Я вернулся на дорогу, когда моя машина внезапно, сама по себе, подалась вперед, тут же вышел, захлопнул за собой дверцу и увидел, что стоявший за мной полосатый, будто зебра, BMW врезался мне в задний бампер.
'Спишь! Зеленый же!'-- взвизгнул набежавший на меня импозантный лысеющий господин, очевидно, его владелец, но только после этого он вздохнул сокрушенно, и круглое лицо неожиданно расплылось в широкой улыбке. -- Ладно, парень, не будем ссориться, хоть ты и виноват отчасти, но я готов все забыть и даже компенсировать твои потери... Свои так свои...
Оставим в стороне его заблуждения относительно моей вины, он был прав в главном -- еще за секунду до его последних слов я с удовлетворением тоже подумал: 'Свой'.
Будто из-под земли вырос полицейский -- четырехрукий великан с безобразным безносым лицом.
-- Прошу прощения, господа, что здесь происходит? Предъявите ваши документы, -- прогундосил он.
-- А пошел ты, -- скороговоркой отвечал лысеющий господин, уже намереваясь сесть в свою машину.
-- Это ты мне, слизняк?! -- взревел полицейский, хотя лицо его оставалось спокойным. Никогда раньше я не слышал, не видел, чтобы мутанты, находящиеся при исполнении служебных обязанностей, вели себя подобным образом, напротив, что отличало их, так это какое-то особенное чувство долга.
Владелец BMW, взглянув в глаза надвигающегося гиганта, так и застыл у открытой дверцы, словно кролик перед удавом. Одним, почти неуловимым движением руки мутант поставил его на колени, затем, не обращая внимания на то, что жертва, не отправившись от удара, все еще судорожно хватает ртом воздух, поднял за галстук и бросил на капот.
-- Ноги на ширину плеч, -- орал он.
На тротуаре останавливались прохожие -- становилось все интереснее. Но кто они были! Лишь одно, два, промелькнувшие лица ЛЮДЕЙ, испуганные, извиняющиеся или беспомощные, остальные -- мутанты, наблюдавших за расправой, кто с любопытством, кто одобрительно, но, ради БОГА, только не сочувственно.
Меня задело за живое. Да, это было раньше. Я хорошо помнил тот балкон, того длинного, как жердь, трехглазого, но как подавлены мы были тогда, соприкоснувшись с произволом, с грязью,.. и что за наваждение?! В который раз!.. Неужели в них не осталось ничего человеческого, неужели, потеряв человеческий облик, они утратили милосердие? Так ли мы виноваты перед ними? Если жизнь обернулась трагедией, то разве не нашей общей?
...Глас вопиющего в пустыне! Сантименты! Предо мной были враг и свой, которого унижали и били...
Мой возглас: 'Стоять' последовал за вторым беспощадным ударом гиганта. И пока тот, кого я называл в те минуты почти братом, бессильно сползал по капоту вниз, мутант медленно повернулся и с недоумением и насмешкой посмотрел на меня. Но затем он увидел перед собой дуло пистолета (с некоторых пор я уже не расставался с оружием), и в глазах его отпечатался страх.
' Отойдите на пять шагов,' -- приказал я ему.
Полицейский покорился; между тем уже собравшаяся толпа угрожающе сделала шаг вперед. Я быстро подошел к сидящему на земле человеку, наклонился к нему, спросил:
-- Сможете вести машину?
-- Да... -- смахивая слезу со щеки, согласно кивнул он.
Я помог ему сесть за руль. Мы обменялись долгими взглядами; он коротко сказал 'спасибо', и его BMW рванулся с места, тараня расступившуюся толпу. И, только оставшись один, я увидел, что, спасая незнакомца, сам оказался отрезанным от машины тремя малоприятными господами. Оружие, видимо, нисколько не пугало их. Скверным было и другое -- я упустил из поля зрения полицейского.
Через мгновение мне показалось, будто портовый кран поднял мое тело над землей, а затем, разжав стальные лапы, бросил вниз... Полицейский наклонился надо мной снова, взял за руки и за ноги... Я бился, барахтался, извивался, но был для него словно ребенок...
-- Потрудитесь поставить мсье на ноги, -- внезапно прозвучал грозный окрик.
Когда ему беспрекословно подчинились, я мог узнать моего избавителя.
-- Я полагаю, у Вас буду крупные неприятности, -- пряча какие-то свои документы, уже обычным для себя голосом говорил Андрэ Пани; четырехрукий полицейский стоял перед ним навытяжку, не смея возразить. -- Господа, мне думается, инцидент исчерпан, -- громко произнес Пани и обвел взором толпу, будто выискивая провинившегося.
Он был убедителен. Очень скоро около моей машины мы остались только вдвоем.
-- Чертовски Вам обязан, -- поблагодарил я его.
-- Не стоит...
-- Что же это, простое совпадение, что Вы оказались здесь? -- мне неловко было спрашивать об этом Пани, я действительно чувствовал себя обязанным ему, и все же...
-- Вы правильно поняли. Мне поручена Ваша безопасность, -- без обиняков отвечал он.
-- И как долго за мной следят? -- напряженно спросил я, помня об Элен.
-- Вы хотите знать, известно ли нам, где и с кем вы провели прошедшую ночь? Да...
Я молчал.
-- ...Но, кажется, вернувшись в гостиницу, вы не нашли ее.
-- Все верно, -- глухо произнес я, умалчивая о дочери, а потом постарался быть подчеркнуто официальным: -- Мсье Пани, еще раз, позвольте выразить вам мою крайнюю признательность. Надеюсь, я волен в своих поступках?
Андрэ Пани пристально глянул на меня черным оком.
-- Кажется, пока мое присутствие только пошло вам на пользу...
Этим наш разговор и окончился. Но всю дорогу, пока я ехал к Велье, меня, словно магнитом, тянуло взглянуть на зеркало заднего вида, на белоснежный 'порше' Пани.
Вечером мы с Карлом шли дорожками Булонского леса. Было очень спокойно и пустынно. Ветер, умудренный погонщик, лениво гнал тучи, словно невзначай задевал верхушки деревьев, срывал один, другой пожелтевший лист и забывал о нем...Это была осень, первые ее дни.
-- Значит, этот Андрэ Пани и сейчас следит за нами? -- спросил Карл.
-- Вероятно. Но признаюсь, он подоспел вовремя... я стал было читать последнюю молитву, -- усмехнулся я.-- Но теперь об Элен... Она была вчера на похоронах отца. Ночь мы провели вместе, в гостинице, а утром, в мое отсутствие, появилась Патриция и увела ее с собой.
-- Патриция объявилась?
-- Да.
-- Кажется, они подруги.
-- Право, уже не уверен...
-- Элен... она значит для тебя очень многое? -- спросил он мягко.
Я вдруг ощутил непреодолимую потребность выговориться. Карл умел слушать. Я рассказывал ему об Элен, о нас с ней, как будто я и Элен были вместе целую вечность... Наверное, потому, что любил я впервые. Но когда я умолк, Карл тихим голосом осторожно произнес:
-- Мне кажется, ты знаешь о ней не все... думаю, она мутант...
32.
...Ну почему я уступил настойчивым просьбам Карла и в ту ночь он пошел со мной...
Мы уходили из дома Велье с наступлением глубоких сумерок, соблюдая все меры предосторожности, чтобы остаться незамеченными, прежде всего, для людей Куена. На ближайшей автостоянке нас ждал заранее взятый напрокат автомобиль. В течение следующего получаса, покружив по городу, убедившись, что никто не преследует нас, мы направились на юго-запад, и вскоре проторенная дорога привела к замку...
Я не надеялся найти в замке Патрицию, не надеялся найти там и Элен, но не мог же я просто сидеть и ждать... И где, как не в замке, я должен был искать их в первую очередь?
Я был там дважды, оба раза ночью, но почему-то мне казалось, что днем этого полуразрушенного каменного идола не существует вовсе... Мы оказались рядом с его стенами ближе к двенадцати. Ветер порой завывал в бойницах, и тогда из-за речки доносился словно шепот леса. Я подумал, что это слишком
