— Да как вы…
— Стоп. Если вы не думаете о себе, то подумайте о своей прекрасной дочери. Сами оставайтесь грязной, драной, вонючей, но только не портите ее.
Она открыла рот. Потом похлопала губами и тут же помчалась в лавку.
— Ну я вам устрою, — раздался ее выкрик, — мальчишка, я разорю тебя.
Через час это были неузнаваемые леди, одетые в легкие платья. Они вышли с двумя большими полиэтиленовыми мешками. Сзади семенил продавец.
— Сколько? — спросил я его.
— Пятьсот долларов.
— Ты жулик, где туфли, пояса, чулки.
— Это все у мадам в сумках.
— Тогда, извини, на деньги.
Мы едем обратно в машине в лагерь. Мать Даши спрашивает.
— Вы не собираетесь просить передо мной извинения, молодой человек.
— А разве что-то между нами было?
Та задумывается.
— Нет.
— Мама. А что произошло?
— Ничего, Даша. Валентин Иванович вернул мне имя женщины.
Прошла неделя. Беженцы уже не идут из Алжира. Мы уже 400 человек отправили самолетами в Триполи. У меня появился команданте полковник Карма.
— Господин капитан, — начал он сходу, — алжирская сторона нам предъявила ультиматум. Оно требует, что бы мы вернули золото и деньги, которые вам удалось стащить в Эджеле. Алжирцы считают, что нас не должно касаться их внутренние сложности, но юридические международные нормы мы должны соблюдать, тем более они знают, кто ограбил сейф и они готовы опознать этих лиц, у них записаны на видео все ваши лица и весь погром, который вы учинили в компании..
— Значит они утверждают, что все это сделали мы?
— Да, вы. Против документов не попрешь.
— Понятно. Если мы им не отдадим ничего, чем нам грозят алжирцы.
— Они будут насильственно распространять идеи ислама на нашей территории.
— То есть, война?
— Может быть. Наше правительство во избежание кровопролития просит вас вернуть все алжирцам. Мы и так напряжены на Севере, не хватало нам еще драк на Юге. Американцы уже зашевелились, пытаясь вбить клин в пока наши мирные отношения.
— Ничего себе мирные.
— То что мы здесь постреляем нарушителей границы, это игрушки, но когда вал вооруженных фанатиков и хорошо обученных войск ворвется на нашу территорию, это уже может быть нашим концом. Не надо сейчас раздражать фундаменталистов.
— Но у меня ничего нет.
— Как нет?
— Так. Это была чистейшей воды провокация и наша глупость.
Я рассказываю полковнику всю историю и чувствую, он мне не верит.
— Господина Блейка я сам встречал в Триполи, он ни кого ни куда не посылал и очень возмущен вашим поведением.
— Ну сволочь. Хорошо. Когда надо вернуть золото?
— Через неделю для переговоров сюда прибудет делегация.
Я поднапряг своего старшину и он в городе у перекупщиков купил бутылку паршивого виски. После чего я пригласил к себе вождя и Люсю.
После второго стакана Малиди стал называть меня другом и клясться в верности. Я налил ему третий стакан и когда он выпил спросил.
— Где золото, которое тебе передал управляющий Блейк?
Малиди мгновенно отрезвел и испуганно уставился на меня.
— Какое золото?
— Только не ври мне, что ты ничего не брал и не был в Эджеле.
— Я был в Эджеле, но ничего кроме продовольствия в дорогу не брал.
— Эй, — я высунулся из палатки, — позовите сюда двух женщин, что живут рядом.
Люся раскрыв рот смотрела на нас. Вошла Даша и ее мать.
— Вам не знаком этот человек? — спросил я их.
Они внимательно рассматривают его и вдруг старшая говорит.
— Я этого карлика видела в Эджеле в конторе кампании у сейфа, когда упаковывали золото и деньги в мешки. Там еще был управляющий и главный инженер.
Малиди сжался.
— Женщина врет, — взвизгнул он.
— Ах ты, поганец, — вдруг взорвалась Люся и что-то застрекотала на их языке.
Малиди застыл, уставившись в землю. Люся поднялась и поддала ему ногой. Вождь подпрыгнул и вдруг начал что-то говорить Люсе. Она стала переводить.
— Вождь сказал, что он дал клятву ни о чем не говорить, поэтому он свое слово сдержит и ничего не скажет.
— Ну и черт с ним. Пойдемте женщины от сюда.
Быстро собрали летучий отряд, три «Урала» с запасными канистрами горючего, и двенадцатью солдатами. Я только сел в кабину, как на ступеньку машины вскочила Мари и на правильном русском сказала.
— Я с тобой.
— Я не могу тебя взять, там могут стрелять.
— Мама сказала, что бы я поехала с тобой и помогла тебе. Она мне все рассказала о том, что произошло на обеде. Папа не прав и Мари обязана помочь тебе.
— Ладно, залезай быстрей.
Мы тронулись в путь.
— Мама еще сказала, что бы мы ехали побыстрей, папа послал верблюда с воином в Гат.
Мы обогнали верблюда и прибыли в Гат под вечер.
— Давайте, я покажу где стоят наши, — предложила Мари.
Машины уверено пошли на южную часть городка и вскоре под фары попали силуэты палаток, верблюдов и воинов племени Вабу. Мари спрыгнула с машины, вышла вперед под свет фар и стала им чего-то громко объяснять. Кто-то ей задал вопрос, она ответила, задали еще с нескольких сторон и вдруг… раздался выстрел. Бедная Мари сломалась и медленно стала падать на землю.
— Огонь, — заорал я.
Ударили пулеметы и автоматы с машин. Мы соскочили на землю и пошли чесать очередями по чернеющимся палаткам и верблюдам. Я подскочил к Мари и приподнял ее голову. Свет фары осветил ее мертвые глаза и тонкую струйку крови из полуоткрытых губ, я понял, она не жилец.
— Мари… Мари…
— Я… так… хотела…
Голова ее качнулась и замерла. Я обозлился.
— Не давайте выскочить ни одному верблюду, — орал я.
Кто-то стал стрелять из темноты и я выгнал весь диск на эти вздрагивающие огоньки. Через двадцать минут все было кончено. Мы стаскивали к фарам машин мешки с мертвых верблюдов. Потом отсортировали их, потому что действительно в некоторых было барахло и пища. Золото и деньги закинули в машину и я приказал Мари положить сверху.
Из города в нашу сторону потянулись дрожащие лучи света машин и просто огоньки.
