осталось не так и много, скоро начнём.
Хозяин удалился на кухню, и повисла напряжённая тишина. Мы сели на диван. Классное ощущение — словно на облаке паришь. Самое трудное — это найти первое слово. Именно от него многое зависит. И вот мы сидели, сидели и лично мне ничегошеньки в голову не приходило. Ромуальд, казалось, дремал.
— Смотрит, как пасёт, — рот Василия прижался к моему уху.
— Нехорошо шептаться в компании.
— А. Какая компания! У нас деловой визит…
Ирина, потянувшись всем телом, коснулась его плечом.
— Ой, извините.
— Я сама виновата…
Вася смущённо подал ей сумочку — что бы перехватить её в полёте ему пришлось опереться на тугое девичье бедро. Вошёл Виктор, держа в руках поднос с бутербродами и маленькими чашечками с дымящимся кофе.
— Ну-с, господа — приступим к трапезе, как говаривал один мой знакомый камер-юнкер.
Все присутствующие уселись за стол и приступили к ужину. Не люблю я кофе, тем более на ночь, но напиток так благоухал, что рука сама потянулась к подносу. На каждого пришлось всего по паре бутербродов, но, как ни странно, я насытился. К чувству отсутствия голода добавилось полное умиротворение и любовь к ближнему. Даже к бритому под Котовского Ромуальду.
Виктор вынес поднос и быстренько вернулся. Добавил ещё палочек и зажёг свечи. Взглянул на часы.
— До полуночи осталось четверть часа. Пора, господа!
Мы расселись вокруг стола в таком порядке: справа от меня Виктор, влево — Ромуальд, Вася и Ирина. Свет погасили. Свечей доставало осветить только сам стол. Пламя колебалось, отбрасывая ветвистую размытую тень. Алые столбики явно были пропитаны каким то составом. Я первый раз в жизни вдыхал запах огня. Предметы расплывались. Я поймал себя на мысли что ещё немного и я взлечу. Видимо не только я об этом подумал, потому что раздался голос Виктора. Он звучал отовсюду.
— Возьмите друг друга за руки.
Мои крылья соединились с крыльями другого. В голове зазвучало — Две звезды, как в невесомости… Я глянул вокруг — милашка Ромуальд, изумлённое лицо Василия, сосредоточенное Виктора, представил своё, с глазами по пять копеек и чуть не рассмеялся. Попытался привести черты лица в самое аскетичное их расположение, но непослушная улыбка так и растягивала уголки губ. Я сурово сдвинул брови и вспомнил все не выплаченные премии, но зубы продолжали улыбаться. Что б отвлечься я ещё раз пробежал взглядом по сидящим. Ромуальд, довольный как трактор после весенней пахоты, Вася с отрешённым лицом… а где девушка, Ирина? Виктор, таинственно поглядывающий в мою сторону. Неужели она исчезла?! Из закрытой комнаты, квартиры? Но, как и, главное, почему?
И тут я почувствовал, как молния моих джинсов расстёгивается. Дальше было как в комедии 'Академия полиции'. Чьи то пылкие уста высасывали из меня спинной мозг. Бедный Вася — ему первому выпало такое счастье. Ирина вынырнула из-под стола. Между прочим, кончить мне не дали — оставили на самом пике удовольствия.
Итак. Ирина заняла своё место и круг замкнулся. Меня словно током прошибло. Виктор что-то забормотал. Спустя некоторое время над столом возник светящийся силуэт человека с наколкой — драконом, на правом плече. Тихо охнул Вася.
Силуэт завращался вокруг своей оси и принял образ полупрозрачного парня в безрукавке и чёрных джинсах.
— Теперь спрашивайте, — маг легонько сжал мои пальцы.
По окончании сеанса, когда хрустящие купюры перекочевали в бумажник Виктора, я спросил его что это было: галлюцинация или…
— Дух вашего умершего товарища, — на полном серьёзе ответил маг — Он же ответил на вопросы о своём прошлом.
— Всё верно. И завуча назвал, и место где мы любили покурить, и остальные ответы тоже вроде как правильные…
— Ну, так чего ещё желать, человече?
— Ничего.
— До свиданья. Если что — звоните; адрес знаете.
— Всего хорошего!
Мы вышли в разгорающийся сырой день. Дул южный ветер — раскочегаривал Солнце. И только ступив на холодный асфальт, я понял, что мне не понравилось в Ромуальде. Его остроконечные уши…
Глава 3. Телеги от Телегина
Вася, отчаянно зевая, поплёлся на вокзал. А у меня, как ни странно, сна ни в одном глазу. Что делать? Хотел позвонить Анне. Рановато. Да и зачем? До кино ещё долго. Гулять мокро.
Спустился в переход. Музыка со всех сторон. В такую рань…
На лотках полно эротико-чернушечных романов за жизнь — капреализм так сказать. Увидел пару книг господина Боянова — везёт же некоторым! Гонорары, рауты, поклонницы. Я поморщился. Время летит — только успевай хватать мгновения.
Раз опоздал, так нечего вякать. Раскатал губень — лучше под ноги смотри — куски какие-то валяются. Краснорожий мужик их собирал и складывал в коробку. Наверное, плохо завязал. Пахло ванилью. Торт погиб!
Появилась дама в пуховике. Даму прогуливал красавец дог. Увидел куски и прямо через намордник начал их подбирать. Мужик так и застыл. Дама, извинившись, потянула пса дальше, что есть силы упираясь в асфальт. Тот оглядывался и умильно помахивал хвостом.
Я вышел на набережную. Брр. Прохладно, однако. Сел на лавочку, закурил. Сделал пару затяжек и услышал кашель. Не поняв, закрыл рот. Кашель раздался снова. Я огляделся — никого. Человек- невидимка?
Снова раздалось покашливание. Я пригляделся — сойка.
— Кыш зараза!
Птица мяукнула и улетела. Я спокойно докурил сигарету. Встал и пошёл в Старушку — спать пока не хотелось. Зато навязчиво свербело желание набрать номер Анны и что-нибудь сказать такое, прочувственное. 'Я звоню тебе с приветом'… Боюсь, Анна скажет — с приветом? Так лечись. Раз мы разругались, то теперь надолго… Тягостное чувство — даже не вины, а — ну как будто в говно наступил — пока ногу не поднял всё чинно и красиво. Слово — упаковка мысли. У кого квартира упакована, а у меня внутренний мир. Хе хе, — каламбур.
В животе заурчало. Организм требовал своего. Я поискал глазами вывеску попроще. Нету. Пришлось идти дальше. Когда песня пустой кишки уже зазвучала крещендо встретилась довольно убогая вывеска. Качество вывески прямо пропорционально цене. А что делать? Я смело вошёл. Взяв покушать, направился к крайнему столику. И увидел…
Он сидел и неторопливо потягивал кофе.
— А, старый знакомый? Присаживайся.
Я поблагодарил и сел напротив.
— Видел ваши книги. Знал бы что встречу, купил.
— Нет проблем.
Он повозился под столом и извлёк томик. Открыл, черканул на форзаце, закрыл и протянул мне.
— С тебя два лата.
— На лотках по полтора.
— За автограф.
Мысленно прицепляя на язык типун, я расплатился и сказал:
