— Нет! Нет! — упрямо повторяла Айчин. — Каждое слово твое — наглое вранье! Я читала летописи! Я знаю историю нашего мира! Тебе не обмануть меня!
Что-то отчетливо поменялось в звуках и движении созданий, наполнявших здешний лес, и всем стало очевидно, что к ним действительно приближается что-то большое. Беллами тоже на секунду прислушалась, но совершенно не встревожилась.
— Нет, ты и правда блаженная! — продолжила она добивать шокированную ее откровениями Айчин. — Высшие и твоя драгоценная община планомерно уничтожали почти два поколения в твоем мире, стирая память об истинном положении и роли Ключей. Что для них написать заново историю, чтобы у таких, как ты, чересчур грамотных, не было сомнений?
— И какой же была эта самая роль Ключей? — резко вмешалась Эмма.
Расхаживающая туда-сюда Беллами будто споткнулась и стремительно поменялась в лице, мгновенно из самодовольной становясь настолько злобной, что сквозь совершенные черты проглянула личина чудовища, и в этот раз ее уже увидели все.
— Считаешь, что ты умнее меня, Ключик мой? Напрасно! Ответь немедленно! — рявкнула блондинка, и голос ее преломился, приобретая вызывающий дрожь рокот.
Шум, треск ветвей, рычание и визги, сопровождающие приближающуюся армию, стал совершенно отчетливым.
— Отрицательный! — жестко ответила Эмма и решительно коснулась заграждающего заклятья. И очень вовремя, так как одновременно с движением руки девушки демонесса совершила молниеносный бросок, пытаясь достать ее.
Барьер захлопнулся с такой скоростью, словно только этого и ждал. После уже ожидаемого дискомфорта от его активации у всех на несколько секунд возникло ощущение, что в этот раз не просто заложило уши, а они совершенно оглохли из-за воцарившейся абсолютной тишины. Беллами ухитрилась затормозить у самого заклятья, и только ее великолепное платье вспыхнуло впереди, превращаясь в лохмотья. Она бесновалась и орала что-то за невидимой стеной, не подходя, однако, больше к нему слишком близко, а внутри стен царило полное безмолвие. Сеймас ждал, когда понимание безнадежности их положения накроет и его, и остальных. Но оно никак не приходило. Его сознание, как, похоже, и у остальных, отказывалось впускать мысль о том, что это, скорее всего, конец для всех. Обернувшись, он обвел свою команду взглядом. Никто не выглядел раздавленным или даже всерьез озабоченным. Бойцы просто стояли и смотрели на свирепствующую за незримым барьером демонессу, примерно как глядят кошки на белье в работающей стиральной машине. С любопытством, но без тени страха. И только Айчин, скрючившись, сидела, прижавшись спиной к стене, уткнув лицо в колени, и от этого напоминала просто кучу забытого кем-то тряпья.
— Вот еще сто раз респект тем, кто эту магическую хрень создал, — облегченно вздохнув, сказала Пич, разбавляя, наконец, затянувшуюся немую сцену. — Какая нужная все же вещь! Нам всем так не хватает иногда минутки тишины и уединения от навязчивых посетителей.
— Поддерживаю всеми конечностями, — сказал Кирос, отслеживая движения Беллами почти меланхолично.
Беллами остановилась, тяжело дыша, и ее демоническая сущность на минуту совершенно погребла под собой человеческую оболочку. Задрав к небу отвратительную морду, еще недавно бывшую красивым лицом, она наверняка издала жуткий вопль, но до находящихся внутри не донеслось ни звука.
— Ма-а-ать… — в отвращении пробормотал Брант, глядя на истинный вид Беллами. — Теперь ясно, чего она такая стервь.
— Вот поэтому я никогда не женюсь, — передернувшись, сказал Сидда. — Все женщины такие. Снаружи само совершенство, а как глубже копнешь — тако-о-ое чудище!
— Очень своевременные мысли, — фыркнул Кирос, отворачиваясь от мерзкого зрелища.
— Зато в тему! — поддержал брата Брант.
— А ты на красавице не женись, мужик. Тогда никаких тебе потрясающих сознание открытий в результате раскопок! — Никакая грядущая опасность, наверное, не могла убить в блондине природное ехидство.
Впрочем, как и в Пич.
— Да кто б за тебя пошел, археолог! — справляясь с шоком, съязвила она по обыкновению. — Лопатку сначала приличную отрастите, хоть одну на двоих! А то копать-то чем?
— Су-у-учка-а-а! — беззлобно огрызнулся Сидда, и темнокожая девушка захихикала в ответ.
— Да, ты у своего мужика за лопатой следи, а то как бы с такой заразиной не усохла одиноко! — поддакнул Брант.
— Самое время вспомнить о …лопатах, — покачал головой майор Харрис, прикусывая при этом губу.
— А то! Сам пропадай, а о лопате не забывай! — Сидда и Брант засмеялись сначала беззвучно, а потом, не выдержав, заржали в голос, как кони, вовлекая в этот неожиданный приступ немотивированного веселья и остальных.
— Своя лопата ближе к телу, ага, — затрясся, поддерживая их, Кирос.
— Знал лопату в радости, не забывай и в горести, — изрекла Пич.
— Ага, и береги ее с молоду. Или с нову? — прохрюкал захлебывающийся смехом Сидда.
— Долбануться с вами можно! — не выдержал Харрис.
Пич хохотала, уткнувшись в грудь Эйдена, который старательно пытался сделать серьезное лицо, но губы у него все равно расползались. Кирос просто плюхнулся на землю и ржал, всхлипывая и утирая глаза.
— Твою мать, я командую группой придурков, — Сеймас, давя смех, спрятал лицо в волосы хохочущей Эммы, прижимая ее к себе и покачивая их.
— Вы что, сумасшедшие?!! — взвилась вдруг Айчин, вскакивая, как пущенная из лука стрела, и моментально оказываясь перед ними. — Посмотрите наружу! Мы приговорены и умрем! Все умрем, кроме Ключа! Умрем!!
— Ну и? — посмотрела на нее Пич, стараясь отдышаться.
— Как вы можете стоять тут, пошлить и смеяться?
— Я бы мог попробовать объяснить, но, боюсь, для этого нужны долгие годы тренировки, — ответил Сидда, продолжая скалиться.
— Все полукровки чокнутые или только вы? — этот вопрос вместе с гневным взглядом она уже адресовала Сеймасу.
— Затрудняюсь с ответом, Айчин, — пожав широкими плечами, ответил лейтенант.
— Мы умрем, — в этот раз голос женщины сломался, и она всхлипнула.
Кирос шагнул ближе к ней, но потом взглянул на свои руки, как на что-то грязное, и, закусив губу, нахмурился. Он просительно посмотрел на близнецов, явно прося утешить иномирянку, но те резко отрицательно затрясли головами. Айчин же закрыла лицо руками, сорвалась в истерику, рыдая, стеная и раскачиваясь из стороны в сторону, как тонкая ветка на сильном ветру. Стиснув зубы и тяжело вздохнув, Кирос подошел вплотную к ней и осторожно положил ей ладони на плечи. От этого ободряющего жеста хрупкое тело затрясло еще сильнее.
— Я не хочу, чтобы это было правдой! — сквозь рыдания невнятно произнесла Айчин. — Зачем мне жить, если все именно так?
— Никогда не пойму женщин, — пробурчал Сидда, веселье которого рассеялось. — То мы все умрем, то я жить не хочу!
Кирос аккуратно гладил спину Айчин, старательно избегая контакта их открытых участков тела. Именно это напоминание о том, что они совсем не люди, и каждый наделен своей долей дара-проклятья, убило в Сейме так непредсказуемо вспыхнувшее беспричинное веселье. Он встретился взглядом с другом, чтобы в очередной раз увидеть тоску и сожаление, вечно спрятанные за весельем.
— Итак, расслабуха закончена, — жестко сказал лейтенант, отпуская Эмму и становясь перед всеми. — А теперь давайте трезво и спокойно взглянем на обстановку и наши перспективы.
— Ну, с перспективами не густо, — став совершенно серьезной, ответила Пич. — Мы можем медленно и мучительно помереть от голода тут. Или же выйти наружу и сдохнуть быстро и эффектно, забрав с собой побольше тех, кто пришел по наши души. Но лично я за первый вариант.
— Что, охота растянуть удовольствие? — усмехнулся Брант.
— Нет, дубина. Им нужна Джимми. Если выйдем, нас перебьют, а ее заберут. Я же лично против.
— Да, об этом я не подумал, — кивнул парень.
— Вот поэтому я заместитель лейтенанта, а ты просто рядовой, — хмыкнула Пич.
— Ну, мне без разницы, каким будет конец. Даже если бы мы и могли отсюда выйти живыми, куда бы, к черту, мы пошли? — глухо пробормотал Кирос, все еще придерживая затихшую Айчин. — Нам нигде не рады и повсюду желают видеть либо трупами, либо рабами. Задолбало все.
