лагеря.
«Закладкой нового города, чего уж там!», – торжественно поправил бюрократически настроенный внутренний голос. – «Легендарного – Доусон-сити…».
Они слаженно установили палатку и индейский вигвам, на скорую руку смастерили просторный навес (с земляной крышей) для хранения – на случай сильных и долгих дождей – сухих дров и бересты.
Егор – с помощью линз подзорной трубы – занимался разжиганием костра, когда сзади послышался какой-то странный «бряк»: от берега Клондайка подходил Ванька Ухов, осторожно держа на вытянутых руках медный казанок, заполненный речной водой.
– Ты что же, водицы начерпал прямо с галькой? – недовольно спросил Егор. – Слышишь, камушки перекатываются в посудине? Тоже мне, деятель неаккуратный!
– Извини, Данилыч, сейчас принесу новой! – Иван, не споря, выплеснул из казанка воду на большой белый гриб, заинтересованно уставился на что-то, присел на корточки и позвал – непривычно сдавленным голосом: – Александр Данилович, подойди-ка сюда! Какая интересная штуковина!
Егор подошёл, нагнулся и невольно ахнул: на широкой, тёмно-коричневой шляпке гриба лежал очень симпатичный, бугристый и светло-жёлтый камушек, слегка напоминавший маленького лягушонка…
Глава двадцатая
Доусон-сити и ручей Бонанза
Самородок оказался очень приятным на ощупь, прохладным и тяжёлым.
«Грамм на сто потянет!», – определил на вскидку внутренний голос и добавил – ни к селу, ни к городу: – «Жаль, что Александры Ивановны здесь нет. Вот бы порадовалась, голубушка наша! Скучает там, наверное, на далёком океанском берегу, слезинки роняет украдкой…. Помнишь, братец, тебе икалось – весь вчерашний вечер? Это она, видимо, вспоминала о нас с тобой – неприкаянных и убогих, обобранных бесстыжим торнадо до последней нитки…».
Егор одобрительно похлопал Ивана по плечу и, положив золотого лягушонка в карман камзола, вернулся к прежнему занятию. Кислоты, чтобы проверить истинную золотоносность, у него под рукой не было (унёсла чёрная Воронка с собой кожаный саквояж с лекарственными мазями, настойками и другими полезными причиндалами), но он был уверен – по тяжести самородка – что имеет дело с золотом, а не с обычной медяшкой.
– Александр Данилович! – заныл за его спиной Ванька. – Может, отложим на время другие дела и займёмся золотишком? Удача, как известно, она к другой удаче липнет…
– Отставить, подполковник! – не оборачиваюсь, отмахнулся Егор. – Самородки – это тебе не рыбины, они не мигрируют по реке, а неподвижно лежат на дне. Поэтому давай, чеши за водой! Перекусим, потом наметим план действий на ближайшее время, осмотрим окрестности. Ну, чего стоишь столбом? У меня уже костёр разгорается…
После обеда Егор приступил к озвучиванию своих мыслей – относительно завтрашнего дня:
– Значится так. Епифан, кто из вас троих – самый дельный плотник? Ты сам? Следовательно, тебе и мастерить лотки для промывки золотосодержащего песка – взамен унесённых ветром. Из чего мыслишь их изготовить?
– Тут нужна лиственная древесина! – солидно заявил Епифан. – И Николай Савич Ухов, дядя господина подполковника, так советовал. Сосна и ёлка – деревья несерьёзные, легковесные и смолистые…
– А можно покороче?
– Извините, барин, исправлюсь! Когда мы на лодке подплывали к устью Клондайка, я заметил, что местами берега Юкона покрыты жёлтыми и красно-бордовыми пятнами. Значит, там много берёзы и осины. Вот туда, выше по течению реки, я и направлюсь. Срублю несколько прямых деревьев, распилю их на ровные чурки, чурки поколю на отдельные дощечки, обтешу, где надо. Вот, мы поскребли по карманам, набрали два десятка разных гвоздей и гвоздиков. Сколочу гвоздиками дощечки, вот и получатся просимые лотки. Ещё можно днища лотков, чтобы они стали ровнее, оббить какой-нибудь тканью.
– Дельное предложение! – согласился Егор. – Ворсинки ткани будут и золотые чешуйки удерживать дополнительно. Только вот – чем оббить?
– Звериная кожа, – Айна указала пальчиком на старую лосиную шкуру, которой был обёрнут тюк с тёплой одеждой. – Шерсть старая. Короткая. Мешать не будет. Ловить – будет.
– Ещё одно дельное предложение! – обрадовался за свою сообразительную женушку Ванька. – А мне будет разрешено – внести персональную лепту в общее дело? Спасибочки! Можно дно одного лотка оббить на пробу куском старой лосиной шкуры, а другого – байховой тканью для портянок. В тюке ещё имеются английские шерстяные носки, их тоже можно использовать…
Потрепавшись и похохмив ещё пару-тройку минут, Ухов неожиданно предложил:
– Александр Данилович! А давай – прогуляемся немного? Совсем недалеко, метров триста пятьдесят. Я там козырное местечко высмотрел: упасть и не встать!
Смотреть на козырное место они отправились вшестером, оставив Вупи (Айна ей что-то нашептала на ухо) охранять палатку и вигвам.
– Смотри, Александр Данилович, какой шикарный родник! – курским соловьём заливался Ухов-Безухов. – Воды хватит на полноценный солдатский батальон. Рядом – в окружении дельных сосен – совершенно ровная, песчаная площадка, на ней три-четыре избы-пятистенка спокойно разместятся, ещё останется место и для индейских вигвамов. Далее, здесь можно соорудить отличные склады. Тут и тут завалим крупными камнями, сверху сладим двускатную земляную крышу….
«Что же, всё по делу!» – одобрил уховскую задумку хозяйственный внутренний голос. – «Смотри, братец, как эти три огромных валуна удобно расположились: три стены практически готовы, остаётся только заделать щели между ними. Ну, и крышу бросить сверху, предварительно вкопав в землю три-четыре надёжных столба, да добавить четвёртую бревенчатую стену – с дверью и парой маленьких окон. Правда, наш ящик со стёклами, прихваченный в Стокгольме, утащила подлая Воронка. Так Людвиг с Йохансеном стёкла потом подвезут: ящиков-то всего было пять штук, и только два из них оставили Савичу – для нужд Александровска…. А общая площадь у этого склада-землянки буду больше ста пятидесяти метров, его можно будет использовать и для хранения зимнего запаса дров. И расположение очень удобное: рядом с жилыми избами…».
Епифан тоже счёл нужным высказаться:
– Полы в складе надо будет приподнять, чтобы вешние воды не беспокоили. Кстати, чуть к северу от площадки, где будут стоять избы, протекает бойкий ручеёк. На нём можно будет сладить баньку….
Послушав веские аргументы подчинённых, Егор объявил:
– Хорошо, будь по-вашему! Уговорили, речистые, именно отсюда начнём застраивать Доусон-сити. Значится так! Ты, Епифан, как уже было говорено, займёшься изготовлением промывочных лотков. Твои подельники пусть рубят сосны – для будущих строений, обрубают ветки, ошкуривают…. Ну, не мне вас учить! Чем мы с подполковником можем помочь?
– Я, барин…
– Да прекрати уже величать меня «барином»! – неожиданно для самого себя вспылил Егор. – Надоело, право! Называй по имени-отчеству, или – как все – «господином командором». Уяснил?
– Уяснил, ба…, Александр Данилович!
– Так чем мы можем помочь с подполковником? Ты не мнись и не строй из себя невинную девицу! Чётко говори – что требуется?!
Епифан нещадно поскрёб в затылке и неуверенно забубнил:
– Дык, дикий камень нужен…. И для фундаментов, чтобы было, на что опирать нижние венцы. И для печей, опять же, в избах и в бане…
– Показывай! – велел Егор. – Какие конкретно камни нужны, каких размеров, куда их складывать…
Когда вопрос с диким камнем был прояснён, и они тронулись назад, к месту ночлега, Айна поинтересовалась:
– Айна и Вупи – завтра что делать? Тоже собирать камни?
– Обойдёмся без тяжёлого женского труда! – усмехнулся Егор. – Это очень плохо, когда слабые женщины – в ярко-красных жилетах – ворочают тяжёлые железнодорожные шпалы…
– Простите, что вы сказали, господин командор? – недоумённо переглянувшись с женой, вмешался в разговор Иван.
