глубину! Композиция хороша, но я хочу видеть мотив, целостность выбранного вами образа бродяги. Кто он? Что он? Зачем он?.. В каких облаках вы нынче витаете, дорогуша? Я вас не узнаю! Вы нужны мне здесь, в этой мастерской. С живым вниманием и блеском в глазах, понимаете?! А вы что творите? Вы закрыты! Вас тут нет! Творца нет! Кто, ответьте, вместо вас, должен вдохнуть жизнь в эти грифельные штрихи?
Маэстро Лесовский очень эмоциональный человек, вспыльчивый, требовательный и весьма взыскательный, как педагог. Вот и сейчас, стоя надо мной, он огорченно взмахивает рукой, без жалости указывая на мои промахи.
Понимаю. Еще как понимаю. Стараюсь сосредоточить внимание на рисунке — и не могу. Подходит к концу второй час занятия с талантливым художником, а я, в отличие от других учеников, не выполнила и половины задания.
— Извините, Груно Исакович, — откладываю карандаш, отворачиваюсь, чтобы наклониться за сумкой. — Если позволите, я закончу работу дома.
— Вы плохо себя чувствуете, Анастасия? — губы маэстро обиженно поджимаются. Он не привык растрачивать себя на нерадивых учеников, его время и внимание стоит дорого, но я сегодня просто неспособна сохранить творческий пыл и азарт. Внимать замечаниям художника. Не сейчас, когда мысли заняты другим, а настроение совершенно не творческое.
— Нет, все хорошо, спасибо.
— И все же, я бы хотел увидеть конечный результат.
— Конечно.
Я встаю, убираю рисунок и собираю вещи. Иду между мольбертами, за которыми сидят такие же, как я, ученики, к выходу, чтобы попрощаться и закончить урок.
— До свидания, Груно Исакович, — пытаюсь улыбнуться художнику, коротко обернувшись, но ничего не выходит, и я молча закрываю за собой дверь.
Господи, если ничего не изменится в ближайшее время, и я не справлюсь с чувством вины и с собственным сердцем, измучившим меня упреками в последние дни, занятия с маэстро можно будет смело сводить на нет.
— Настя? Уже освободилась?
Вновь он — Сергей Воропаев. Стоит у машины, сунув руки в карманы брюк, встречая мое появление на крыльце художественной студии Лесовского приветливой улыбкой, скользнувшей на самоуверенный излом губ.
— Привет, Матвеева, отлично выглядишь! Впрочем, как всегда.
Я встретила брата бывшей одноклассницы несколько дней назад в университете, на бегу угодив в чьи-то объятия, и теперь он странным образом, снова и снова оказывается в зоне моего внимания.
Увидев парня, я подхожу к нему, чтобы заглянуть в глаза.
— Сергей, если ты опять скажешь, что встретил меня случайно, я тебе не поверю. Это слишком прицельно, чтобы оказаться простым совпадением. И ни капли не смешно.
— Нет, не случайно и не смешно, — соглашается он, но улыбку прогнать с лица не спешит.
— Тогда зачем ты здесь? Как вообще узнал, где меня искать?
— Неважно. Считай, удачно предположил, расспросив девчонок из твоей группы. Сегодня человека отыскать не проблема, если хочешь его видеть. А я хотел тебя увидеть, Настя. Очень. Ты как в воду канула. И ни в одной социальной сети не найти.
— Зачем? — не сдаюсь я. Внимание блондина не льстит мне, не доставляет ни комфорта, ни удовольствия. Сергей повзрослел и стал привлекательным парнем с почти идеальной внешностью столичного мажора, наверняка такие нравятся девушкам. Но не мне, не мне. Я еще хорошо помню, каким он был пять лет назад.
— Настя, ну что ты как маленькая, — смеется Сергей, проводя рукой по светлым волосам, покусывая губы, показывая тем, что волнуется, как бы ни старался держаться уверенно. — Неужели не понимаешь, зачем молодому человеку искать встречи с красивой девушкой? Почему он стремится ее увидеть?
— Нет, не понимаю, — честно отвечаю. — Мы уже виделись днем в университете, если ты забыл. И вчера тоже. И позавчера. Сергей, с тех пор как мы встретились четыре дня назад, наши встречи больше нельзя назвать случайными. Это кажется странным: видеть тебя каждый день. Мы ведь с тобой даже не друзья!
— И что же? Это легко поправимо.
— Не думаю. Да, я уже не ребенок, но все равно не понимаю. Для внезапной симпатии все слишком быстро и активно. Мы не знали друг о друге пять лет и твое нечаянное внимание…
— Не совсем нечаянное, Настя. Марина рассказала, что ты вернулась.
— Вот как? — я не могу сказать, что сильно удивлена. Хотя разговор обо мне, прозвучавший в доме Воропаевых, кажется почти невероятным. — Твоя сестра очень старалась не узнать меня. Так убедительно, что у нее почти получилось.
— Да, — Сергей смеется. — Не стану врать, что она обрадовалась твоему возвращению, а вот я был рад узнать, что ты снова в городе. Разве в нашем школьном прошлом я не показывал, как ты мне нравилась?
А вот теперь я действительно удивляюсь, пусть и не заламываю картинно брови и не прячу смущенно рук. Зато позволяю себе улыбнуться.
