— И не узнаешь. Потому что он цыган. Но много — я тебе отвечаю. Или Белый. Белого знаешь?
— Ну так. Наглядно.
— Он штаны шьет. Сегодня материал — завтра штаны. Тридцать рублей, а если джинсы, то пятьдесят. И клепки-хуепки там тебе поставит, и фирму, если надо. Так что смотри, Гонец. Мотай на ус.
Давай еще выпьем.
«Чернила» больше нет. Все разошлись, остались только я, Бык, Обезьяна и еще один пацан — Паша. Бык уже вырубился.
— Буди его и волоки домой, — говорит Обезьяна.
— А может, здесь оставить?
— Не надо. Он тут всю контору зарыгает. Забирай его.
Я трясу его за плечо:
— Вставай.
Бык что-то мычит.
— Вставай, пошли домой.
— Ни ху-у-у-я.
— Домой пошли. Хули ты тут расселся? Контору закрывать пора.
— Нет. Ху-у-у-я. Нет.
— Вставай.
— Да нет… Как?
— Что как? Хватит ебать вола. Пошли.
Я хватаю его за плечи и волоку. У самого тоже самолетики в голове летают. Паша помогает вытащить Быка из «конторы». Его куртка остается там.
Держу Быка, чтоб не упал, — бесполезно. Он все равно валится, потом встает на карачки и начинает тошнить. Его блевота вся красная — от чернила. Я отхожу в сторону метра на два, закуриваю. Бык кончает блевать и зовет меня:
— Э, Гонец, это ты?
— Я.
— А где мы?
— Что, не видишь? Возле конторы. Идти можешь?
— Не знаю.
— Вытри рожу сначала. Платок есть?
— Нет.
Я бросаю ему свой — помятый и сопливый. Он вытирается и швыряет его в лужу блевоты.
— Обезьяна тебя выебет за то, что прямо возле конторы нарыгал, — говорю я.
— Не ссы. Пошли лучше отсюда.
Я беру его за руку и веду. От него воняет блевотой.
— А заебись побухали, а? — спрашивает Бык.
— Нормально.
Я довожу его до квартиры, прислоняю к дверям, звоню и ухожу.
Вечером в субботу большой сбор. Приезжаем к «клубу» — там Космонавты: человек сорок, а нас как минимум пятьдесят. Даем им пизды? Ни хера подобного. У них — металлические шары. Их «основы» орут: не подходите, а то закидаем шарами на хуй. Обезьяна говорит: насрать на шары, они все ссули, кидать не будут, это все понты, так что полезли, вперед. Мы срываемся на Космонавтов всей толпой. Они кидают шары. Паше — в колено, Зене — в живот, а Грузину — в самую башку, но хорошо, что скользящим, а то был бы ему капут. Дальше никто не идет, все разворачиваются. Еще один шар ударяется в спину Быку. Мы все соссали и разбегаемся. Обезьяна орет: куда вы, суки? — но и сам убегает. Отбегаем метров на двести и останавливаемся. Космонавты не бегут, а стоят и ржут и показывают руками — «сосите хуй».
— Бля, пидарасы, — говорил Обезьяна. — Они бы еще с ломами вышли.
— Да, против лома нет приема. — Бык тупо смотрит на нас и трогает спину, куда ему ебнуло.
— Если нет второго лома! — кричит Цыган. Он улыбается, типа все нормально.
— Ладно, мы еще с ними встретимся. — Обезьяна злобно смотрит на Космонавтов. — Ты как, в норме? — спрашивает он у Грузина.
— Какое там в норме, бля?
Из головы у него течет кровь, и он промокает ее носовым платком.
Я выхожу погулять и встречаю Клока.
