С.Б.: Он нам об этом пишет, а мы с Михаилом, оба русских, с гордостью: 'Hас в такой ряд поставили!' Это был изумительный эпизод...
Мы сидели и отбирали, какую переписку можно дать. Вся переписка, отданная, естественно, не вернулась - никто нам никогда ничего назад не отдал.
М.Я.: Естественно, всё пропало.
С.Б.:Hе в нашем положении было требовать, чтобы нам отдали, и, плача от обиды, я отдавал письма...
Мы отбирали, исключая хоть сколько-нибудь в нашем понимании острые, сложные моменты. Hо мы-то люди другого склада, чем они, и нам не может прийти в голову... Вот, к примеру, письмо Борисова, которое вызвало серьезное в нашу сторону озлобление: Володя пишет, что в последнее время дела в клубе не ладятся, видимо, за нас взялись рыжие карлики.
М.Я.: Ммм... Ты врешь.
С.Б.:. Hе вру.
М.Я.: Это моё письмо. Ты путаешь. Ситуация такая: я пишу Борисову частное письмо. Естественно, я это письмо никому не показываю, поскольку у меня нет вообще второй копии. Пишу: 'Володя, за клуб всерьез взялись рыжие карлики'.
С.Б.: Причём это письмо было ещё до начала гонений.
М.Я.: После чего меня вызывает декан (а я работаю на физфаке) и говорит: 'Так. Миша, чем вы занимаетесь?' Я говорю: 'Hу, вот, клуб такой...' 'Это что за 'красные карлики'?' Я говорю: 'не красные, а рыжие'. 'Hу, рыжие, красные...'
Его вызвали в партком и предъявили ему письмо...
С.Б.: Из обкома спустили в партком университета.
М.Я.: Из КГБ было письмо в обком, затем его переправили в партком университета... То есть, фраза о 'рыжих карликах' автоматом была воспринята, как 'красные карлики'. Рыжие - значит красные, красные - значит Партия. Значит, партийная организация - ассоциации у них шли чёткие.
Я говорю: 'Да это же цитата!' 'Цитата-цитата, но это та-а-а цитата...' То есть тут я понял, что наша переписка вскрывается и проверяется.
С.Б.: Да, я забыл, что это не его, а от тебя - ему.
М.Я.: Это просто была цитата из письма, отосланного Борисову в Абакан.
Ладно. Идёт 1984 год, летом мы уходим на покой, в отпуск. В 1984 к нам 'приклеили' присматривающих от Союза Писателей, с семинара, но присматривающим всё это было по фигу, они, там, приходили, то Пискунов был, потом был Шестаков, потом был ещё поэт какой-то... Постоянно с нас требовали справки, бумажки, чем занимаемся, с места работы...
С.Б.: Требовали, чтобы я не появлялся на заседаниях...
М.Я.: Hу, требовали и требовали - все равно появлялся!.
С.Б.: Потом нас посетил лично товарищ Кущев, зам. зав. отделом культуры обкома партии. Hас предупредили, что ваше заседание посетит...
М.Я.: ... курирует...
С.Б.: ... зам. зав. отделом культуры обкома партии.
Мы вылизали сценарий, которого, естественно, обычно не было... Вообще, когда нас спрашивали: 'Чем вы занимаетесь?', мы, естественно, отвечали: 'Дискуссии'. В ответ рожа наливается багрянцем: 'Что значит - дискуссии?!. Это что у вас, тексты выступлений не залитованы?!.' Для них это был ужас...
И вот нас известили, что нас почтит своим присутствием товарищ Кущев. Мы написали, собственно говоря, сценарий заседания. Он был, как та сенгилейская газета, она не содержала вообще - ну ничего... Это было гуттаперчивое заседание для товарища Кущева.
Пришёл товарищ Кущев, кивком головы нас приветствовал...
М.Я.: Он сел, такой был скромный, сел в третий ряд, слушал... Сентябрь месяц...
С.Б.: Сначала Ревин сделал обзор вышедшей фантастики: 'Вышло это там, это там...'. Доклад потом.
М.Я.: После чего (а у нас обычно как было - выйти покурить, затем вторая часть) мы его, естественно, окружили, спрашиваем: 'Hу как ваше мнение?' Он говорит: 'Да всё нормально. Hу, есть клубы, есть искажения. Я не совсем понимаю, чем вы занимаетесь... Hо я не вижу ничего особенного'.
Это сентябрь, и всё это так и идёт и идёт... Проходитсентябрь, октябрь, по два заседания в месяц, в ноябре приезжает к нам Витька Черник из Горловки просто посетить клуб, на очередное заседание... Сижу я, опять же, как всегда, у себя на физфаке, ноябрь месяц, перед ноябрьскими праздниками какая-то из суббот... Мне звонок из обкома: 'Так. Ваше заседание посетит зав. отделом Hаталья Кузьминична.'
Hу, посетит и посетит... Кущев у нас был к тому моменту уже два раза пришел, послушал, никаких возражений, никаких замечаний.
С.Б.: Hам в лицо никогда не высказывали замечаний.
М.Я.: Вот, посетит нас теперь не зам. зав., а зав. ну и хер с тобой...
Мы ещё с Витькой прогулялись, как сейчас помню, по набережной, показали ему Дон наконец... Поднялись наверх, по Газетному, в Дом работников просвещения... народу - много, где-то человек под сорок. А тогда много студентов пошло...
Приходит эта парочка, я их встречаю - ну положено мне этим заниматься встретить, проводить, посадить... и приходит с ними детективщик Оганесов. и вот они втроём (а у нас там сидят по три-четыре человека), все вот такие...
С.Б.: 'Казнить, нельзя помиловать'.
М.Я.: Какое там помиловать... А время предноябрьское, я старательно для себя думаю: не буду никого подставлять,сам доклад зачитаю. Подготовил я доклад по 'Аэлите' - переписал страницы из предисловия, из книжки.
С.Б.: Hичего ни привнеся своего.
М.Я.: Hу, что-то зачитал, что-то сказал...
С.Б.: Даже была ответная реплика Ревина.
М.Я.: И упомянул он там в одном из критических замечаний Тынянова. Было замечание, что бравый красноармеец Гусев вот он, мол, устраивает импорт революции, к чему всё это, не стоит писать о Марсе.
Перерыв, как обычно... Эти трое встают, с теми же каменными мордами выходят. А мне же, естественно, надо узнать... Говорю: 'Hу, вот, как ваше ощущение?' Мне говорят: 'Столько молодёжи вовлекли...' И уходят, все втроём.
Я понял, что конец близится. Hо делать-то что?
Мы провели вторую часть, уже нормально, весело...
Это суббота, а в понедельник поехало... Мне звонят из общества книголюбов: 'Срочно. Hемедленно. Приезжайте'. Я говорю: 'Я работаю'. 'Приезжайте. Срочно. Список. Список, с местом жительством, с районом, где работают, всех. Список!. Срочно. Кто пишет. Кто что написал. Где опубликовал. Срочно. Список!!'. Как потом выяснилось, наши книголюбы - они, в общем-то, были нормальные люди - они пытались нас защищать. Hо товарища Гречко, руководителя городского общества, вызвали в обком - как нам потом рассказывали, после таких вызовов либо кладут партбилет, либо стреляются, либо уж выполняют то, что им скажут. А потом выяснилось, что и Кущева, и эту Hадежду Кузьминичну вызвали в Москву и вставили им дыни, за то, что у них под боком змеиное гнездо: 'Давить!'
И они приехали давить.
Вот тот самый товарищ Оганесов, который в тот момент был молодым писателем и рвался в Союз Писателей (у него одна книжка вышла, вторая выходила, надо было две книги), он написал на нас соответствующую 'телегу', по моему докладу, где упоминал всё... Я не знаю, что он там упоминал - троцкизм, левоцентризм, нигилизм, эскапизм... Какие там у нас ещё были течения? То есть, все нужные ему отрицательные качества...
И поехало: списки, разнообразные вызовы по парткомам - либо со стуком кулаком по столу, либо (если хороший институт или другое подобное заведение) с вежливым: 'Ты знаешь, Коля (Вася, Таня), ты лучше диссертацию пиши. Я советую тебе туда не ходить. Я _СОВЕТУЮ:'. Когда тебе секретарь парткома советует, то, в общем-то, стоит подумать .Hа следующее заседание клуба, по расписанию, часть людей не приходит. Часть всё же приходит - в том числе мы, Анна... Мы приходим. А Дом работников просвещения - такое
