Пещере воды бывшие твои, Чем скажет мне вселенная, где мысли Останутся мои, когда в цветах Безжизненный распад меня постигнет'. Шел берегом он, запечатлевая Озноб и жар трепещущей стопою Во мхах, как тот, кто счастлив и в болезни, Позволившей встать на ноги, он шел, Однако помнил, что идет в могилу, Где угасает пыл. Шел быстрым шагом В тени дерев поэт вниз по теченью Речушки говорливой, полог леса, Величественно царственный, сменился Над головой однообразно светлым Безоблачным вечерним небосводом. Поток бежал и клокотал, вскипая В камнях седых; высокая осока Склон каменистый тенью щекотала; Лишь ветром искалеченные сосны Вцепились в неподатливую почву Корнями здесь. Все делалось вокруг Ужаснее, и, как чело с годами Морщинится и волосы ветшают, А вместо ясных влажных глаз шары Мерцают, цепенея, так исчезли Цветы и упоительная тень Зеленых рощ с благоуханьем тонким И с музыкой; он шел невозмутимо Вниз по теченью. Речка в лабиринте Расширилась, теченье убыстряя В извилинах, и в ледяном напоре Вода срывалась вниз. На берегах Обоих высились теперь утесы, В своих невероятных очертаньях Являя башни черные в неверном Вечернем освещенье, затемняя Равнину, обнаруживая в кручах Расселины, оскал пещер, готовых Бесчисленными языками вторить Гремучему потоку. Разжимались Там каменные челюсти, чьи зубы Вот-вот сомкнутся снова, сокрушая Весь мир, а под ущербною луною И звездами озера, острова И горы облачатся в свинцовый Вечерний сумрак, а закатный пламень Холмов и тени сумерек смешались На горизонте. Ближняя окрестность В суровой безыскусной наготе Опровергала прелести вселенной; Сосна, которая пустила корни В скале, раскинула косые ветви, На каждый возглас ветра отвечая, На каждое мгновение затишья И сочетая с воем бесприютных Потоков песнь свою, пока река В своем шероховатом и широком, Но жестком русле рушится, бушуя И пенясь, в бездну, рассыпаясь градом Летучим на блуждающем ветру. Но там, где был поток и где сосна Над пропастью седою, был еще Уступ укромный. Примостясь над кручей, Поддержанный камнями и корнями, Он позволял и небо созерцать Со звездами, и темноту земную; И в лоне страха тихо улыбался Уступ. Оплел объятьями своими Растрескавшиеся каменья плющ, Даруя щедро свой вечнозеленый Кров с ягодами сумрачными полу, Не ведающему ничьей стопы; И там же веселились дети вихря Осеннего, разбрасывая листья, Чье золото, чья бледность, чей румянец Затмили гордость лета. Там гостил Легчайший ветер, чтобы приучить К покою глушь; однажды, лишь однажды Шаг человеческий встревожил там Безмолвное уединенье. Голос Единственный там вызвал эхо; голос, Раздавшийся средь веяний воздушных Однажды, чтобы облик человека Прекраснейший пустыню превратил В сокровищницу, чтобы обаянье И красота подвижная внушили Там вихрю косному свои созвучья, Величие природе завещав, А листья и пестунья пестрых радуг, Пещера, перенять могли бы краски Ланит, очей и белоснежной груди. Рогатый мрачный месяц море света На отдаленный пролил окоем, Вершины затопив сияньем. Желтый Туман распространился, упиваясь
