он сам мог бы кружить по залу под ручку со своей дочерью в день ее свадьбы. Паника, неминуемо охватившая бы его при подобных мыслях еще пару недель назад, как ни странно, сейчас так и не возникла.
— Ее папаша пока еще радуется — он не ознакомился с моим счетом.
Санни усмехнулась.
— Можешь сколько угодно сводить все к выгодам своего ресторана, но мои фантазии оставь мне, хорошо?
Он придвинулся к ней поближе и проговорил, дыша в самое ухо:
— А какие фантазии у тебя, Сани?
* * *
Внезапно они оказались слишком близко друг от друга, и в комнате стало чересчур жарко.
Я не должна его провоцировать. Санни попыталась сконцентрировать внимание на танцующих людях, но Ник заполнил собой всю зону ее обзора. Надежда, что вопрос был чисто риторическим, померкла, стоило заглянуть в его вопрошающие глаза.
Она пожала плечами.
— Ничего особенного. Просто я не была маленькой девочкой, выросшей с мечтами о пышном свадебном платье, планирующей мельчайшие детали венчания. Но… — Ее взгляд убегал от него. — Но сегодня было столько… Ну, звучит, должно быть, глупо и банально. Только сегодня здесь так много любви! Между невестой и женихом, конечно, но кроме того, еще и внутри их семей и между семьями. — Она посмотрела на него. — Изобилие нежности и любви. Возможно, если б я знала, что у меня будет нечто подобное, то тоже мечтала бы о собственной свадьбе.
Он взял ее за подбородок, дрожь пробежала по ее телу.
— Я думал, что все принцессы живут сказочной жизнью — с прекрасными принцами и свадьбами, как у Золушки.
— Моя жизнь не очень-то похожа на ту сказку, которую ты представляешь.
— Я только что пришел к тому же заключению. — Он придвинулся еще ближе. — Возможно, если ты расскажешь мне поподробнее, я смогу вынести более правдоподобное суждение.
— Зачем? Чем тебе может быть интересна моя жизнь?
Его пальцы замерли у ее щеки. Прядь волос выбилась из-под наколки, он заправил ее за ухо.
— А может, мне интересен не столько твой мир, сколько ты сама.
Санни не могла двинуться, едва дышала.
— Почему? — спросила она, более не беспокоясь о своем голосе, звучащем откуда-то издалека. Именно здесь, именно сейчас, в зале, переполненном танцующими людьми, казалось правильным стоять рядом с самым замечательным человеком в мире и тонуть в его глазах. — Я просто твоя наемная работница.
Ник хмыкнул, и ноги у нее едва не подкосились.
— Ты никогда не была только наемной работницей. На тебе словно написано — ответственный руководитель крупной корпорации, принадлежу к престижному клубу и высшим социальным сферам.
Вот так — мыльный пузырь лопнул, разлетелся радужными брызгами.
Она отшатнулась назад, бешено вертящийся до того зал неожиданно замер, сфокусированный четко и ясно. Очень глупо было воображать невесть что.
— В настоящий момент я всего лишь кухонная прислуга в ресторане «Д’Анжело». — Она расстегнула куртку и сорвала ее с себя. — И сюда пришла, чтобы избавиться от людей, которые считают, что я обязана быть кем-то — только потому, что меня готовили к определенной роли, потому, что я родилась в определенной семье. Ничего не могу поделать с тем, что я Чендлер, что меня так растили и воспитывали. Но ждать от меня чего-то только по этой причине я не позволю. Ты говорил, что хочешь узнать меня настоящую, а сам заведомо загоняешь в установленные рамки. — Куртка полетела ему в руки. — Я увольняюсь.
— Санни, погоди!
Она продолжила движение, набирая скорость, и замедлила шаги только в конце аллеи, ведущей от заднего крыльца кухни.
Из двери выскочил Ник и резко затормозил прямо перед ней.
— Санни, забери-ка. — Протянул ей куртку. — Я не хотел тебя обидеть. Просто высказал свое мнение, указал на очевидное.
Она опять начала закипать.
— Очевидное что?
Рука его потянулась взъерошить волосы.
— Слушай, даже ты должна признать, что малость не подходишь под обычный стандарт, по которому оценивают кухонную прислугу в ресторанах.
Весь ее праведный гнев внезапно испарился, на место ему пришла усталость.
— К несчастью, я не подхожу ни под какой стандарт. — Она повернулась, чтобы уйти. Куда идти — неизвестно, но оставаться здесь?..
— Что ты стараешься доказать, Санни?
— Ничего. Ничего особенного. Разве нельзя просто устроиться на работу? Я стараюсь, как могу. А в ответ прошу только одного: принимать меня такой, какая я есть.
— Я уважаю твою работу. Знаю, что очень сложно начать делать то, к чему тебя совершенно не готовили. И я совсем не собирался тебя обижать. Разговор был о твоем мире, и я просто констатировал факт, что, как бы тяжело ты ни работала, но, глядя на тебя, никто не скажет, что ты родилась быть прислугой на кухне.
— Почему? Тебе ж это подходит. Почему же недостаточно хорошо для меня? Если я хорошо исполняю свои обязанности, почему же все равно выгляжу не на месте?
Он осмелился сделать шаг вперед, глядя на нее в упор. Она не отступила. Довольно отступлений, пронеслось у нее в голове.
— Потому что, — тихо ответил он, — ты можешь хоть пять лет проработать на моей кухне, но я буду смотреть в твои синие глаза, на нежные черты твоего лица и представлять тебя в изысканной гостиной разливающей чай.
— Но это воспитание, среда. Ничего не могу поделать со своей манерой речи или поведения. Нельзя только поэтому причислять меня к разряду снобов.
— Да я это и не имел в виду. Просто такое поведение не укладывается в рамки нынешней твоей жизни, вот о чем речь.
— Ну ладно. Но тут дело не в моем воспитании. — Она с трудом подыскивала нужные слова. — Просто… Я обнаружила, что работа в ресторане, пусть даже не только работа, а руководство рестораном — не для меня. Для тебя — да, это твое. Дело не в крови или воспитании, а в том, что вот тут. — Она стукнула кулачком в грудь. — Ты удивишься, но у вас с моим дедом много общего. Он всю жизнь объяснял мне, кто я и что я должна делать, как будто призвание передается по наследству. Ты вот смотришь на меня и тоже ждешь, что я буду жить так, как предопределено. Ни одного из вас не волнует, кто я на самом деле.
— Кто же ты?
Она раскинула руки в стороны. Злость на Ника прошла.
— Не знаю! Какого дьявола вы требуете от меня ответа о моем призвании и о том, что я из себя представляю, когда ни разу в жизни не позволяли мне побыть собой хоть немного?
Он улыбнулся, и она с трудом поборола искушение вцепиться ему ногтями в физиономию.
— Что? — вырвалось у нее. — Что тут смешного?
— Ты. Никогда не слышал от тебя бранных слов. Мне всегда казалось, что было бы забавно, если бы с тебя слетела твоя немыслимая холодность.
— Забавно?..
— Стой, я вовсе не собирался злить тебя с этой целью.
* * *
Она замерла.
Он придвинулся чуть ближе, его улыбка слегка поблекла.
