Вот уж не думала…
– В чем дело? – требовательно спросил Медведь.
– Потом… Браслеты! – коротко распорядилась Людмила. – Да не мне! Ты что, совсем тупой?! Вторую пару давай. Спеленай мусоров.
Борис покорно подставил руки.
– Люда?.. – вопросительно произнес Мухин.
– Правую давай! – прикрикнул на него Медведь.
Правую руку Виктор поднять не мог – он ее не чувствовал, как будто ее и вовсе не было. Наручники все же застегнули и по приказу Людмилы поволокли обоих к строгому темно-зеленому «Вольво».
– Здесь нельзя уже, я с ними в лесу разберусь, – бросила она. – За рулем Квадрат.
– Ну?.. – нахмурился Медведь.
– Гну! Все, я сама их кончу. Квадрат! Падай в тачку! Остальные по домам.
– По каким еще домам, Люся?..
– По публичным!
– Не, я тебя одну не отпущу, – сказал Медведь. – Этого кекса не знаю, а генерал на подвиги горазд.
– Никаких мне кавалькад! – отрезала она. – Если хочешь, поехали с нами.
Медведь, осуждающе поцокав, все же забрался на заднее сидение, следом за ним запихнули Виктора и Бориса. Людмила села рядом с водителем, и «Вольво», красиво, с дымком, развернувшись, помчалось по набережной.
– В Тропарево, – сказала Люда.
– Сейчас, мусорки, вы друг другу могилы рыть будете, – проговорил Медведь.
– Ты уверен, Боря? – слизывая с губы кровь, сказал Мухин.
– В чем?
– В том.
– Да, на сто процентов, – ответил Борис.
– А в этом?
– В этом?.. Спроси чего полегче.
– Э, звери! – Медведь двинул Мухина в живот. – Что за шифртелеграммы? А то до парка не доедем, здесь и нырнете! Люся, давай их утопим!
– Давай лучше помолчим. Следи, чтоб не выскочили. Ой, а кто там за нами прется?..
Людмила перегнулась через спинку. Виктор попытался поймать ее взгляд, но на него она посмотрела, как на колоду. Сняв с панели трубку, она набрала номер и сказала:
– Ну чо за дела-то? Боба, ты, что ли? Ах, охра-ана!.. От кого? От двух недорезанных? Боба, со мной Медведь и Квадратик. Вот я им сейчас передам, что ты их за лохов держишь…
– Кто? Боба? – фальшиво возмутился Медведь. – Боба! Пасись! – крикнул он так, чтоб абонент услышал.
– Шума от тебя много… – заметила Люда.
Не доезжая до конца Ленинского проспекта, машина свернула на какую-то улочку без названия и поехала вдоль бетонного забора. Сзади поднималась стена белесой цементной пыли. В Тропарево Виктор ездил и сам, но этот путь был ему неизвестен.
Улица постепенно перешла в пустырь, асфальт сменили сначала косые плиты, а метров через сто – сухая щебенка с глубокой колеей от тяжелых грузовиков. «Вольво» переваливалось с боку на бок, но без того надрывного скрипа, с каким это делал бы «Москвич» или «Жигуленок». Когда машина въехала в лес, Мухину, по его прикидкам, оставалось пребывать в трансе уже не более сорока минут.
«Если с умом потянуть время, может и обойтись, – решил он. – Сорок минут – не так уж и много…»
О дальнейшей судьбе ботаника думать не хотелось. Виктор чувствовал вину за то, что втравил его эту историю, и сам же признавал, что одними угрызениями ничего не поправишь. Максимум через час он перекинется обратно, в слой не слишком приятный, но относительно безопасный, во всяком случае – для оператора. А все эти бандитские неурядицы за него будет расхлебывать местный бедолага. Причем расхлебывать – это еще в лучшем случае. В худшем же его просто убьют. Сейчас, вот в этом лесочке…
На капот набежали тени от деревьев, и водитель, включив дворники, промыл лобовое стекло. Дорога перешла в мягкую грунтовку – «Вольво», прекратив прыгать, легко покачивалось. Людмила тронула магнитолу, и из четырех динамиков неожиданно зазвучал Рахманинов.
Мухину стало противоестественно уютно. Умирать расхотелось напрочь.
– Боря… улетал бы ты отсюда… Ничего интересного не предвидится.
– Да, Боря, – подтвердил Медведь. – Щас башку тебе просверлю, и полетишь, ха-ха!..
– Тормози, – приказала Людмила.
Машина, свернув с дороги, встала под случайно затесавшимся в березки старым кленом. Поляны как таковой здесь не было, но деревья росли редко, и народ это место приметил давно. В утоптанной траве чернело широкое промокшее кострище, рядом с торчавшими из земли гнилыми столбиками лежала свежеоструганная осина и две доски.
Виктор поискал за окном топор или хотя бы молоток, но таких чудес природа не предлагала.
– Квадратик… – со значением произнесла Люда.
Водитель, не возражая, сцапал пачку сигарет и вышел.
– Медведь, ты тоже.
– Не понял, Люся!..
– Вали, сказала! У меня с генералом разговор женский, не для твоих нервов. Мне еще узнать кой- чего… Вали, Медведь, вали!
Тот ревностно проверил наручники и, присоединившись к Квадрату, взял у него сигарету. Оба стояли метрах в трех и с азартом пускали в небо кольца.
– Вы подслушивать собрались?
– Да пожалуйста… – оскорбленно ответил Медведь, уводя Квадрата от машины.
Людмила задрала блузку и вытащила из-за пояса плоский хромированный пистолет.
– Это ты, или не ты? – спросил Мухин.
– Попрощаемся, ребята, – сказала она печально. – Мало ли что…
Она открыла дверь и встала на примятую траву. Медведь с водителем резко обернулись на звук – пожалуй, резче, чем требовалось.
– Живая, живая, – успокоила их Люда, помахав для наглядности левой рукой. И, как только братки отвернулись обратно, тут же подняла правую и четыре раза выстрелила им в спины. Потом подошла ближе и, проведя стволом длинную дугу, сделала обоим по контрольному в затылок. Завершая это быстрое и прозаическое движение, Людмила достала новую обойму, перезарядила пистолет и вновь сунула его под блузку. Все эти действия она совершила подряд, без паузы, – не канителясь и особо не задумываясь.
Снова усевшись в машину, она нашла в бардачке ключ и протянула его Борису.
– Н-да… – выдавил Мухин. – Похоронили, ничего не скажешь… Оплакали, как полагается.
– Сколько там полегло? – спросил Борис, избавляясь от наручников.
– На кладбище? Человек двадцать. И в больничке еще десяток жмурнется… Умрет, то есть, – поправилась Людмила.
– А свалить на меня собиралась…
– Конечно, – сказала она простодушно. – Тем более, ты там засветился. Я уж испугалась: вдруг еще и от ваших подарочек будет?
– Менты воров не взрывают, – возразил Борис. – Это для показателей не полезно.
– Ну да, премии лишат…
– Зачем ты это сделала?
– Игла сделала, с нее и спрашивай.
– Я серьезно. Войны хочешь?
– Столько хороших людей в одном месте… больно заманчиво показалось. А война – она и без меня начнется. Игла тут не самая козырная, ты в курсе.
