— Я сказала ему… Сегодня, — тихо ответила она и дрожащими руками потянулась за вновь наполненным бокалом.
— И как он отнесся к тому, что ты столько лет скрывала сына? — спросил Серебрянский и с отвращением посмотрел на мать, словно она самое мерзкое, что можно увидеть.
— Понял. Не сразу, но понял. Я объяснила Виталию все, как есть, показала твои фотографии в Интернете. Виталик поддержал затею найти тебя и отпустил в Москву.
— Так все-таки, что тебе нужно? Не верю, что ты в одночасье превратилась в заботливую мать и действительно испугалась, что я попаду в тюрьму!
Александр выжидающе посмотрел на мать. Он был настолько суров, что казалось, каждая мышца его тела была напряжена. Но под всей этой мрачностью и строгостью скрывался маленький мальчик, брошенный своей мамой. Я чувствовала его боль, словно она была моей. Возможно, настоящая любовь рождает эмпатию?
Я накрыла ладонь Алекса своей и улыбнулась ему, показывая, что он не один, что я рядом и теперь так будет всегда. Но он, казалось, даже не заметил этого, продолжая ждать ответ матери.
— Не говори так, Саша! Ты мой сын! Я люблю тебя! В тебе течет моя кровь. Мать — это навсегда, — кичливо заявила женщина, забыв про собственную вину, вмиг возгордившись выполненным женским предназначением, — что бы между нами ни было, я — твоя семья. Можешь мне не верить, но это сила материнских чувств. Яна, — вдруг она обратилась ко мне, прогнав минутную спесивость и надев маску дружелюбия, — объясни Сашеньке, что такое материнская любовь. Ты же женщина, ты должна это понимать, а когда ты родишь ребенка, то и почувствуешь.
Слова Лидии больно кольнули. Они попали в сердце. Но откуда ей было знать, что мне никогда не дано почувствовать материнство. Алекс неожиданно сжал мою руку, заставляя дурные мысли оставить голову. Мы поняли друг друга без слов. Настоящая любовь рождает эмпатию? У нас — да.
— Я сказала что-то не то? — женщина непонимающе посмотрела на нас.
— Не смей играть на чувствах Яны, — прошипел Александр, заставив тем самым свою мать чуть ли не вжаться в стул, — поверь, она, не имея ребенка, знает о материнской любви больше твоего. Так что тебе нужно от меня на самом деле?
— Милый, я так горжусь тобой, — продолжила Лидия Васильевна, — ты так много добился и даже в такой сложный период, я уверена, со всем справишься. А я… Я хочу быть рядом, хочу, чтобы ты смог на меня положиться, если, не дай Бог, что-нибудь пойдет не так. Знаю, это не просто, но мы можем попытаться. Не отрицай, тебе ведь нужна мать. Теперь я никуда не исчезну, я буду рядом.
Сердце больно защемило, я чувствовала, что мой мужчина сдается. Его лицо смягчилось, морщинка между бровей разгладилось и жесткая хватка, в какой он держал мою руку, стала легче. Он начинал ей верить, а может быть, просто хотел вновь иметь мать.
— Допустим, я соглашусь. Как ты представляешь себе наше общение? — уже спокойно поинтересовался Александр.
— Ну, для начала мы могли бы просто видеться, хотя бы пару раз в неделю. Я бы познакомила тебя с моим мужем и сыном, — осторожно заговорила женщина.
— Сыном? У тебя есть еще сын? — ошарашено вопросил Алекс, вновь сжимая мою руку до боли и делая пару больших глотков вина.
— Да, его зовут Марк. Ему сейчас восемнадцать. Он милый мальчик, вы бы могли подружиться, — с улыбкой сказала Лидия, чуть отодвигаясь в сторону свою тарелку, позволяя официанту поставить на стол закуски и наполнить наши бокалы.
— Не знаю, — растеряно проговорил Алекс после того как залпом осушил бокал мерло, — у вас своя семья, мне нет в ней места.
— Не говори так, — возразила женщина, с аппетитом пробуя сыр, наколотый на шпажку, — они примут тебя. Ты же мой сын, а это главное.
Стоило Алексу смягчиться, Лидия заметно расслабилась. Женщина с наслаждением смаковала вино, активно опустошая сырную тарелку. В отличие от Алекса, я не верила в ее искренность, мне она была неприятна. Может быть, еще совсем недавно я бы ее жалела, пытаясь найти оправдание ее поступку или сочувствовала раскаянию, но после всего того дерьма, что с нами произошло, я как-то разучилась верить людям.
— Я не думал, что увижу тебя снова, мама, — мягко сказал Алекс, давая понять, что на самом деле надеялся на эту встречу.
Слова Алекса заставили и меня, и его мать замереть от неожиданности. Впервые он без издевки назвал женщину, сидящую напротив, «мамой». Он поверил. Она победила. Какая-то резкая горечь возникла во рту. То ли от вина, то ли от ошибки, совершаемой возлюбленным.
— Сынок, я вернулась. Теперь я с тобой, — ласково ответила Лидия Васильевна.
— Твой муж… Чем он занимается? — отправляя в рот кусочек груши, поглаживая мою руку и расслабленно откидываясь на спинку стула, поинтересовался Алекс.
— Виталик? У него сеть автомастерских, довольно успешная, — гордо сказала женщина, но тут же замялась и потупила взгляд, — правда, в последнее время у нас есть некоторые проблемы…
— Какие проблемы? — поинтересовался Алекс.
— Финансового плана, но пусть тебя это не тревожит, мы же не о проблемах пришли говорить, — Лидия протянула сыну руку.
Алекс посмотрел на открытую ладонь, но не вложил в нее руку.
— Это серьезно? — спросил он, делая глоток вина.
— Не то, чтобы очень, но все же… — женщина замолчала, как будто подбирая слова, — сынок, я знаю, что у тебя с финансами все хорошо. Нет, я не прошу у тебя денег, сначала ты должен разобраться с обвинениями в свой адрес. Не думаю, что с этим будут проблемы, у нас в стране такого известного и влиятельного человека просто не могут посадить…
В глазах Алекса появился недобрый блеск. Как бы я хотела понять ход его мыслей, ведь чувствовала что-то неладное.
— Сколько вам нужно? — сухо спросил он, не глядя на мать, вместо этого рассматривая бокал мерло, будто видел в нем что-то любопытное.
— Что? Я же сказала, что не прошу у тебя денег! — возмутилась Лидия Васильевна.
— Послушай меня, я не маленький мальчик и больше не нуждаюсь в материнской опеке. Мы — взрослые деловые люди. Скажи, сколько тебе нужно, и мы разойдемся. В твою семью вторгаться не собираюсь, — жестко и по-деловому отрезал Серебрянский, так, словно заключал очередную сделку, не сомневаясь, что его условия примут.
— Сто шестьдесят пять тысяч, — спокойно ответила она, — у нас кредит.
— Ладно. Я дам сто, но ты больше не станешь искать со мной встреч. Дай номер карты, я немедленно тебе переведу, — отчеканил Алекс.
— Всего сто? — она приподняла бровь и недовольно взглянула на сына. По ее частому дыханию было понятно, что она ожидала другой исход.
— Больше не получишь. В любом случае, наше общение на этом прекратится.
— Хорошо, — без каких-либо эмоций проговорила Лидия и достала из сумочки кошелек. Она протянула Алексу кредитку, и он через телефон перевел матери деньги.
Несмотря на стальную выдержку, я понимала, что чувствует мой мужчина. Раздавлен, предан, продан… собственной матерью. Убрав карточку в кошелек, а тот в сумку, женщина встала из-за стола.
— Прощай, сынок, — до приторности сладко, что отдавалось зубной болью, сказала она, — я искренне желаю вам счастья. Вы заслужили это. Обещаю, что больше не потревожу вас.
Алекс взглядом проводил мать, а потом залпом осушил бокал вина. Его лицо побледнело на столько, что сейчас казалась болезненно серым. Было до одури обидно за любимого мужчину. Но не только это разрывало мне сердце. Я не понимала, как можно отказаться от своего собственного ребенка! Как можно не любить свою плоть и кровь?! Как можно с таким равнодушием оттолкнуть сына?! Неужели она не видела в его взгляде тоску по матери, дикую нужду в ней? Почему она променяла одну семью на другую? Чем они лучше? Нет! Я не могла так просто сидеть слишком много вопросов.
