дверь. Это была ошибка.
-- Как она выглядела? -- спросил я.
-- Неважно, -- сказал Фостер.
-- Давай дальше, -- сказала Вайда. -- Рассказывай.
Не обращая на нас внимания, Фостер продолжал рассказ по-своему:
-- Когда я открыл дверь, она в тот же миг открыла рот. «Кто вы такой?» А голос -- как автомобильная авария. Что за хрень?
«Я Фостер», -- сказал я.
«Никакой вы не Фостер, я Фостеров видала, -- сказала она. -- Не врите, вы кто-то другой, потому что вы -- не Фостер».
«Это мое имя, -- сказал я. -- Я всегда был Фостером.
«Ха-а! но довольно о вас. Где моя мать?» Она еще чего-то требует.
«Что значит -- ваша мать? Сколько вам лет, чтоб у вас была мать?» -- Я уже устал подлизываться к этой ведьме.
«Что вам сделать с этой книгой?» -- спросил я.
«Это не ваше собачье дело, самозванец Фостер. Где она?»
«Спокойной ночи», -- ответил я.
«Что значит -- спокойной ночи? Я никуда отсюда не пойду. Я останусь прямо вот здесь, пока не выясню, где моя мать».
«Я не знаю, где ваша мать и, честно говоря, могу процитировать Кларка Гейбла[11] из 'Унесенных ветром': 'мне глубоко плевать'».
«Он назвал мою мать Кларком Гейблом!» -- заорала она и собралась дать мне пощечину. Но я уже все понял и перехватил руку в полете, развернул ее всем корпусом и хорошенько подтолкнул к выходу. Она выпорхнула из двери, точно летучий мусорный бак.
«Отпустите мою мать на свободу! -- вопила она. -- Мою мать! Мою мать!»
Я начал было закрывать дверь. Тут на меня будто дремота навалилась. Я не знал, просыпаться мне или хорошенько дать этой стерве по мозгам.
Она ринулась к двери, поэтому пришлось выйти наружу и проводить ее вниз по ступенькам. По дороге мы немножко повздорили, но я приподнажал ей на руку, и она малость поостыла, а я одновременно, как истинный джентльмен, предложил сломать ее цыплячью шейку, если она сейчас же не припустит по дороге туда, куда ее только донесут эти вешалки, приспособленные вместо ног.
Напоследок она еще орала: «До чего я дошла? Что я делаю? Что это со мной? Что я мелю?» И при этом выдирала из книжки страницы и подбрасывала их над головой, как невеста на свадебном обеде.
-- Как невеста на свадьбе? -- переспросила Вайда.
-- Цветы, -- пояснил Фостер.
-- Ой, я не поняла, -- сказала она.
-- Я тоже не понял, -- сказал Фостер. -- Я спустился и подобрал несколько листов -- посмотреть, что это была за книга, но на страницах не было написано ничего. Пустые, как снег.
-- Бывает, -- сказал я. -- К нам заходят и авторы не в себе, но по большей части все спокойно. С ними нужно вести себя как можно терпеливее, записать фамилию автора, название книги, добавить небольшое описание в Гроссбух Библиотечного Фонда и предложить им поставить книгу на ту полку, которая им больше нравится.
-- С этой-то книгой как раз просто, -- сказал Фостер.
Я только открыл рот...
-- Описание, -- сказал Фостер.
Я только открыл рот...
-- Пустая, как снег, -- сказал Фостер.
Фургон
-- Я пойду спать в фургон, -- сказал Фостер.
-- Нет, тебе здесь найдется место, -- сказал я.
-- Останься, пожалуйста, -- сказала Вайда.
-- Нет-нет, -- сказал Фостер. -- Мне в фургоне удобнее. Я в нем всегда сплю. У меня там есть спальник, и мне там уютно, как клопу в матрасе.
Нет, все уже решено. Старине Фостеру -- фургон. Вы, ребятки, выспитесь хорошенько, вам рано вставать на самолет. Я отвезу вас на летное поле.
-- Не получится, -- сказал я. -- Мы поедем на автобусе, а ты останешься здесь присматривать за библиотекой. Ты не забыл? Она должна быть открыта все время, пока нас не будет. Ты должен оставаться здесь, пока мы не вернемся.
-- Насчет этого я не знаю, -- сказал Фостер. -- После тех переживаний, которые на меня свалились, я просто не знаю. А ты не можешь позвать кого-нибудь из агентства по временному найму, «девушку Келли» или кого-нибудь типа, а? Черт, да я заплачу из собственного кармана. Они присмотрят за библиотекой, а я пока смотаюсь на Норт-Бич, стриптиза насмотрюсь вволю, пока я тут.
-- Нет, Фостер, -- ответил я. -- Мы не можем вверять библиотеку первому встречному. Сиди здесь, пока нас не будет. Мы ненадолго.
-- Подколи его, Фостер, -- сказала Вайда.
-- Ладно. Интересно посмотреть на следующего психа с книжкой.
-- Не беспокойся, -- сказал я. -- Это было исключение. Пока нас не будет все пойдет гладко.
-- Ну еще бы.
Фостер направился к выходу.
-- Вот, глотните еще вискача, -- сказал он. -- Я заберу бутылку с собой.
-- Во сколько вылет? -- спросила Вайда.
-- В 8:15, -- сказал Фостер. -- Поскольку наш дружок не водит машину, вам, наверное, придется ехать автобусом, ведь Библиотечный Малец хочет, чтобы я остался и возделывал его садик шизиков.
-- Я умею водить, -- сказала Вайда -- плавная, красивая и молодая.
-- И фургон можешь? -- спросил Фостер.
-- Могу, наверное, -- ответила Вайда. -- Я как-то летом водила грузовики и пикапы, когда жила на ранчо в Монтане. Я всегда умела водить то, к чему пристегнуто четыре колеса, -- спортивные машины, что угодно. Однажды даже школьный автобус -- детишек вывозила на пикник.
-- Фургон -- это другое, -- сказал Фостер.
-- Я водила фургон на конной тяге, -- сказала Вайда.
-- Этот фургон не на конной тяге, -- слегка возмутился Фостер. -- В мой фургон никогда не запрягали лошадь.
-- Фостер, -- сказала Вайда. -- Не злись, дорогуша. Я просто пытаюсь тебе сказать, что смогу его водить. Я могу водить что угодно. Я ни разу не попадала в аварии. Я хороший водитель. Вот и все. У тебя прекрасный фургон.
-- Да, неплохой, -- умиротворенно сказал Фостер. -- Ладно, большого вреда не будет, к тому же на нем вы доедете гораздо быстрее, чем на автобусе, да и вернетесь быстрее. И поездка пройдет намного глаже. Автобусы чудовищны, а фургон можно оставить на стоянке прямо перед летным полем. Мне, понятное дело, в этом проклятом дурдоме фургон не понадобится. Хорошо, бери, только рули осторожнее. На всем белом свете это только один такой фургон -- мой, и я люблю его.
-- Не волнуйся, -- сказала Вайда. -- Я его тоже полюблю.
-- Договорились, -- сказал Фостер. -- Ладно, я, наверное, на улицу и спать. Вискач еще кто-нибудь будет?
-- Нет, мне, кажется, уже хватит, -- сказал я.
-- Ладно.
