Отчего оно зреет как чирей?
Хиреющее одиночество как альтернатива безвременной кончины в автокатастрофе?
Пансион мудачества на развалинах спорой и талантливой юности?
Надо завязывать. Определенно. Иначе действительность выпустит кишки.
Не будет духу применить накопленные с таким старанием силы — и выкинутые в результате за не понюх табаку.
Жизнь ударит в ебло: не зевай!
Мимо едет чудес каравай:
Ну, хватай, принимай, подбирай!
А кто хочет — тому билет в рай.
Билет в рай.
Маньяки
Маньяк — это вовсе не обязательно тот, кто совершает убийства: просто убийцы становятся известны, а другие — тихие маньяки — так и наслаждаются жизнью дальше.
Впрочем, непродолжительно.
Вскоре тихие маньяки, которые так и не сподобились никого замочить, загоняют себя в ими самими же расставленные ловушки.
Где и — что? — правильно: погибают в конвульсиях.
Как погиб рогатый ребёнок Кузьмы.
Как погибнем все мы, одержимые и обречённые.
Солнечное затмение
Присыпав тело Клавдии Петровны навозом на дачном участке, Отец выпил 2 стакана молодого вина, съел абрикос, встал перед зеркалом и, внимательно глядя в собственные зрачки произнёс следующее:
— Приступ паранойи продолжается, но мы делаем вид, что пытаемся ему воспрепятствовать. Каким образом?
А вот каким: попытаемся склинить эти разные мировосприятия, найти с ними общий контакт, пересказать их друг другу.
Дружба самого с собой тем и интересна, что от себя сложнее недостатки упрятывать, а между тем…
Что мне теперь? Покаяться? Или к врачу обратиться?
Эти 2 темы уже в край задолбали меня.
А вообще-то меня всё задолбало.
Но из окна не брошусь, нет.
И не повешусь: хуй вам на лицо.
Поживу ещё, Солнцем палимый… — Отец развернулся и вышел во двор.
Шёл грибной дождь.
Кузьма живёт и действует
— Эй, вы… легонечко, легонечко… — напутствовал Кузьма.
Шахтёры кивали, но в их глазах отчётливо читалось адреналиновое безразличие.
Кузьма понял: эти — способны на всё. Это надо использовать.
Приятно иметь дело с людьми, которые понимают тебя с полуслова. С людьми спокойными и без понтов.
Сам того не желая, он накоротке сошёлся с главным шахтёром: Ефимом Боргыслаком.
Ефим был родом из Керчи. И был на 100 % уверен, что слаще керченских баб на целом свете не сыщешь.
Кузьма не знал, спорить или соглашаться: за всю жизнь лишь раз ебал он хохлушку, да и та была пьяна, и под конец наблевала Кузьме на голову.
Ефим хорошо стрелял, владел боевым самбо, но была у него одна слабость: бабы.
Ужас как до женщин охоч был Ефим. Ебаться любил пуще неволи. В последствии Кузьма использовал это, заманив Ефима к шлюхам.
Пока Ефим проникал в пылающий кисель языком и членом, тайные створки хуй-лю-лю распахнулись — горец с кинжалом бесшумно выпрыгнул из них. Ещё один прыжок — и кинжал уже проник Ефиму в глотку.
Жарко Ефиму. Умирает Ефим. А Кузьма — живёт и действует.
Предупреждение
Певцы благодарили публику лёгкой улыбкой, кланялись, принимали букеты и элегантно соскальзывали со сцены в тень кулис.
«Здесь вам не заповедник троллей!» — предупреждал Пантелеймона старшина Дробенчук, но Пантелеймон не послушал.
А вернее будет сказать: не услышал. Не захотел услышать.
Хватит с меня! — решил Пантелеймон.
Хватит этих ссор и дрязг:
Пусть раздастся стали лязг,
Лязг винтовочных затворов,
Из-за тьмы гнилых заборов.
Спорый выстрел от бедра,
Хуй — и крови 2 ведра.
Сухотка
Что такое сухотка, все наслышаны.
А я вам вот какую историю поведаю.
В одной стране, в большом и красивом городе жил, да был Бибздулярий.
И вот этот несчастный Бибздулярий решил, что может из собственной, извините, спермы, соорудить микстуру от чахотки.
И все чахотошные сосали ему хуй, подумать только — и излечивались!
Ай да Бибздулярий, сухотка его раздери!!!
Кормись пистонами
