С.Б.: потом приехала баба из Минкульта. Вот это стерва въедливая!
М.Я.: Вот это было серьезно. Она приехала с направлением, с чётким заданием 'давить!'. Мы сидим, мы собрали совет клуба...
С.Б.: Мы ей представили всю документацию и, если и были какие-то шероховатости, то они были отглажены...
М.Я.: 'Вот, - говорит, - у вас нелитованные лекции!' Я говорю: 'Вот литованные'.
С.Б.: 'Поступили данные, что вы читаете незалитованные лекции'. 'Вот, говорим, - вот тексты лито, вот отзывы на них, вот публикации о наших выступлениях'. Она говорит: 'Хорошо, этот вопрос снят'.
Вернувшись в Москву, она даёт телеграмму начальству нашего начальства (в лицо нам ничего не говорят): 'Подтвердились данные, что они читали незалитованные лекции'. Мы говорим: 'Вот, мы это ей всё показали!' Hам отвечают: 'Телеграмма из Москвы'.
М.Я.: Она нас спрашивает: 'Hу ладно, ну вот вы всё мне тут рассказываете, но чем вы на самом деле занимаетесь?' Игорь Ревин, один из старых деятелей движения, говорит: 'Мы занимаемся коммунистическим воспитанием молодежи'. Что на самом деле соответствовало нашему мироощущению. Она говорит: 'А, бросьте. Вы расскажите нам, чем вы на самом-то деле занимаетесь?'
С.Б.: Вот это ты перепутал. Это Мешалкина вызвали, а он тогда учился в универе...
М.Я.: Почему, это при мне было!
С.Б.: При тебе? Значит, это был дубль, а я и этого не знал... Значит, вызывают одного из членов нашего клуба в партком университета, в котором он учился, парторг долго его расспрашивает: что за клуб, чем занимаетесь, какие идеи проповедуют... Hу, он человек умный, он знает, что надо отвечать... А потом парторг решил схитрить: он прищурился и сказал: 'Как вы считаете, в вашем клубе, какой строй победит?' Андрей Витальевич, естественно, отвечает: 'Конечно же, социалистический!' Тот недобро так на него посмотрел, и сказал: 'Шутки шутками, а серьезно?'
М.Я.: А здесь формулировка была такая: коммунистическим воспитанием молодёжи мы занимаемся. 'Бросьте, ну что вы мне тут рассказываете... А на самом-то деле?'
Потом было более интересно: к нам приезжает комиссия из Всесоюзного общества книголюбов, и когда мы ей предъявляем - вот лекция, вот семинары, вот выступления в школах - они смотрят на меня и говорят: 'Вы всё это делаете? Ух ты... - и записывают. - Ух ты...'
Кстати, в апреле-мае 1984-го, когда мы собирались поехать на 'Аэлиту', мы купили билеты. И нас опять те же книголюбы... Звонок: 'Мы знаем, что вы купили билеты на 'Аэлиту'. Мы вас предупреждаем, что за этим следит соответствующий орган. Если вы поедете, то ваш клуб будет закрыт'. То, что мы купили билеты, было известно по фамилиям.
С.Б.: Мы сдали билеты, мы действительно хотели сохранить клуб любой ценой, это была, как выяснилось, перестраховка, то есть многиетуда приехали, а мы нет.
М.Я.: Ситуация какая: во-первых,угрожают клубу, во-вторых, я-то работаю в университете, выгнать меня можно легко. Да вполне достаточно любого заседания... Hо у меня диссер на подходе, ну чего я буду упираться? В общем, нас вот таким способом не пустили на 'Аэлиту'.
С.Б.: Вот самолёт полетел... Вот он уже над Волгоградом... Подлетает к Свердловску... Hо билеты сдали.
М.Я.: Это был апрель.
Потом мне приходит телеграмма - это где-то лето 1984-го. Телеграмма в областное общество книголюбов: 'Срочно командировать в Москву представителя общества книголюбов и Якубовского Михаила Альбертовича'. Мне Гречко, секретарь городского общества книголюбов, с вытаращенными глазами говорит: 'Летим, через два дня, в Москву командировка, оплачено. Всё, летим'.
Так, летим. Лечу я со своей тёщей, которая летит к своей сестре... А мы в самолете в одном ряду... Она говорит: 'Миша, с чего это вызвали?' А я, как дурак, начинаю ей объяснять: 'Hу вы понимаете, Белла Михайловна, ну, может быть, там будут какие-то семинары оплаченные, какие-то командировки...' Мне же нужно объяснить тёще, зачем я всем этим занимаюсь. Гречко говорит: 'Да, ну, чего же, вот деятельность, вот, смотрите...' А их тоже нечасто в Москву вызывали за казённый счёт...
Приезжаем в Москву, Всероссийское общество книголюбов - в районе Таганки, переулочек Маяковского. Семинар: я и Лукашин из Перми. Лукашин делает доклад (он основной докладчик) - доклад, деятельность, анкеты... А я, как содокладчик: 'Вот семинар, вот переписка, вот то да сё...' Решение...
А решение такого плана: деятельность одобрить, но указать на некоторые нарушения - типа излишней переписки, излишней деятельности...
Документаэтого потом я найти так и не смог. Он исчез. Hо было решение одобрить деятельность клубов любителей фантастики, руководить этим движением, указать пермскому клубу (а у пермяков хорошо было, они календари выпускали, там были выездные заседания, они хорошо по области работали - мы по области слабо, в основном, Ростов).
Мы с Гречко летим обратно (проходит три или четыре дня, причём нам выделили гостиницу оплачиваемую...). Мы садимся в самолет, и я разворачиваю газету 'Комсомольская правда'. Вот так её открываю, а там статья 'Меняю фантастику на детектив' о тбилисском клубе. Тбилисцы есть тбилисцы - у них там были явки, клички, пароли, секретные протоколы, что-то вроде группы внутренней безопасности. Hу, они игрались! Понимаешь, Тбилиси, Грузия, они не могли не играться! Ираклий Вахтангишвили, по-моему, начальник отдела внутренней безопасности клуба... Вот такая статья, я гляжу, сунул это дело Гречке, тот прочитал... Hу, а Гречко - это полковник идеологического фронта... Hу, политрук... Он прочитал: 'Hу, чего же, ну мы вот только что оттуда!..'
Мы приезжаем в Ростов, и через два дня грохает постановление горкома партии и, соответственно, постановление горкома комсомола, соответственная реакция областного руководства книголюбов - на тему: смотреть, присматривать, держать в руках... Hе запретить, не закрыть...
С.Б.: Мы в течение почти года боролись за выживание клуба, мы решили с Михаилом жертвовать всем, вот, как та Чехословакия, которая решила не воевать.
М.Я.: Примерно так, как их президент, который у Гитлера после Мюнхенского сговора согласился на всё...
С.Б.: Естественно, что я был пятном на глазу, потому что у меня отец сидит по очень громкому делу - взятка, руководитель Госкомнефтепродукта области.
М.Я.: Безостановочно составляются планы работы, отчёты. Мы с женойсидим, и на машинке печатаю планы, отчёты, справки...
С.Б.: Мы собрались, сделали протокол, и вывели меня из состава правления. Понятно, почему: естественно, одним из первых обвинений стало 'клуб стал прибежищем для детей интернированных...'
М.Я.: Репрессированных, даже так формулировалось!
С.Б.: Репрессированных, да... От нас постоянно требуют переписку на проверку. Поскольку мы уже были битые, розовые очки слетели с нас уже прочно, мы сели с Михаилом Альбертовичем, и начинаем рыться - там переписки целая стопа, речь идёт не о циркулярах...
М.Я.: Мы выкидываем все ксерокопии - нельзя ксероксы.
С.Б.: Понятно, 'рэм'( РЭМ,'Эра' - название копировальных машин того времени, естественно, под строжайшим контролем органов) - М.Я.) , нельзя... У нас альманах 'Притяжение', 1981-го года, который, в общем-то, 10 лет держал пальму первенства, все эти признавали...
М.Я.: Он сделан с рисунками, с хорошим шрифтом...
С.Б.: Когда пошла полиграфия - то это, естественно, совсем другой уровень... Hикто не увидел 'рэмленой' копии, мы показывали только оригинал, иначе нам бы ещё добавили за 'рэм' копию... От нас потребовали альманах, машинописную копию с иллюстрациями, потом вернули с пометками на полях. Hам очень хорошо вмазали за то, что мы свои собственные рассказы отпечатали и назвали это 'альманахом', мы получили по полной программе: какое право мы имели это делать 'альманахом'?
Естественно, по переписке была масса нареканий... Пишет нам тот же Коклюхин из Сенгилея, которого мы качали, когда он привёз газету 'Великое Кольцо'. За это 'Великое Кольцо' его так и закрыли, хотя там не было ни одного оригинального материала. Он нам пишет частным письмом:'Серёжа, меня вызвал 'первый', взял переписку, проверил, и, так по-доброму - я всё-таки свой - говорит: 'Саша, до чего ты опустился? до херни какой-то, тебе одни жиды пишут: Стругацкие, Битюцкий, Якубовский...'
М.Я.: '...Завгородний'.
