Но ей платить натурой — блаженство, чем я с удовольствием и занялся.
Ненавижу моря, океаны и всякую глубокую воду, потому что при виде них у меня возникает иллюзия поглощения, словно, если я окунусь, то растворюсь в ней — и никогда больше не буду существовать.
Решаюсь закурить, хотя солёный ветер кажется холодным и пронзительным, а серое небо давит на голову.
Да, ещё ненавижу ветер — от него вся причёска мгновенно отправляется в ад — а пряди нещадно хлещут по щекам, попадая в глаза, который и так болят от компьютера… Хотя вроде бы мои глаза уже давно мертвы.
Быстро шагаю по каменистой почве прямо к входу этой загадочной клинике. Вроде бы здесь проводят какие-то опыты над детьми — от чего болит сердце, а пальцы сжимаются в кулаки.
Хотя я прекрасно понимаю, что людские дела в основном — это не моё дело, и приходится терпеть.
Насильственно облачить душу в кокон равнодушия, сделать морду кирпичом — и отбавляться выполнять свою работу.
«Иди вперёд, твой долг зовёт, адская девочка», — язвительно говорю я самой себе, легко взбираясь по ступенькам, словно бы я лечу над ними — краем глаза смотрю себе под ноги — а вдруг на самом деле взлетела? С меня бы сталось. Забывшись, я и не такое могу. Помню, как-то раз прямо в тёмно переулке пришлось менять горячо любимый бесформенный мужской костюм на изящное чёрное вечернее платье — надо было проникнуть на какой-то приём. И несколько грабителей настолько ошалели от вида того, как я из теней ваяю новое одеяние — что удрали, даже не поинтересовавшись, курю ли я… и забыв про мой кошелёк.
Уже войдя в холл, я поняла, что моя цель — далеко. И что птичка улетела из гнезда.
Да уж, везёт мне! Теперь снова, что ли, идти на поклон к Тигрису за новым адресом?
Для порядка я опросила служащий персонал, представившись сама не знаю кем — тени сами собой формируют мне документы, виртуозно подстраиваясь под ситуацию. Впрочем, я в это дело не вмешиваюсь, ибо ничего я в этом не понимаю.
Мне ничего не сказали. Создавалось впечатление, что этого мальчика, так похожего на девочку, вообще в природе не существует. Но кто сказал, что я не могу использовать магию на рабочем месте?
Выяснив, что Юико забрал какой-то странный доктор Маюри Мураками, я пожала плечами, и отправилась искать другую клинику, куда перевели мальчика.
По официальным данным — перевели из-за того, что профиль клиники не соответствует природе заболевания Юико Сато, поэтому его и забрали.
Вновь равнодушно пожимаю плечами, выхожу, дохожу до берега, ещё немного буравлю гипнотизирующим взором свинцово-серые волны и не менее тёмные тучи, я телепотируюсь неподалёку от другой клиники.
И зачем было менять? Как говорится, от перемены мест слагаемых мальчишка не станет более вменяемым… или менее опасным.
На этот раз мальчишка оказался на месте. Я даже смогла выловить его в коридоре, где он с задумчивой улыбкой пялился на пирожные — словно старшеклассник на постер красивой актрисы.
Решив побаловать ребёнка напоследок — вдруг всё же убить придётся — я начала расспрашивать его, осторожно подбираясь к главной теме, и стараясь не напугать, чтобы не вызвать рецидив. Не то, чтобы он мог мне действительно навредить тенями — в этом я разбираюсь намного лучше — но истерики я просто ненавижу. Мне Герцога и Тигриса за глаза хватает. И Азы, когда у неё депрессия. И близнецов, когда они начинают ныть. И любимого начальства, когда они грустить изволят, а я оказываюсь под боком.
Мальчишка выглядел растрёпанным, но ухоженным: по крайней мере, пижама точно была новенькой, с сине-розовыми зайчиками и мишками на бледно-розовом фоне. Смешная такая. Да и игрушечный медвежонок почему-то синего цвета — очередной шедевр мультипликации, облачённой, так сказать, в искусственную плоть — тоже выглядел недавно купленным.
Тонкие пальчики поправили голубой бант на шее медведя. Забавно, что на меня мальчишка почти не реагировал, словно находился в совершенно другом мире.
— Я ему сказал, что я мальчик, а не девочка. Думал, он разозлится… он ведь пришёл, а я думал, что не вернётся. Никогда не вернется, оставит меня там. А я знал, что я там умру. Я мысли читать умею, понимаете? — на меня вскинули немного сонные — и одновременно пылающие тёмно-карие глазища. Ресницы трепетали, словно крылышки пойманной бабочки. — И его я мысли прочёл, когда взял его за руку… Он действительно хочет вернуться, даже узнав, что я — мальчик.
— Он — это кто, — спросила я, чтобы наладить контакт.
— Мой доктор, — улыбнулся мальчик открыто и дружелюбно.
— Ладно, это всё хорошо, — я вздохнула. — Но мне придётся поговорить с тобой о том, что произошло, когда ты убил семерых одноклассников, воспользовавшись силой оживлённых теней.
Юико уставился на меня с ужасом и болью. Но было в этих больших глазах ещё что-то.
— Вы верите в это? Мне никто не поверил, когда я рассказывал, что оживил тени.
— Верю, — я кивнула. Ненавижу театральные эффекты, но… щёлкаю пальцами — и тень Юико подаёт нам кофе. Точнее, берёт с подноса и ставит перед каждым его чашку. И пирожные, конечно же.
— Я не слишком идеально с ними управляюсь, — честно признаюсь, отхлёбывая горький кофе. — Я больше по волшебным животным с нижнего уровня, но это совсем другая история. Ты должен знать одно: из-за твоей волшебной силы, если ты действительно можешь управлять тенями, я должна буду… тебя убить. Точнее… передать приказ на твоё убийство.
Он кивнул, сдержанно и спокойно.
— Чудовищ всегда уничтожают, всё в порядке, я понимаю, — тихо ответил он, кивая и вновь поправляя бант, с любовью и нежностью уставившись на своего голубого медведя.
У меня на глаза наворачиваются слёзы — стирая их одним быстрым жестом.
— Но есть выход! — неожиданно рявкаю я. — Ты можешь отдать свой дар кому-то другому.
— Вам?
— Нет, не мне. Если среди твоих знакомых есть опытные маги, то попроси об этой услуги — у тебя его отберут.
Похоже на издёвку, я знаю.
Но Юико меня изумляет. Он снова кивает и встаёт.
— Я ведь всё равно умру, не правда ли? Может, лучше с этим не тянуть? Всё равно он не любит меня… и не полюбит. Ведь я мальчик, а не девочка. А он не любит мальчиков, — Юико сокрушённо качает головой. — Глупо, правда, я очутился в психушке, так как меня собирались изнасиловать одноклассники, а теперь сам полюбил мужчину за одной пирожное. А он меня нет.
Схватив чашку, он неожиданно для меня самой расколотил её о мраморной столик — поднял самый острый осколок и начертил на руке — от локтя до запястья кровавую дату. Затем он повернул руку ко мне:
— Я угадал, правда?
Я, сглотнув, уставилась на дату. Он сам выбрал дату своей смерти — так тоже бывает. Наверное, он устал.
Юико выбрал самую ближайшую дату из всех возможных своих дат смерти, оставив себе только один год жизни.
— До свидания! — он мне неожиданно улыбнулся, его глаза засветились. — Вы очень красивая. Может быть, после смерти я в вас влюблюсь?
— Ещё чего не хватало! — меня передёрнуло, но ребёнок уже выходил из маленького кафетерия. Я смотрела на столик, где чёрная кофейная лужа разбавлялась каплями крови. Чёрная дыра, поглощающая все человеческие жизни.
Меня затошнило: нет, не выйдет из меня бога смерти, не выйдет.
Удивительно, но Агояши тут же успокоилась, когда я ей рассказал, что предполагаемая девочка оказалась мальчиком. Собственно говоря, я тоже был ошарашен, но где-то в глубине души даже рад: мне не
