Когда гроб опускали в могилу, к богатому фамильному склепу приблизилась пышная похоронная процессия;.. им всем еще предстояло пройти горестный ритуал от начала до конца, нам же оставалось только положить цветы. Мир праху всех умерших...
Скотт вскоре остался один. Я и Андрэ Пани чуть отстали от ушедшего вперед Филидора; мы шли неширокой, открытой для света аллеей, справа, слева от нас оставались кресты, склепы, надгробные плиты, маленькие часовенки... царство покоя...
-- Есть что-нибудь новое? -- спросил я у Пани.
-- Немногое... В него стреляли трижды, возможно, из его же пистолета, он до сих пор не найден, потом перетащили из кабинета в спальню. Он был, вероятно, еще жив, но одно из ранений оказалось смертельным, он не мог долго протянуть... Отпечатки пальцев -- только Элен и служанки.
-- Значит, Элен? Ерунда!
-- А если она каким-то образом узнала о старых прегрешениях отца? В конечном итоге немалая часть его состояния нажита преступными деяниями...
-- Андрэ, она любила своего отца...
-- Поссорилась, вспылила, выстрелила, когда опомнилась -- перенесла отца в спальню, но было поздно, испугалась и сбежала.... так или иначе, а это одна из версий, разрабатываемых полиций...
-- Это невозможно... Я хочу сказать, что она не могла стрелять в него.
-- Надеюсь, полиция ошибается.
Мы слышали стенания женщин, ветер донес дым кадила... Почувствовав чей-то взгляд, я обернулся... Прячась среди окруживших гроб людей, на меня смотрела Элен. Я мгновенно отвернул голову... Мне необходимо было встретиться с ней...
-- Я, пожалуй, пройдусь среди могил... хочется побыть одному, -- сказал я как можно более естественным тоном, затем окликнул Велье:
-- Филидор! Не жди меня, встретимся вечером... Прощайте и Вы, Андрэ.
Все же Андрэ Пани, как мне тогда показалось, что-то заподозрил. Он метнул быстрый взгляд в сторону склепа, где кто-то из друзей или родственников почившего протяжно и громко говорил проникновенные слова, затем внимательно посмотрел мне в глаза, однако простился очень просто, молвив:
-- Я все понимаю...
Я дождался, пока Филидор и Пани скроются из виду, подошел к группе людей в черном, осторожно пробрался к Элен и встал у нее за спиной.
-- Элен, -- зашептал я ей на ухо, -- нам надо поговорить.
Мы отошли недалеко, но на достаточное расстояние, без опасений быть кем-то услышанным. Глаза Элен застилали слезы, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
-- Это ужасно, Морис, ужасно.
-- Девочка моя... дело гораздо серьезнее, чем ты, может быть, думаешь: полиция подозревает в убийстве тебя.
-- Как ты сказал?
-- Полиция...
-- Нет, нет, я не о том... ты сказал: 'Девочка моя'... Ты ведь любишь меня, несмотря на ни что, правда?
Бог мой! Я готов был поклясться всеми святыми, что это правда. Я готов был подхватить ее на руки и целовать, целовать, целовать... Только сознание того, что кладбище не совсем подходящее для этого место, сдерживало меня, и я произнес коротко:
-- Я люблю тебя.
-- Милый, -- прильнула ко мне Элен, и меня захлестнули ранее неведомые чувства.
Мы стояли так несколько минут, обнявшись, не говоря ни слова.
-- Элен, нам лучше уйти, тебя повсюду разыскивают, и, может статься, здесь будут искать в первую очередь. Где ты сейчас живешь? -- наконец сказал я.
-- В гостинице.
Это была дешевая гостиница: двухэтажная, грязная, отвратительная, в номере с обшарпанными стенами и посеревшим от сырости потолком не было ничего, кроме кровати, стула и умывальника с разбитой раковиной и протекающим краном.
Хозяйка, немолодая женщина с распухшим лицом, неимоверно толстая, вручая нам ключ от комнаты Элен, понимающе улыбнулась и, вероятно, для того, чтобы подчеркнуть свою проницательность, добавила:
' Полиция заглядывает сюда ну крайне редко.'
'Пожалуй, оно и верно, для Элен эта ночлежка гораздо надежнее любого фешенебельного отеля', -- подумал я.
Мы снова были вместе. В почти пустой, неуютной, жалкой комнатушке, но вместе. И снова, оказавшись наедине с Элен, я потерял ощущение реальности всего происходящего... Я помню, как целовал подушечки ее пальцев, как она взяла мою руку, будто котенок, потерлась щекой о мою ладонь,.. ее горячее дыхание,.. и нежную кожу, дрожь пробегала по ней, словно мелкая зыбь по уснувшему от ласк луны морю,.. как я коснулся губами ее лба, осыпал поцелуями лицо, шею, как, опьяненный запахом ее тела, сжал в своих объятиях... Элен, я, мы, бесконечно, в полусне, в полузабытье говорили друг другу: 'любимый, единственный, родная... я люблю тебя, Элен,.. я люблю тебя, Морис'... А потом она сказала, что у нас будет ребенок...
Та ночь была нашей, вся без остатка.
31.
Утром, условившись с Элен, что она не будет покидать номер, я уехал к Филидору. В который раз я обращался к нему за помощью. Мы обо всем договорились -- он обещал спрятать Элен у надежных людей. Нам надо было выиграть время. Когда через два часа я вернулся, комната была пуста.
-- Где она? -- сбежав вниз к консьержке, вскричал я.
-- Но мсье, мадемуазель ушла, ничего не сказав, -- фальшиво улыбаясь, ответила хозяйка, сама невинность.
Слепая ярость порой наш наилучший союзник. Вот и тогда -- я схватил ее за грудки и сдавил с такой силой, что бедняжка вдруг стала пунцовой и едва смогла вымолвить:
-- Ее увели...
-- Кто? -- прошипел я, немного ослабив хватку.
-- Она не назвала себя, этакая яркая блондинка, стройная, лет 25, -- на одном дыхании выговорила женщина.
-- Что она сказала?
-- Чтобы я держала язык за зубами -- и хорошо заплатила.
Отпустив вздрагивающую, словно под током, перепуганную хозяйку гостиницы, я пошел к машине.
'Пат, это Пат!..' На следующий день после убийства Скотта со мной по телефону связался Роже Шали, сказал он следующее: 'Здравствуйте! Узнали?!... Она в полном порядке, цела и невредима. Подробности при встрече...' Он говорил о Патриции... Но почему она это сделала? Где теперь Элен? В замке? Она с Пат более в безопасности, чем со мной. Я должен просто ждать. Но не будет ли это ошибкой?
Да, именно так я утешал себя тем, что причин для беспокойства нет, что Элен скоро даст о себе знать. Напрасно...
Во второй половине дня я позвонил в офис Роже Пали, но Мария Стюарт ничего не знала. Ближе к вечеру, не в силах более томиться ожиданием, отправился в Париж, не имея никакой цели.
Я находился в пути, когда позвонил Карл.
-- Вы вместе? -- он думал, я с Элен, -- Отец предупредил меня, я собирался к Вам.
-- Нет, я один.
-- Возникли проблемы?
-- Кажется, да...
-- Приезжайте. Может быть вместе что-нибудь решим.
-- Может быть... -- неопределенно ответил я и положил трубку.
Впереди загорелся красный свет, я притормозил и, словно забыл, где нахожусь, сидел как кукла, на которой испытывают ремни безопасности.
'Что же случилось с Элен?' -- терзала одна мысль.
