Всхлипнула Кэтти...
-- Где Пат? -- вспомнил я о дочери.
-- Она ушла вслед за Вами...
'Неужели я, зная Пат, полагал, что она усидит дома, когда вокруг убивают ее братьев и сестер... Где же ты? Не нашла ли ты свой конец в этом аду?'
Я попросил Элен помочь мне и, опираясь на ее плечо, добрался до окна, встал за спиной Пани.
Танки, не задерживаясь, прокатились по улице, скрылись за поворотом, а потом все стихло... Если бы только не пылающий факел, как будто вознамерившийся спалить сокрывшие луну тучи, если бы только не огонь, все более и более вклинивающийся между домами, захватывая деревья и ограды, и скамейки, крохотные садовые домики и оранжереи, то подбирающийся лениво, то набрасывающийся коршуном, ненасытный, коварный и объявивший себя здесь ДНЕМ, если бы не пожар, то могло бы показаться, что ночь снова вошла в старое размеренное русло. Где-то на севере взмыла осветительная ракета, вспыхнула десятками белых солнц, затем другая, западнее, рассыпаясь десятками желтых звезд, и третья, совсем близко, над нашими головами -- словно брызги крови титана... Военные брали мир в свои руки.
Джип Роже Шали я узнал сразу. Он показался из-за дома с колоннами, полуразрушенного, но не сдавшегося, пронесся по улице, аккуратно объезжая тела людей, но сметая с пути иные всевозможные препятствия, и остановился вне моего поля зрения, очевидно, напротив гаража. Я услышал, как смолк мотор.
Теперь уже без чьей-либо помощи я медленно прошел к дверям.
Андрэ Пани, услышав колокольчик звонка, вопросительно посмотрел на меня своим единственным оком.
-- Все в порядке, -- отвечал я ему, -- этого гостя я ждал.
Замок щелкнул, лихо провернулся, крякнул, и наконец разжал стальные клещи. Я распахнул дверь.
Роже Шали стоял на пороге всего секунду... затем стал падать, бревном. У детектива было какое-то очень печальное и глубокомысленное лицо...
Он упал на меня, и, конечно же, в моем-то положении, я оказался под ним, на полу;.. заметил, как Андрэ с пистолетом на вытянутых руках стреляет в улицу и как чьи-то чужие пули рвут его тело, окрашивая рубашку в цвет жизни и смерти. Высвободив левую руку, я выстрелил в ворвавшегося в дом яйцеголового с глубоко запавшими в череп глазницами, где горели совершенно круглые красные, как у разъяренного быка, глаза; с седловидным уродливым носом, вывороченными ноздрями и тонкими нитками губ. Я словно сфотографировал его для себя, потому что он, смертельно раненный, все шел и шел на меня, хотя каждый раз, когда я нажимал на курок, невидимая сила отбрасывала его назад. Когда я выпустил последнюю пулю, яйцеголовый будто ждал ее -- обняв свой живот, он остановился и рухнул на низенький шахматный столик, на поле белых и черных клеток привнося цвет алый.
Но с улицы в гостиную вбежали еще трое. Пани убил одного, а затем нашел свой конец -- оторванный огненным смерчем от земли, будто Антей, он испустил дух.
Мутанты хозяевами прошлись по залу. Я положил рядом с собой бесполезный пистолет, обойм больше не было, отвалил труп Роже Шали, но подняться не смог -- циклоп с хоботом вместо носа, забросив за спину короткоствольный автомат на ремне, поставил мне на грудь ногу. К Элен (она, словно неживая, все еще стояла у окна), приблизился, казалось бы, обыкновенный мужчина, пожилой, коренастый и даже приятный, и принялся бесцеремонно рассматривать ее,.. потом тихо и вежливо произнес:
-- Прошу прощения, мадемуазель...
Но его слова перекрыл звонкий голос вошедшего -- человека или мутанта в маске, в сером длинном плаще, шляпе.
-- Да тут и его подружка, вот, вот Жорж, встань с ней, покарауль, да поглядывай, что там снаружи.
Я готов был поклясться, что слышал этот голос не впервые.
Маска оглянулась и прокричала кому-то на улице.
-- Тащите эту суку сюда...
Затем человек в маске присел в кресло, его колючие глаза внимательно посмотрели на меня:
-- Вопрос один, где архив Томашевского?
-- Один бог знает это, -- хмуро ответил я.
-- Послушайте-ка, месье, я полагал, что у нас на руках только один козырь, оказалось два... не лучше ли нам договориться?
В этот момент двое мутантов внесли бесчувственную Патрицию.
Я попытался подняться, тогда нога циклопа придавила меня к полу, может быть, не сильно, но ребро! И я едва не потерял сознание от боли.
-- Спокойно, спокойно, дружище, -- продолжала говорить со мной маска тоном старого приятеля, -- игру я буду вести честную... твою дочь мы убьем в любом случае, лгать не хочу, но только от тебя зависит, умрет ли она сразу или смерть будет долгой и мучительной. Ведь может так статься, что она проклянет день, когда родилась. Но если сердце у тебя камень, после нее возьмемся и за твою подружку... Разумеется, такие решения не даются сразу -в вашем распоряжении минута!
'Где же я слышал этот голос?.. -- говорил я сам с собой.-- Конечно, на квартире Томашевского! Или где-то еще? Архив?... Архив, где он? В камере хранения, где-нибудь закопанный в лесу, в швейцарском банке или на вилле Скотта? Да откуда я знаю...Ах, Элен, почему я не отправил тебя сразу куда-нибудь подальше от Парижа... Признаюсь, Патриция, я бы не отказался самолично положить всех этих пятерых под нож гильотины...' -- Мысли мои путались. Что мог я ответить маске, если действительно не знал, где архив.
-- Минута прошла, -- прозвучал приговор, -- Приведите в себя эту...
Когда глаза дочери раскрылись, взгляд ее стал жестким.
Пат не стоило занимать мужества.
-- Она ваша, господа! -- небрежно бросила маска.
'Бог мой!' -- взмолился я, страшнее для Патриции пытки наверное придумать было нельзя: с нее сорвали одежду и нагую стали привязывать к перилам лестницы, сначала сверху за руки, а затем и за ноги, широко разводя их в стороны.
-- Морис, Морис, она ведь только удовольствие получит. Что-то дальше будет... Вот уж посмеемся... Итак, где архив?
-- Я не знаю, поверьте, это правда... Неужели...
-- Солдаты, -- быстро сказал Жорж, -- сюда идут.
-- Ты не ошибся, к нам? -- тревожась спросила маска.
--С ними разговаривала женщина, наверное, она видела, как мы входили в дом.
-- Уходим! Всех троих с собой... Где выход в сад?! -- обратилась ко мне маска. На мое молчание она ответила тем, что направила пистолет в сторону Элен.
-- Три секунды!
-- Через кухню.
Циклоп поднял меня с пола, заломил руку; Элен, положив трехпалую клешню ей на плечо, заставил идти Жорж, а Патрицию повел он, командовавший всем, схвативший ее за волосы и приставивший снизу к подбородку дуло пистолета.
Но дверь на кухню была забаррикадирована изнутри.
-- Кто там еще? -- не теряя самообладания, грозно посмотрела на меня маска.
-- Вероятно, экономка с внуком... -- (я и забыл о них!)
-- Комнаты наверху выходят в сад?
-- Да, две из них.
-- Все, быстрее, быстрее.
Входную дверь вдруг разнесло в щепки. Гостиная потонула в дыму. Я вырвал руку... Раздалась стрельба. Кто-то падал. А по лестнице поднимался человек в маске, с Пат, не отпуская ее.
Я поймал Жоржа, вернее, его автомат и, воткнув ствол ему в живот, нажал его же пальцем на курок, выворачивая мутанту внутренности; завладев оружием, оттолкнул Элен за диван и, бросился на второй этаж. Перед тем, как я оказался в спальне, где скрылась Пат, оттуда донеслись выстрелы. Я ожидал увидеть
