— В карете, которая прибудет в девять тридцать, ты отправишься в церковь Святого Гроба Господня. Там ты увидишь лорда Ротвина и объяснишь ему, что Софи слишком честна и чиста, чтобы нарушить слово, данное жениху, что, дабы не разбить его сердце, она решила выйти замуж за мистера Вертона. Помолчав, мадам Стадли спросила:
— Все поняла?
— Да… — прошептала Лалита. — Но… пожалуйста, не заставляйте меня это делать…
— Смотри, я тебя предупредила, что тебя ждет, если будешь упрямиться, — снова пригрозила девушке мачеха и вновь взялась за палку.
— Не надо, мама! Перестань! Если ты начнешь бить Лалиту, она снова потеряет сознание и будет совершенно бесполезна нам. Я сама поговорю с ней. До приезда кареты у нас еще час времени.
— Ну ладно, — согласилась мадам Стадли. Вид у нее был такой, будто она сожалеет о том, что ей не удалось избитьдевушку еще раз. Внизу раздался стук в дверь.
— Это экипаж для меня, — сказала мадам Стадли. — Как ты считаешь, мне лучше отправиться на прием или остаться дома и ожидать известий о близкой кончине герцога? Софи задумалась на мгновение.
— Мама, я думаю, тебе лучше остаться. Если Джулиус узнает, что, получив известие осмерти его дяди, ты тем не менее отправилась на праздник, он решит, что ты бесчувственная женщина.
— Да, ты права. Мне бы следовало подумать об этом. Но все мое внимание поглощено мистером Ротвином.
Она рассмеялась и сказала:
— Ну что ж… придется мне остаться дома и поскучать. Но, по крайней мере, у меня будет возможность помечтать о будущем. Дорогая, я всегда желала видеть тебя в короне герцогини!
— Слава Богу, что записку о скорой смерти герцога мы получили вовремя! — удовлетворенно сказала Софи. — Никогда бы не простила себе, если бы я сбежала с лордом Ротвином, а потом узнала, что Джулиус стал герцогом.
— Все случилось на редкость удачно! — воскликнула мадам Стадли и, взглянув на дочь, распорядилась:
— Сними-ка это платье. Береги его. Это одно из лучших твоих платьев.
— Тогда я надену домашний халат, — сказала Софи.
— Да, пожалуй, — согласилась мать. — И забери с собой это пугало. Ее лохмы раздражают меня.
— Да, но в конце концов и она пригодилась нам, — рассудительно заметила Софи. — Кроме нее, мы никого не можем отправить к лорду Ротвину сдурными новостями.
— Боюсь, он сочтет их слишком дурными, — задумчиво произнесла мадам Стадли. — Давно мне не приходилось видеть более влюбленного мужчину.
— Ничего, переживет, — отрезала Софи.
Девушка вышла из комнаты, и за ней поплелась Лалита. Софи оказалась наверху значительно раньше своей сводной сестры.
— Давай-ка пошевеливайся, — нетерпеливо распорядилась хозяйская дочка, едва Лалита с трудом вошла в спальню сестры. — Ты же знаешь, мне трудно снять это платье самой.
Положив кружевное платье мачехи на стул, Лалита произнесла:
— Софи… не заставляй меня делать это. У меня предчувствие, что его светлость… придет в ярость. Он рассердится еще больше, чем твоя мама.
— Почему ты не называешь ее просто мамой? Тебе столько раз говорили об этом.
— Да… хорошо… я хотела сказать… просто мама.
— Неудивительно, что мама сердится на тебя, — съязвила Софи. — И если лорд Ротвин тоже даст тебе тумака, это будет как раз то, чего ты заслуживаешь.
— Больше мне не выдержать, — прошептала Лалита.
— Ты и раньше так говорила, — ухмыльнулась маленькая тиранка, но, взглянув в лицо сестры, произнесла уже более мягко: — Пожалуй, сегодня мама обошлась с тобой слишком грубо. Она такая сильная, аты еще очень слаба. Удивляюсь, как это она умудрилась не переломать тебе кости своей палкой!
— Боюсь… что она сломала мне ребро… — прошептала Лалита.
— Нет, вряд ли, — холодно рассудила Софи. — В противном случае ты не смогла бы ходить.
— Наверное, и правда, ребра целы, но… я не хочу встречаться слордом Ротвином. Он страшен в гневе.
— Ты никогда не видела его, откуда ты знаешь, как он сердится?
Лалита ничего не ответила. Раздраженная ее молчанием, Софи потребовала:
— Ну-ка рассказывай, я вижу, что ты что-то знаешь.
— Ну… я просто нашла в этом доме старинную книгу. Она называется «Сказания о знаменитых семьях Англии».
— Занимательное название. Почему же ты не показала книгу мне?
— Ты читаешь редко, а кроме того… я боялась расстроить тебя.
— Расстроить меня? — изумилась Софи. — Почему какая-то книга должна меня расстроить? Что ты там вычитала?
— Там описана родословная мистера Ротвина, названы его предки и сказано, что основатель династии сэр Генгист Ротвин был искателем приключений, разбойником и пиратом.
— Так, так, продолжай, — заинтересовалась Софи.
— Это был очень удачливый разбойник, но за ним утвердилась слава лютого и беспощадного человека.
Софи слушала с интересом, и Лалита продолжила свой рассказ:
— В книге говорится, что крутой нрав передается из поколения в поколение всем потомкам Генгиста Ротвина. Имя лорда Ротвина — Иниго — означает ярость.
— Полагаю, что я окончательно избавилась от этого господина, — неожиданно сухо заметила Софи.
— В книге приводится стихотворение, посвященное сэру Генгисту. Оно было написано в 1540 году, — продолжала Лалита.
— Что это за стихотворение? — спросила Софи.
На секунду задумавшись, Лалита слабым голосом прочитала:
— Надеюсь, ты не думаешь, что меня пугает эта чепуха! — ухмыльнулась Софи.
Глава 2
Подъезжая в наемном экипаже к церкви Святого Гроба Господня, Лалита мечтала только о том, чтобы чувствовать себя немного получше. Бренди, которое мачеха велела ей выпить, взбодрило Лалиту лишь на короткое время, и теперь, сидя в карете, девушка чувствовала неестественную вялость и слабость. Кроме того, у нее очень болела спина.
На прошлой неделе мадам Стадли зашла в спальню Лалиты, чтобы выразить свое обычное недовольство какой-то мелочью, и, обнаружив, что падчерица еще находится в ночной рубашке, избила ее так, что девушка потеряла сознание и пролежала на полу несколько долгих часов. Когда Лалита пришла в себя, сил у нее хватило только на то, чтобы доползти до кровати. Видимо, лежа на полу без сознания, она сильно продрогла, и уже будучи в кровати никак не могла согреться.
Лалита осознавала, что слабеет день ото дня и что болезнь, которая одолела ее после Рождества, отняла у нее последние силы, и она больше не может сопротивляться мачехе.
Частенько, лежа в кровати, она подумывала о том, чтобы обратиться к Господу с просьбой забрать к себе ее несчастную душу, но, вспоминая о своей маме, Лалита говорила себе, что мама не одобрила бы такой трусливой слабости.
Ее мама, маленькая, нежная, слабая, всегда восхищалась людьми стойкими и смелыми.
— Каждому из нас, — сказала она как-то Лалите, — суждено совершить в жизни какие-то важные дела,
