— Школьница… — Прекрасное лицо Джордан кривила болезненная гримаса. — Мужчины, падкие на школьниц, отвратительны, не так ли? Но Пенни просто напрашивается. Эти большие щенячьи глаза смотрят на тебя, как на бога. Как ты можешь это терпеть?
На удивление легко.
Отвлеченный от этого воспоминания видом Пенни, поднявшей руки, чтобы встряхнуть влажные волосы, Ник замер. Майка туго обтянула маленькие груди, круглые и крепкие, как яблоки. Не тебе меня приручить, сказала она ему. Хитро! Ярость, которую он сдерживал два с половиной дня, разгорелась с новой силой. Пенни выставила себя на торги — что ж, он покупает! Почему бы и нет? Он быстро и без труда избавится от наваждения и пресытится ею задолго до конца лета. Ни одной женщине не удавалось удержать его дольше двух месяцев… А у этой, в безразмерной майке с розовыми кроликами, шансов намного меньше, чем у остальных.
Тишина звенела в ушах Пенни. Ее руки покрыла гусиная кожа, когда она легла на диван, мечтая только об одном, — чтобы Ник погасил свет. Тогда она сможет ненавидеть себя без свидетелей. Тупая боль в низу живота и чувствительность напряженных грудей были источником ужасных страданий. Пенни не решалась даже посмотреть в сторону Ника, поскольку ее желание достигло такого предела, что он наверняка заметил бы это. Ничто не ускользает от его внимания. Он читает ее как открытую книгу, и особенно тогда, когда ей меньше всего хочется быть прочитанной.
— Ну ладно, а теперь, когда ты удостоила меня чести видеть товар лицом, я хочу, чтобы ты сняла майку. И забудь о диване. Я предпочитаю, чтобы остаток ночи ты провела со мной в постели, — с холодным цинизмом процедил Ник.
Не веря собственным ушам, Пенни очень медленно приподняла голову и попыталась разглядеть лицо Ника.
— П-прости? — беспомощно пролепетала она. Ник рывком поднялся с подушек.
— Не смей играть со мной, — предупредил он вполголоса, но очень убедительно. — Я не в настроении заниматься тем, что ты ласково называешь словесной прелюдией!
Пенни резко села, потянув на себя покрывало. В круге света от лампы, освещавшей огромную кровать, отчетливо видны были его жесткое, невероятной красоты лицо, напряженные мускулы широкой, загорелой груди. Он был пугающе прекрасен. И зол. Пенни просто кожей чувствовала его злость. Но почему он так злится? Чем она провинилась?
— Похоже, у тебя сложилось впечатление, что я провоцирую тебя, — покраснев, прошептала Пенни. Ее негодование на Ника подогревалось еще и тем, что она боялась выдать себя. — Но я не делала этого, честное слово… по крайней мере, сознательно…
— Тебя так же влечет ко мне, как и меня… к тебе, мой ангел, — нетерпеливо, с придыханием прервал ее Ник.
Пенни опустила глаза, не выдержав его проницательного, вызывающего взгляда.
— Ты очень прямолинеен, тебе не кажется? Можно мне в свою очередь воспользоваться аналогией? Если бы я ела столько шоколаду, сколько мне хочется, то моя одежда скоро стала бы мне мала. Поэтому я себя контролирую, не желая без конца перешивать платья…
— О Боже, дай мне сил! — едва слышно прорычал Ник.
— Все именно так, желаешь ты это понять или нет, — настаивала Пенни, теребя пальцами край покрывала и не гладя на Ника, чтобы не потерять мысль. — Минувшей ночью нам следовало бы распрощаться с прошлым…
Ник громко застонал.
— Ты — это слишком много шоколаду, ты вреден для меня. А я не хочу соблазняться тем, что для меня вредно… и для тебя тоже.
Ник выпрыгнул из постели. Пока он преодолевал разделявшее их расстояние, Пенни сидела опустив голову и говорила все быстрее и быстрее.
— Я могла бы разозлиться на то, в какую форму ты облек приглашение разделить с тобой постель… Но я понимаю, что ты раздражен… Я, видимо, до сих пор кажусь тебе привлекательной. А может быть, ты устал или просто не привык просить у всех тех женщин, которые вешались тебе на шею… Что ты делаешь? — завопила она в изумлении. Ник обхватил руками ее талию и поднял Пенни в воздух.
— Я не вреден для тебя. Возможно, я самый полезный из всех мужчин, с которыми ты делила постель. Буду ли я столь же полезным, когда кончится это лето, не моя забота. Думай обо мне как шоколадоголик, целиком отдавшийся своей страсти! Будь неистовой! — хрипло настаивал он.
Пенни вспомнила, как хотела видеть его на коленях, изнемогающим от желания. Теперь же собственные ноги болтались в добрых полутора футах от пола. Нельзя сказать, чтобы он ее умолял, однако был весьма близок к этому. И было что-то в его изумительных черных глазах, от чего на Пенни нахлынуло желание приникнуть к нему, и…
Как только Ник заметил знакомый затуманившийся взгляд, на его лице вспыхнула улыбка удовлетворения.
— Побалуй себя мною, мой ангел, — пробор мотал он, и все нервные окончания в теле Пенни словно запели.
— Я не могу… Не должна!
Ник опустил ее на свою постель с такой трепетной, нежной заботливостью, какой ей не приходилось видеть после той первой их ночи. Все мысли куда-то улетучились, и Пенни почти потеряла чувство реальности.
Ник посмотрел на нее горящим, страстным взглядом, и его красивое загорелое лицо вдруг посерьезнело.
— Разумеется, я буду заботиться о тебе и ребенке столько, сколько потребуется.
— Заботиться обо мне?
Реальность отступала все быстрее. Пенни дрожала, ее сердце неслось вскачь, и она чувствовала удивительный, знакомый аромат, исходивший от Ника.
— Конечно… Я также думаю подыскать тебе дом здесь, поблизости, — с чувственной хрипотцой шептал в ее полуоткрытые губы Ник. Пенни смутно понимала, что он говорит что-то необычайно важное. Дом здесь? Боже, неужели он… попросит ее остаться в доме Блейнов? О чем же еще он может говорить?
Волна чистой радости захлестнула Пенни, и от этой радости у нее окончательно спутались псе мысли. Пальцы, скользнув по великолепным черным волосам, обхватили голову Ника.
— Тебе, наверное, это понравилось бы, — предположил он, наклоняя голову и легко, но с большой чувственностью касаясь ее губ.
Понравилось бы? Конечно! Голод, который он выразил одним поцелуем, раздул в ней настоящий пожар. Она страстно поцеловала его в ответ и с восторгом позволила своим ладоням скользнуть к могучим плечам Ника. «Мой! Мой! Мой!» — хотелось ей кричать во весь голос.
Ник откинулся на подушки, в его темных, проницательных глазах промелькнула тень замешательства.
— Что случилось?
— Ничего… Совершенно ничего!
Пенни немного стесняла эта роскошная обстановка спальни, это яркое освещение, так как она знала, насколько искушен Ник. Она ужасно боялась сделать что-нибудь не так и все испортить. Ведь секс, должно быть, жизненно важен для Ника, если всего одна ночь с ней заставила его просить превратить их мнимое примирение в настоящее.
— Пенни… — Он коснулся ее низко склоненной головы. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу сделать тебя счастливой…
— О, я уже на вершине блаженства, потому что…
«Просто обожаю тебя» — но она вовремя проглотила эти слова: нельзя слишком откровенно проявлять свои чувства. Одному Богу известно, как далеко ее это завело в прошлый раз!
— Тебе необходим кто-то вроде меня.
Запустив пальцы в ее волосы, Ник покрыл лицо Пенни поцелуями.
Намереваясь удостовериться, что необходима ему еще больше. Пенни робкой рукой скользнула вниз, по его упругому животу, и изумилась тому, как сразу напряглись его мышцы и как резко он выдохнул.
