Гоблин испугался, когда он упомянул Гоблинёныша. «Неужели это Гоблинёныша работа? — подумал он. — И Учитель из сна говорил, что сумку украли по велению Блинова. Неужели это правда?!»
— Ну, ты и наглец! — заорал Гоблин. — Мало того, что совершил гнусный поступок, так ещё и на другого свалить хочешь?!
— Что ли я на кого чего сваливаю? И вообще, надо было следователя вызвать. Он нашёл бы на сумке отпечатки пальцев, а по ним узнал бы, кто вор.
— Слушай, ты, щенок! Что ты из себя возомнил?! Чтобы из-за тебя, молокососа, кто-то ещё и экспертизу делал! Не велика ли честь?!
— Геннадий Олегович, вы, наверное, хотели сказать «пивососа». Вы ведь говорите, что я пью пиво. Что ли не так? А следователя всё равно надо было вызвать. Это такой порядок. А следователь должен всё проверить — и отпечатки тоже.
— Кстати, Геннадий Олегович, — сказал директор, — а ведь мы, формально, должны были заявить в милицию.
Вовка заметил, что Гоблин снова испугался, и испугался не на шутку, хоть старается не подавать вида. «Неужели это правда, что Гоблин заставил Гоблинёныша подложить мне сумку?» — подумал Вовка, а Блинов сказал, пытаясь скрыть волнение:
— Арсений Ильич, зачем нам выносить сор из избы? И так всё ясно. Пусть Муравкин признается и отдаст деньги. Дадим ему срок подумать — до завтра. А в наказание будет сидеть в спальне и никуда не выходить.
— Что ли и в туалет нельзя? — спросил Вовка.
— В туалет только в моём личном сопровождении.
— Что ли Вам интересно посмотреть на процесс? Ладно, я уж, как-нибудь, и при «зрителе» схожу.
Реакция Гоблина на это была такой, что Вовка не на шутку испугался, как бы Блинова не хватил удар. Орал он не меньше минуты. Директор никак не мог его остановить. Блинов его, наверное, и не слышал. Он весь покраснел, и казалось, вот-вот лопнет от злости. Наконец, директору надоел этот «цирк» и он сам заорал на Гоблина, чтобы тот прекратил истерику…
Глава 6. Город
Посидев немного в запертой спальне, Вовка заскучал. Прямо в одежде он плюхнулся на кровать и быстро уснул. Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел… Кирилла. Вовка огляделся и увидел, что находится в его комнате в замке.
— Ничего не понимаю! — сказал он. — Что ли мне это всё снится?
— Нет, конечно, — ответил Кирилл, — я снова переправил тебя сюда.
— Так значит, всё это мне не привиделось?! — Башня, город за ней, Хранитель.
— Всё это было на самом деле. А ты молодец. Так напугать Блинова возможностью разоблачения… Это у тебя здорово получилось. А правда, пока всё идёт как надо. У тебя всё получится.
— А что делать теперь? Гоблин и тот, кто украл деньги там, а я снова здесь.
— А, не торопись. Всё равно тебе до вечера там сидеть. А так мы можем куда-нибудь сходить погулять.
— А куда тут можно сходить?
— Да куда угодно. Можно на Великие Озёра сгонять — это километров пять отсюда. Или, например, в лес какой-нибудь, или в город. Давай в город сходим — это ближе. У меня там друзья есть. Хочешь познакомиться?
— А что это за город?
— Пошли, сам увидишь…
… Они шли по залитой ярким солнечным светом неширокой улице. Улица была вымощена камнем. По обе стороны стояли одно-, двух- и трёхэтажные дома. За ними, второй линией стояли дома повыше. Дома были разные, не похожие один на другой. Были и каменные, и деревянные. На стенах и карнизах, красовались старинные лепные завитушки, на окнах — резные наличники. В некоторых домах на первых этажах располагались маленькие магазинчики, парикмахерские. Была даже библиотека. По обеим сторонам дороги стояли столбы со старинными фонарями.
Вывески над магазинами тоже были написаны в старинном стиле с буквами «Ъ» в конце некоторых слов. По улице шли немногочисленные прохожие. Некоторые ехали на велосипедах. Иногда по улице проносились старинные конные экипажи, кареты с пассажирами.
— А тут что, даже машин нет? — спросил Вовка.
— Здесь нет, — ответил Кирилл. — Есть только трамвай, но он ходит только по главной улице. Зато главная улица соединяет весь город. Ну а машины в городах нашей Земли запрещены. Это чтобы не загрязнять воздух и не беспокоить людей шумом.
— А что, люди тут особенные? Что ли их даже шум беспокоит?
— Нет, они просто люди. Все люди имеют право на то, чтобы им ничто не мешало жить.
— А у нас не так. У нас наоборот. У нас все стараются делать так, чтобы другим было как можно хуже.
— Нет, Вова, это не так. Не все у вас плохие. Просто вы ещё не дошли до понимания очевидных истин.
— А когда-нибудь дойдём?
— Это зависит от вас, и от тебя в том числе.
— От меня?!
— Да, и от тебя. И первое, что ты должен сделать, это наказать зло, из-за которого ты оказался здесь. Это будет твоим вкладом, который сделает ваш Мир немного лучше.
Неожиданно, из-за поворота появились… двое конных полицейских. Они были в точности такими, как на картинках в какой-то книжке по истории. Увидев ребят, один из полицейских помахал им рукой и крикнул, ещё издали:
— Приветствую тебя, Кирюша! Давно ты к нам не захаживал! Мы уж думали, что ты нас забыл!
— Нет, что вы! — ответил Кирилл. — Просто у меня были дела в моём прежнем Мире!
— Понимаю, — сказал полицейский, поравнявшись с ребятами, — много у тебя забот. А кто это с тобой? Познакомь со своим новым другом.
— А он из того Мира, где я родился. Его Вова зовут. У него тоже одна проблема появилась, а мы помогаем.
— Молодцы вы с Хранителем, что не оставляете тот Мир в беде. Хотя мне всё чаще кажется, что он обречён… жаль. А ты, Вова, оставался бы лучше здесь, с нами.
— Ему нельзя, дядя Герасим, — сказал Кирилл, — это нарушит правильный ход событий.
— Жаль. Ну что ж, раз такое дело.
— Ничего, дядя Герасим, как-нибудь мы победим зло и там.
— Хорошо бы… — сказал полицейский, как-то печально взглянув на Вовку. — Ну, ладно, пока Кирилл, пока Вова. Удачи вам. А нам надо идти. Надо посмотреть, всё ли в порядке на улицах.
— До свидания, дядя Герасим, до свидания дядя Аристарх. Да, дядя Аристарх, а Сенька дома?
— Нет, он с ребятами на Кузьмовку пошёл купаться.
Полицейские отправились дальше. Кирилл ещё некоторое время смотрел им вслед, а потом сказал:
— Ладно, Вова, пошли на Кузьмовку — искупаемся. А ещё с моими друзьями познакомишься.
— А что это за Кузьмовка?
— Речка там, в конце Луговой улицы протекает. Там пляж отличный.
— Пошли. А что это за имена такие у полицейских — старинные какие-то?
— Так они и сами старинные. Понимаешь, они в тысяча восемьсот двенадцатом году погибли на войне.
— Ничего не понимаю. Ты же говорил, что здесь все живые, а получается, что они все мертвые.
