— Сегодня мы едем в управление, оформляем вас как свидетелей, оттуда летим в Самару. Вам, Яна, необходимо прийти на тот завод, где вас держали и подтвердить, что это то самое место.
— Я не могу сегодня лететь, моя работа… — начал Алекс, но Горячев жестом его перебил.
— Вы же уже проинформированы, что с вас снимут обвинения, Александр. Трудовая повинность отменена.
— Уже? — удивилась я.
— Не хотелось терять времени, а в вашем согласии я не сомневался. Есть еще кое-что, — Горячев протянул мне пустую кружку, и я подорвалась налить еще чаю, — вам необходимо восстановить старые документы.
— Но я не могу…
— Яна, вы присвоили себе чужое имя!
— Вам известны обстоятельства при которых моя невеста на это пошла! — процедил Алекс. Он начинал раздражаться, и надо было скорее что-то делать.
— Я бы не хотела менять свое имя… За четыре года я стала другим человеком, — деликатно сказала я и, поставив перед Горячевым кружку с чаем, снова села за стол, накрыв ладонью руку Алекса, тем самым стараясь его успокоить.
— Понимаю. Но по закону вы можете сменить имя, если пожелаете, а вот фамилию…
— Она может взять мою, — улыбнулся Серебрянский, — несколько часов назад я сделал Яне предложение, и она согласилась.
— Мы оформим вас, как свидетельницу. Имя сохраним Яна, фамилию дадим временно другую, а после свадьбы получите уже законные документы.
Такая покладистость Ильи могла говорить только о том, как сильно им нужны мои показания. Что ж, пусть будет так. В конце концов, мы заслужили, чтобы и к нашим желаниям прислушивались.
В управлении мы довольно быстро разделались со всеми бюрократическими моментами и на вертолете отправились в Самару. С позволения Горячева я позвонила Кристине и рассказала, что теперь сотрудничаем с правоохранительными органами, и подруга пообещала взять на себя заботу о галерее.
— Илья, скажите, мы можем не привлекать к делу дядю и кузена Кристины? Им я обязана жизнью и не хотела бы…
— Ваших показаний, Яна, и ваших, Александр, будет достаточно. Учитывая всю деликатность этого дела, дополнительные свидетели нам ни к чему.
— Спасибо.
Я выглянула в иллюминатор на проплывающие под нами леса. С высоты они были похожи на мох и казались такими мягкими, что хотелось выпрыгнуть и окунуться в эту зелень. Алекс словно прочитал мои мысли и встревоженно посмотрел на мена.
— Я никогда не была на такой высоте, — честно призналась я. Мы с Алексом обсуждали многое, но как-то не доводилось говорить, что я никогда не летала.
— Серьезно? — удивился он, — а самолет?
Я покачала головой и снова посмотрела вниз. Глупая улыбка не сходила с лица до самого приземления. Высота вскружила голову так, что забылись все проблемы, и я не думала, зачем именно мы летим, но стоило выйти из вертолета, как родной самарский воздух жестоко напомнил о моем прошлом.
Я никогда не бывала в этой части города, но уже одно то, что это моя родина, заставляло сердце гулко биться в груди. Воспоминания нахлынули разом: мама, папа, сестра, наша квартира, моя школа, а потом нечеловеческий страх.
— Сейчас отвезем вас на съемную квартиру. Там расположитесь, отдохнете, перекусите и на место, — перекрикивая шум останавливающихся вертолетных лопастей, сообщил Илья.
— Сколько здесь пробудем? — спросил Алекс.
— Пару-тройку дней. Не больше.
Нам выделили трехкомнатную квартиру в центре города, вместе с нами остались Илья и пара крупных мужчин. Как выяснилось, охрана.
— Вы не волнуйтесь, мы защитим, — сказал Горячев, заходя в нашу спальню, — но вы должны и сами о себе позаботиться. Никуда не ходите без охраны, желательно будьте здесь. Яна, вам не желательно встречаться со старыми знакомыми.
— Да они меня и не помнят, — вздохнула я, понимая, что даже самые близкие школьные и институтские подружки давным-давно забыли о моем существовании.
— Все равно, — Горячев выглянул из комнаты, а потом запер изнутри дверь, — не хотел говорить это, пока были не одни. Абрамов подозревает, что мы под него роем.
— Откуда? — испугалась я.
— У него много информаторов. Возможно, был кто-то среди ваших приближенных. Никому не рассказывали о нашей встрече?
— Нет. Кристине, но она не могла.
— Одного информатора мы вывели на чистую воду, — напомнил Серебрянский, — мой помощник передавал информацию, но я его выгнал.
— Значит, кто-то из наших. Я пока не знаю, известно ему о том, что вы нам помогаете, но думаю, это дело времени. Будьте осторожны с тем, кому и что вы говорите.
— Хорошо, — Алекс подошел ко мне и обнял за талию, — но вы должны гарантировать полную безопасность Яны.
— Держитесь вместе и рядом со мной.
— Спасибо.
Вызвавший недоверие Илья Горячев постепенно располагал нас к себе. Конечно, мы не могли быть полностью в нем уверены, но кроме него положиться было не на кого. Ближе к вечеру мужчина попросил нас собраться и спуститься во двор, где уже ждала машина. На завод поехали, когда на город спустились сумерки.
— Не стоит привлекать лишнее внимание, — пояснил Горячев, — местность давно заброшена, но лучше не светиться.
— Там не будет неожиданных гостей? Молодежь или бомжи? — нахмурился Алекс.
— Нет, пару лет назад там произошел пожар. Около десяти людей погибло, с тех пор это место обходят стороной.
— Пожар? Это связано как-то с Абрамовым, ведь так? — догадалась я.
— Он зачищал территорию, именно поэтому все погибшие были связаны с ним, хотя на первый взгляд не скажешь. Все молодые студенты. Со стороны было похоже на обычную вечеринку, если бы не тот факт, что все десять подрабатывали тем, что приводили девушек на кастинги. Схема была одна — шлялись по тусовкам, выбирали жертв, входили в доверие и рассказывали про кастинг в кино или модельное агентство. Промышляли не только в Самаре, но и в ближайших городах.
— Чем они не угодили Абрамову? — спросил Серебрянский.
— Ничем. Виктор давно уже промышлял в столице, а тут было что-то вроде филиала, но он решил его закрыть и избавиться от всех, кто был связан с его деятельностью.
***
Самарский цементный завод, процветавший при советской власти, в девяностые годы оказался заброшенным. Если в перестройку что-то еще слабо, но функционировало, то при Ельцине этот гигант окончательно умер. Мне он всегда казался зловещим, а после того, что там случилось, стал отождествлением врат в ад. Густой воздух словно пропитался горечью. Огромные почерневшие от копоти стены зловеще возвышались на фоне темнеющего неба. Даже земля под ногами была другая: мрачная, пропитанная кровью невинных жертв, видевшая смерть. Чем ближе мы подходили к этому месту, тем сильнее был страх, тот самый, что и пять лет назад. В какой-то момент я остановилась, словно передо мной выросла невидимая стена, пройти сквозь которую не могла.
— Идемте, Яна, — голос Ильи нарушил давящую тишину. Горячев не понимающе посмотрел на меня, неужели не догадывался, почему я остановилась?
— Ян, ты как? Можешь зайти внутрь? — только обеспокоенный голос Алекса, вернула мне толику смелости, которую забрало вмиг воскресшее прошлое.
— Пожалуйста, будь рядом. Не отходи, — я мертвой хваткой вцепилась в его руку, словно только так могла выжить.
— Ни на секунду не оставлю…
Мы медленно, держась за руки, вошли в мое мрачное, пронизанное ужасом и болью прошлое. Сколько раз в ночных кошмарах я сюда возвращалась, но сейчас все было еще страшнее. Я узнавала каждый коридор, каждую железную балку и, конечно, ту самую комнату.
