Секрет

снова.

Наконец мы добрались до опушки леса. Лес начался как-то очень неожиданно — одна нога еще запуталась в траве, а другая уже ступила на мягко пружинивший ковер из сосновых иголок и опавших листьев.

Здесь, поддеревьями, было гораздо темнее. А по мере того как мы углублялись в лес, вок­руг нас, казалось, сгустилась ночь. Недоверчи­во подняв глаза вверх, я вскинула голову, как только могла, и увидела в вышине, между кро­нами деревьев, голубое небо. Но солнце уже садилось. Еще немного, и настанет ночь. Днев­ные создания одно за другим отправлялись на покой, а ночные, наоборот, открывали еще за­ туманенные сном глаза.

— Похоже, пора превращаться, — проворчал Марко.

— Да. По крайней мере, можно будет дви­гаться гораздо быстрее, — согласилась я.

Марко ухмыльнулся и подмигнул:

— Слушай, а у тебя мурашки по коже, случай­но, не бегут? От всех этих превращений, я хочу сказать. Лично я еще не забыл самый первый раз. Жуть, ей-богу.

— Жуть, — согласилась я.

— И для тебя, значит, тоже?

— А почему тебя это так удивляет? — хмыкну­ла я.

Марко пожал плечами:

— Ну… ты ведь у нас фея превращений! Я расхохоталась:

— Да брось ты, Марко! Мы же все умеем пре­вращаться.

— Да, только даже Акс признает, что у тебя какой-то особенный талант в этом деле. Будто ты можешь как-то это контролировать, и вооб­ще… Акс считает, что у тебя получается даже лучше, чем у него самого.

— Ну и что? — возразила я. — Думаешь, от этого вся эта штука становится менее чудной? Ну, подумай сам: мы в лесу, солнце садится, на землю спускается ночь, а мы с тобой, как ка­кие-то оборотни, собираемся превратиться в волков. Чем не фильм ужасов, скажи на ми­лость?

— «Человек-волк», — предложил Марко

— «Женщина-волчица», — поправила я.

— Ладно, тогда пусть будет просто «Волки». Сбросив верхнюю одежду, мы спрятали ее

в кустах, и я приступила к превращению. Для начала я сфокусировала свое внимание на об­разе волка, чья ДНК стала частью меня самой. Надо сказать, что мы с Марко, в сущности, были одним и тем же волком, поскольку взяли образец ДНК у одного и того же зверя.

Я почувствовала, как мои челюсти все вы­тягиваются и вытягиваются. Потом вдруг по­слышался слабый хруст, когда мой маленький, слабый рот и зубы превратились в мощные волчьи челюсти, способные дробить кости. Мой человеческий рот и зубы едва-едва могли справиться с жестким, непрожаренным стей- ком… а теперь мои волчьи челюсти с легкос­тью перегрызли бы не только стейк, но и мно­гое, многое другое… Например, шею живого, бешено сопротивляющегося оленя.

Мои зубы становились все длиннее, превра­щаясь в клыки, и вслед за ними удлинялись и челюсти.

— Видишь? Воут именноуррр это я и имелрррр в видуууррр! — проворчал Марко, с трудом выго­ варивая слова, поскольку его человеческие губы и язык уже пропали. Впрочем, через пару секунд он снова обрел способность общаться — теперь уже телепатически.

— Видишь? Вот именно это я и имел в виду! — повторил он. — Только посмотри, насколько быст­рее ты превращаешься, чем я. От одного этого у меня по спине бегут мурашки!

В общем-то, надо признаться, доля истины в этом была. К примеру, мне удавалось до та­кой степени контролировать сам процесс пре­вращения, что волчья голова появилась у меня на плечах уже почти полностью сформировав­шейся. К тому же раньше, чем все остальное тело стало волчьим. Выглядело это достаточ­но забавным — я по-прежнему оставалась со­вершенно нормальной девчонкой, если, ко­нечно, не считать огромной волчьей головы на моих плечах да еще волны серой шерсти, которая ползла от шеи вниз, на глазах покры­вая тело.

— Знаешь, если честно, я как-то об этом не думала, — призналась я. — Наверное, мой мозг решает такие вопросы без консультации со мной.

Между тем превращение продолжалось. Мои коленки, хрустнув, выгнулись в обратную сто­рону. Ноги прямо на глазах уменьшились в раз­мерах. А вместо ступней появились лапы с жес­ткими подушечками на концах.

Не в силах больше стоять, я упала на пере­дние ноги и оказалась на четвереньках…

Постепенно стали пробуждаться волчьи инстинкты. Хорошо, что мне и раньше уже доводилось превращаться в волка, поэтому сей­час для меня не составило особого труда взять их под контроль.

И тогда на смену человеческим чувствам пришли волчьи.

Волку лес кажется совсем другим, не таким, как человеку. Мне вдруг показалось, что чья-то исполинская рука забросила меня в какое-то непонятное место.

Теперь мне казалось, что человеческое ухо не различает абсолютно ничего, вернее, почти ничего, так, ерунду — шорох листьев, лепет вет­ра, громкое чириканье птиц. Но от слуха вол­ка ничто не могло укрыться. К примеру, теперь я легко различала звук шагов какого-то боль­шого зверя на расстоянии добрых тридцати метров справа от меня. Едва слышное стреко­тание белки где-то высоко над головой, в кро­не деревьев. Даже шорох насекомых, копошив­шихся среди опавшей листвы у нас под ногами. Да что там шорох — мне было слышно даже, как вдалеке, рядом с городом, шуршат по до­роге автомобильные шины!

При этом слух был сущей ерундой по срав­нению с обонянием волка!

Может быть, если я скажу, что по сравнению с ними, волками, мы, люди, глухи и слепы, мо­жет быть, тогда вы хоть немного поймете, что я имею в виду. Да и правду сказать, что у нас за обоняние? Ну что мы можем почувствовать? Аромат какого-нибудь цветка, и то, если он у нас под самым носом. С таким же успехом мож­но было бы жить в каменном мешке — во вся­ком случае, так о нас, наверное, подумал бы волк.

А волки… о, такого вы даже представить себе не можете! Вы даже не понимаете, сколь­ко бесчисленных оттенков разных запахов может различить волк.

— А-а-ахххх! — воскликнула я.

— Да уж, — согласился Марко. — Совсем забыл. Bay! Эй, привет!

Примерно то же самое, наверное, испыты­вает слепой, если ему вдруг посчастливится прозреть.

Став волком, я отчетливо чувствовала доно­сившийся со стороны луга запах наших лоша­дей. Собственно говоря, не то чтобы я чувство­вала, что пахнет именно лошадьми, просто знала, что там пасутся достаточно взрослые и здоровые животные. Обоняние волка улавли­вало аромат каждого цветка, дерева, гриба, да что там гриба — травинки, листика! Сейчас, втянув в себя воздух, я чувствовала запах воды сразу с трех сторон, причем безошибочно по­нимала, в каком из источников вода слаще.

До меня донесся запах скунса, доброй дюжи­ны белок, кротов, крыс, мышей, оленей… пах­ло дохлым воробьем, енотом, нет… двумя ено­тами!

И еще пахло мной самой. То есть я хочу ска­зать, сильно пахло моей одеждой, которую я совсем недавно сняла с себя перед тем, как приступить к превращению. От нее исходил сильный смешанный запах всех тех бесчис­ленных животных и птиц, которые жили у нас в амбаре.

Я могла чувствовать запах почти трехднев­ной давности! Например, человека, прошедше­го по этой тропинке несколько дней назад. Другого волка, довольно старого самца, кото­рый тоже раз пробегал в этих местах. И еще запахи собак, кошек и всякого разного мусора.

И еще один, совершенно незнакомый мне и довольно-таки странный запах, названия которого я не знала. Только потом я догадалась, что это, должно быть, запах андалита. Иначе говоря, Акса.

И когда все эти новые запахи и звуки вол­ной нахлынули на меня, мне показалось, что весь мир вокруг меня кипит жизнью и перели­вается самыми разными красками.

— Классно, — проворчал Марко.

— Еще бы не классно! — согласилась я. — Побе­жали!

Видите ли, волки обожают бегать…