Неприятно всё-таки читать чужие мысли — рехнуться ж можно!
«Маюри, приходи, когда захочешь в мою клинику. Я думаю, тебе тут понравится. Я знаю, ты какие-то исследования проводишь — твой дедушка, когда ещё был жив, и когда мы последний раз беседовал, на это намекнул», — старик тут же хитро прищурился. «Если тебе нужно испытывать твои новые препараты на детях… тоже скажи. Я слышал, ты „сделал“ лицо новой знаменитости — певице Анике Ито? Я знаю, что она сейчас как раз очень заинтересована в благотворительности. Помощь деткам — всегда отличная реклама…»
— Я поговорю с ней, обещаю. И… спасибо за щедрое предложение. Может быть, и надумаю, — говорю спокойно, вежливо, но очень холодно. Хотя… дети — это тоже неплохая идея. Может и не для препаратов, но для нанесения заклятья. Стоит подумать. У детей бывает много сил, хотя и не у всех, конечно. Здесь всё-таки держат бедных детей, измождённых, истощенных, измученных. Хотя как раз у бедных и бывают неведомые силы выживания. Ладно, не в моём положении перебирать и играть в благородство.
Раздумывая над этим неожиданным предложением, я очутился в кафетерии. Здесь продавались отличные сладости — как раз для гостей и спонсоров. Всё высшего качества. И стоит соответственно.
Правда, я ненавижу сладкое, и почти уже собирался пройти мимо, когда увидел…
Стройная четырнадцатилетняя девочка необычной красоты стояла и пялилась на пирожные, словно все мечты её недолгой жизни лежали сейчас за стеклянной витриной.
Я внимательно уставился на неё, не в силах оторваться: штаны до колен подчёркивали стройные ножки, футболка подчёркивала полное отсутствие груди, но удивительно тонкую талию и красивые плечи и руки. Овальное личико с тёмно-карими глазами и небрежно завязанные в хвост волосы, из которого выбивалось множество прядок, падая на лицо, словно чёрные перья.
Поддавшись импульсу, да и чтобы отвлечься от паскудной реальности, я подошёл к улыбающейся продавщице и приобрёл несколько самых дорогих пирожных и две больших чашки чая. Поднос я поставил на удалённый овальный столик и жестом пригласил девочку.
Она посмотрела на меня так, что я подумал, что незнакомка сейчас сбежит, и все мои пирожные придётся оставлять на столике, но…
Она всё-таки подошла ко мне, очень робко глядя сквозь длинные чёрные ресницы.
— Садись, это тебе, — я пододвинул поднос и одну чашку в её сторону. — Я всё равно пирожные не ем, так что, если ты их не съешь, я их всё равно выброшу, — пожимаю плечами и равнодушно гляжу в сторону, краем глаза наблюдая за её реакцией. И почему при этом я ощущаю себя старым педофилом?
Девушка некоторое время думала, затем вероятно решила, что в стенах родной психушки я ей ничего плохого всё равно не сделаю. В любом случае, она села напротив меня за столик и принялась за пирожные, сперва робко, а затем всё более жадно.
Я же тем временем наслаждался зрелищем хрупкой шейки в вырезе футболки и тонкими чертами точёного лица.
— Ты ещё придёшь? — спросила она, провожая меня к двери, как дворовая собачонка, которую накормили на улице. — Я люблю пирожные! — добавила Юико, улыбаясь мне светлой улыбкой.
— Что-то не так? — Агояши приподнялась и заинтересованно уставилась на меня, словно пытаясь прочесть меня, как зашифрованную страницу.
Я рефлекторно отвёл взгляд, хотя это было бесполезно. Тензо знала меня слишком хорошо, чтобы ей обязательно требовалось смотреть мне в глаза для угадывания мыслей и предугадывания моих поступков.
— Кое-что, — я нервно дёрнул плечом. — Понимаешь, — я уже смирился с тем, что придётся ей рассказать. Всё равно ведь не отстанет. А Агояши мне в первую очередь друг… всё понимающий… буду надеяться.
— Я встретил одну девочку, — усевшись на постель и глядя в окно, выходящее на традиционный сад камней и озеро с карпами, признался я.
— Девочку? — Агояши уставилась на меня. Её глаза горели в темноте, как глаза дикого зверя.
— Маленькую девочку, лет четырнадцать. Очень хорошенькую. Я ей пирожное купил.
— Не слишком-то она и маленькая, — хмыкнула Тензо. — Уже рожать можно. Тебе она понравилась? — добавила она осторожно, продолжая сверлить меня изучающим взглядом.
— Нет, не в этом дело, — я резко покачал головой, понимая, куда увели её мысли. — Она вызвала во мне очень острое чувство… жалости. Когда-то именно подобная жалость привязала меня к Сае. Когда я увидел её, такую маленькую, несчастную и больную, но весёлую и стойкую. Борющуюся до конца. Наслаждающуюся тем, что у неё есть. Знающую, сколь мало ей осталось.
— Сае прожила намного больше, чем полагали врачи, — тихо заметила Агояши. — Благодаря твоим лекарствам и… магии. И жива до сих пор. Ты хочешь помочь этой девочке?
— Да не знаю я! — удар кулаком по подушке вышел впечатляющим, Агояши даже дар речи потеряла. Наверное, от удивления — полагала, что я уже настолько высшее существо, что не способен на банальную истерику. — Просто… я НЕНАВИЖУ зависимость, понимаешь?! — горячо заговорил я, по-прежнему глядя на деревянную стенку с каким-то идиотским, но прекрасно вписывающимся в дизайн этой полуевропейской- полуяпонской комнаты натюрмортом: на тарелочке лежало яблоко и персик, а сбоку, немного на заднем фоне — внушительных размеров острый нож. — Представь себе ядерную ракету, стремящуюся к своей цели, летящую к ней, и вдруг по дороге задумавшуюся над посторонними вещами, вроде погоды на Гавайях…
— Давай не будем представлять себе нацеленную на какую-нибудь несчастную страну ядерную ракету, — Агояши передёрнуло. — Нам в своё время хватило и Хиросимы с Нагасаки.
— Давай не будем, — послушно согласился я и замолчал.
Она обняла меня за плечи, поцеловала в щёку.
— Я так понимаю, ты собираешься как-то решить эту проблему? Бездействие для тебя болезненно. Эта девчонка слишком зацепила тебя, чтобы ты мог позволить себе никак на неё не реагировать, так?
Киваю, почти обречённо.
— Я не могу её убить, и не хочу ей помогать, но и не могу ничего не делать.
— Где ты её встретил? Она пациентка, да? — быстро заговорила Агояши, явно что-то прикидывая. Я уже грешным делом подумал, что она решает, куда поселить и эту мою пассию.
— Да, она в психушке лежит. Помнишь, я тебе недавно рассказывал про приглашение этого старого лиса, который явно что-то там с детками мутит в своей новой клинике?
Агояши кивает.
— Я поняла. Ты считаешь, что там, в клинике, ей банально угрожает опасность?
— Скорее… смерть. Думаю, не одному мне он предложил устраивать опыты на детках. Кстати, я подумал, и решил отказаться. Дети — это уже как-то слишком — даже для меня. Конечно, детки разные бывают — некоторых уже в их возрасте хочется прибить и стоит в тюрьму сажать и на плаху отправлять — жаль, что существует этот нелепый закон о том, что детей никогда не отправляют на смертную казнь, чтобы они не совершили. Причём — нигде в мире. Насколько я помню себя, я уже лет в восемь отлично понимал, что я и зачем делаю. Но… нет, я не хочу. Это меня сломает, я знаю.
— Понимаю, — она сжала моё плечо. — Если б это было для тебя действительно необходимо… или банда детишек всерьёз угрожала твоей жизни, ты бы их убил без зазрения совести. Но… не таким образом. Не полностью беспомощных.
— Наверное, моя загадочная совесть считает, что это… как-то не спортивно, что ли. Всё равно, что выходить на ринг против лилипута-калеки, будучи двухметровым амбалом с чёрным поясом по карате. Криво ухмыляюсь. Да уж, рядом с Агояши я даже себе могу объяснить всё намного лучше, чем если бы я это делал только наедине с самим собой.
— Так просто забери её из этого заведения, — пожала плечами Тензо. — Отправь куда-нибудь в нормальное место — и всё. Иногда навещай, дари игрушки и покупай сладости.
Я воззрился на Агояши с настоящим восхищением.
Она скромно улыбнулась, легла на подушку и подтянула меня к себе, точнее, на себя, совершенно наглым образом вымогая плату за свой дельный совет.
