взрослого и издал тревожный вопль. В ответ на это Ник как можно дальше отставил от себя руки. Малыш захныкал и забрыкался в испуге, что его могут уронить.
— Ради Бога, держи крепче! — воскликнула Пенни, с облегчением разминая затекшие мышцы.
— Ни разу в жизни не брал ребенка на руки, — сообщил Ник.
— Что ж, самое время учиться. Дети очень чувствительны к прикосновениям и любят ощущать себя в безопасности.
Пенни заметила, с какой неохотой Ник приблизил сына к себе, и ей захотелось ударить его.
— Почему это он так обмяк? — упавшим голосом спросил Ник.
— Потому что он в меланхолическом настроении, — сказала Пенни, глядя на Алана, пристроившего голову на плече у отца и буквально повисшего на нем, как это делают обычно очень усталые дети.
— У него такие маленькие косточки — как у птицы, — сказал Ник. — Я боюсь навредить ему.
В просторном, роскошно убранном салоне было всего шесть пассажирских мест. Ник наклонился, чтобы Пенни сняла с его плеча Алана и устроила малыша в уже приготовленном детском сиденье.
— В хвостовой части есть колыбелька, — сообщил он.
Через минуту взревели мощные моторы, самолет стал выруливать на взлетную полосу. Ник уже сидел в дальнем конце салона с открытой папкой в руках. Пенни подавила невеселый смешок. А она-то собиралась сказать ему во время полета, что Алан — его родная плоть и кровь! Впрочем, какая разница, если он узнает об этом через несколько часов? — подумала измученная молодая женщина. Отдохнув и успокоившись, я буду чувствовать себя увереннее.
Как только набрали высоту, подошла стюардесса и проводила Пенни в маленький салон в хвосте самолета. Устроив Алана в колыбельке, она решила прилечь на стоявшую рядом кровать и отдохнуть. Минуть через десять дверь осторожно открыли.
— Тебе нужно поесть, — сказал Ник.
Успевшая задремать Пенни вскинула голову, рыжие волосы упали на одну щеку. Свет из полуоткрытой двери падал на полоску атласной кожи на животе, приоткрытом задравшейся блузкой. Длинная, прекрасной формы нога была почти полностью обнажена. — Ты похожа на цыганку, — пробормотал Ник.
При звуках глубокого, прекрасно модулированного голоса предательское тепло разлилось по ее телу. — Дикая… необузданная… — хрипло выдохнул он. Ее вдруг охватило такое желание, что стало трудно дышать. На долю секунды в воображении ожили страстная настойчивость его губ, тяжесть мускулистого тела. Пенни охватила слабость — она словно плавилась в огне этих видений, груди напряглись, и под блузкой обозначились до боли чувствительные соски. Но затем, почти столь же внезапно, она вспомнила, как повел себя Ник после ночи любви.
Пенни подняла с подушки огненную голову, синие глаза теперь горели негодованием — негодованием на себя.
— Дикая… но не тебе меня приручить. Этого не будет никогда! — с вызовом проговорила она.
Ник окинул ее пристальным взглядом. — Это уже похоже на торг.
— Что бы ни случилось, ты всегда остаешься дельцом, — съязвила Пенни.
— Ситуация изменилась…
— Разве? — Пенни снова уронила голову на подушку, ее полные мягкие губы слегка надулись, изображая сомнение. — Я так не думаю. Ты просто стремишься к тому, чего не можешь получить. Но уволь от этих игр меня. Это слишком дорого стоило бы тебе.
— Сколько?
— Твоя беда в том, что ты все измеряешь в деньгах, — устало вздохнула Пенни. — Да и в любом случае, — бросив на него многозначительный взгляд из-под ресниц, промурлыкала она, словно маленькая кошечка, выпустившая коготки, — меня нельзя назвать ни высокой, ни блондинкой, ни изысканной. Так что у нас, наверное, не будет проблем, не так ли?
Без предупреждения Ник наклонился и, обхватив сильными руками хрупкое тело, поднял Пенни в воздух и прижал к себе. Она задохнулась в испуге и недоверии, когда он впился в ее рот грубым, жадным поцелуем. Затем жаркий огонь охватил Пенни, достигнув самого сердца.
Ник очень осторожно опустил ее обратно на постель. И прежде чем уйти, посмотрел прямо в раскрасневшееся ошеломленное лицо с весельем, которое тут же охладило пыл Пенни.
— Для меня это не проблема, мой ангел.
Он прав, это моя проблема, честно сказала себе дрожащая молодая женщина. Очень быстро он довел ее до такой степени возбуждения, что до сих пор кружилась голова. Только теперь Пенни поняла, что легкость, с какой она согласилась провести с Ником еще одну ночь, создала у него неправильное впечатление. О ней, о ее отношении к сексу… Просто наихудшее из возможных впечатление — он решил, что теперь, когда они ради благополучия Люси изображают примирение, она тем более даст ему требуемое.
Пенни скорчилась от смущения и досады. Прошлой ночью она искренне прощалась с Ником и любовью к нему. Но этот бесчувственный чурбан, видимо, не способен принять такое объяснение. Он просто отметил для себя, что его фактически уже бывшая жена не проявляет особого отвращения к перспективе снова лечь с ним в постель. Так почему же не посмотреть в глаза неприглядной правде: Ник теперь считает, что она не лучше проститутки…
Внезапно Пенни охватила нестерпимая злость на Ника, и она впервые почувствовала настоящее облегчение при мысли о том, что они скоро разведутся…
Когда машина ехала по подъездной аллее к дому Блейнов, Алан наконец-то опять заснул.
Пенни уже готова была оплакивать хваленое чувство времени своего сына. Алан кричал не переставая с той минуты, когда его вынули из уютной колыбельки в самолете. Он вопил, как пожарная машина, когда его несли через здание аэропорта. Изображая безутешное горе, он доставил своей матери столько хлопот, что о чем-то другом ей думать было некогда. Но теперь, когда наступила долгожданная тишина. Пенни безмерно обиделась на то, что ее и малыша заставили совершить это путешествие.
— Алан, наверное, и ночью не даст мне спать.
Ник приподнял бровь. В его взгляде читалось явное удовлетворение собой.
— Я выписал опытнейшую няню. Она уже ждет нас.
У Пенни вытянулось лицо от изумления.
— Следовало бы попросить ее встретить нас в аэропорту, тогда поездка сюда была бы намного спокойнее.
— Не верю собственным ушам. Ты…
Ник нахмурился.
— В чем дело?
— В чем дело? — недоверчиво переспросила Пенни, — Ты договорился с няней за моей спиной, к тому же считаешь, что она способна справиться с моим сыном лучше, чем я, и еще спрашиваешь, в чем дело?
Машина остановилась перед фасадом здания. Ник вяло поднял руку, намереваясь погладить Пенни по щеке.
— Ты неправильно меня поняла, мой ангел.
— Черта с два! — сердито выпалила она. — Это ты виноват в том, что мой сын испытывает стресс,
— Если не будешь говорить тише, он опять проснется, — холодно предупредил ее Ник как раз в тот момент, когда пассажирская дверца с тихим щелчком распахнулась.
— Кто настоял на том, чтобы лететь на ночь глядя? — не вняв предостережению, продолжала наседать Пенни. — Еще бы Алану не быть капризным! Все, что ему нужно, — это дом и его удобная кроватка…
— Для здания, которое может развалиться в любой момент, «дом» не самое подходящее название. Пенни с неприязнью взглянула на Ника.
— Прошлой ночью ты и вполовину не был таким разборчивым!
Тем временем Ник заметил, что пассажирская дверца открыта, и нахмурился, черты лица обрели привычную замкнутость. Шофера не было видно. Вероятно, он решил, что пренебречь обязанностями намного тактичнее, нежели присутствовать при громогласной ссоре счастливой воссоединившейся пары.
