— Погляди, какая счас молодежь пошла, — говорит мамаша. — Ни стыда, ни совести. Юбки короткие — до жопы, пьют, курят, блядуют. Вы таки ми не были еще, а эти уже — да.
Она кивает на нас, и мне хочется послать ее в жопу, но я просто отворачиваюсь и смотрю на стену. К ней прилеплены старинные фотографии каких-то актеров, вырезанные из журналов. Они нецветные, и кто- то подкрасил им фломастером губы.
Клок высовывает голову из-за ящика серванта:
— Ты нас жить не учи, поняла? Мы все сами знаем.
— Ой, нашелся мне герой. На себя посмотри.
Клок больше ничего не говорит, достает карты, и мы садимся играть в дурака. Играть с Быком не интересно — он ни хера не соображает и почти всегда дурак.
Двадцать пятого, в последний день занятий, я, Бык, Клок и Вэк берем пива и идем на Вонючку купаться.
— Все, пиздец, школа кончилась, — говорит Вэк.
Бык тупо смотрит на него: — А экзамены?
— Экзамены — хуйня. Никто тебе два не поставит. Всем тройки — и валите из школы на хуй. Или ты боишься, что тебя оставят еще на год в восьмом?
Бык делает серьезную морду, типа что-то обдумывает.
— А ты, Гонец? — спрашивает меня Клок. — В девятый пойдешь или куда-нибудь в техникум?
— Конечно, в девятый. На хера мне техникум?
— Правильно. Поебешь за нас учителям мозги. Кто классная будет, не знаешь еще?
— Не знаю. Но не Сухая. Сухую на пенсию вы гоняют. Сам Гнус ей говорит, чтобы сваливала.
— Ну и правильно, нечего ей тут делать, — влезает в разговор Вэк. — Вот будет прикол, если Лариску сделают классной. Она в пятом классе у меня немецкий вела. Помните, тогда полкласса к Тамаре ходили, а полкласса — к Лариске. Лариска дурная — пиздец. Дрочится со своими тетрадками, херню какую-то нам дает — прочитайте и переведите. А раз копалась, копалась — все не могла найти, потом говорит: а, ни хера здесь нет.
— Пиздишь.
— Нет, правда. Бык, ты помнишь?
— Да, помню. А помните, как в пятом классе поехали на клейзавод крыс бить? Вэк, ты был?
— Был.
— А ты, Гонец?
— Нет.
— Ты что, ни разу на клейзавод не ездил?
— Нет.
— А, ну, ты же раньше примерный был. Но клейзавод сам ты видел — сразу за химзаводом?
— Конечно, видел.
— Там еще кучи костей всегда валяются и воняет, когда едешь мимо на тралике. А из костей клей делают. И по костям крысы носятся — здоровые, бля, как собаки. Я штук десять палкой упиздил или даже больше.
Бык замолкает и смотрит на реку. На том берегу — это уже другой район, Космонавты, — загорают в купальниках несколько баб.
— У, счас бы поебаться, — говорит Клок.
— Ты уже поебался, — Вэк хохочет.
— И ты тоже.
— Ну и я тоже. А Гонец — еще мальчик.
Они хохочут.
— А ты что смеешься? — говорю я Быку. — Ты ведь тоже.
— Что тоже?
— Мальчик.
Он молчит.
— Нет, все-таки хор — говно, — говорит Клок. — Надо, чтоб только пацан и баба, вдвоем. А так передо мной ее уже три человека выебли.
— Ты, может, и триппером заразился, — говорю я.
— Да не пизди ты. Когда триппер, с конца течет, а у меня ничего не было.
— Ну, не было — и хорошо.
— Повезло блядине, — Вэк кривится. — Ее даже не пиздили почти, только ебали. Сама тащилась, сука. А еще потом штуку бабок.
