но несколько смягчилось, когда она вспомнила веселое, заговорщицкое лицо Гайнор и то, как Гиль не дал сестру в обиду.
- Ладно, - капитулировала она. - Но с вашей стороны это в высшей мере нечестно. Я одета бог знает как. Ой! Я даже не прикасалась сегодня к косметике.
- Вы позаимствуете мою косметику, а что до нарядов, то все, что на вас, вам очень идет, - заявила Гайнор. Сама она была в том самом свитере, который подарила ей Корделия. Он шел ей, подчеркивая нежно-розовый цвет ее кожи.
- Пошли, - непринужденно распорядился Гиль. - На мой взгляд, вы выглядите просто отлично, но если уж вам так хочется, можете проделать свои манипуляции с лицом, а затем мы встретимся в столовой.
Он повернулся, помахал им рукой и скрылся за дверьми дома вместе с собаками, послушно следовавшими за ним. Как это получается у Гиля так быстро приваживать животных, подивилась Корделия. Каким образом без всякого видимого усилия он добивается от них преданности и повиновения?
- Простите меня, но я не смогла противиться искушению, - призналась Гайнор, когда они с Корделией вошли в ее спальню, и Корделия приступила к косметическому ритуалу. - Я сама очень хотела видеть вас здесь, потому что мы с вами подружились, и еще я знаю, что это совершенно выведет Алису из себя. Вы можете считать меня злюкой, но, что поделаешь, это доставит мне удовольствие.
- А почему мое присутствие не по нраву Алисе? - спросила Корделия, нахмурившись, тогда как Гайнор при этих словах захихикала.
- Потому что она считает, что вы влюблены в Гиля, и опасается, что чувство может быть взаимным, - заявила она спокойным голосом, как будто речь шла о пустячке.
- Но это чепуха! - резко ответила Корделия, надеясь, что ее слова прозвучат убедительно.
- Да вы не огорчайтесь, не вы одна, - невозмутимо продолжала Гайнор. - В Гиле есть что-то такое, что производит на женщин неотразимое впечатление. Но и он ведь не просто так придумал всю эту механику для заманивания вас в Морнингтон Холл.
- Просто он любит добиваться своего и оскорбляется, если ему в чем-либо отказывают, - возразила Корделия. - И уверяю вас, не питаю я к нему каких-то особенных чувств.
- А он к вам?
Девчонка становилась чересчур навязчивой, подумала Корделия. - У меня хватает проблем с собственным бизнесом и крутить романы нет времени, обрезала она, надеясь, что этим положит конец неприятному разговору.
Как и уверяла Гайнор, обширная трапезная была полна гостей. Часть их, не найдя себе места, разместилась за столом в гостиной. Ни с кем из них Корделия не была знакома, однако узнала несколько лиц, чьи фотографии появлялись в местной газете. Здесь собрались сливки общества - те, кто владели землями, охотились с гончими и принимали участие в охотничьих балах, мужчины в твидовых пиджаках, чьи жены занимались благотворительностью, сыновья посещали лучшие школы, а дочери завершали образование во Франции.
Гиль взял Корделию за руку, протянул ей бокал и, наскоро представив ее окружающим, провел в трапезную, где стол ломился от блюд.
- Надеюсь, вы чувствуете себя естественно? - обратился он к ней не без иронии, и в ответ она ощерила зубы, что должно было означать улыбку.
- Я чувствую себя, как рыба, оставшаяся на песке после отлива! Я не знаю никого из этих людей. И, наверное, каждый из них недоумевает: 'Кто эта женщина, и что она делает среди нас?'
- Оставьте, ерунда все это, - сказал он нетерпеливо. - Я тоже не знаком со многими из них. Все это друзья Эвелин. Ну и что, люди как люди. Все они смеются, плачут, занимаются любовью, делают детей. - Его взгляд одновременно подбадривал и дразнил ее. - Если уж я смог к ним приспособиться, значит, это доступно любому. Я могу быть на них непохожим, но ничто не заставит меня ощутить свою неполноценность перед этой публикой.
Она бросила взгляд на стол, где громоздились жареные окорока, холодная индейка, ветчина, а на большом блюде лежал целый лосось, украшенный ломтиками огурца и красного перца.
- Но вас никто не заманивал сюда под ложным предлогом и против вашей воли, - возвратилась она к разговору.
- Неужели? - он ответил ей вопросом, в котором звучал мягкий вызов. Она сердито встряхнула своими золотистыми кудрями.
- Вы же знаете, что я имею в виду. Вам не следовало так бесстыдно обманывать меня.
- Но способ сработал, а? - не скрыл он мальчишеского азарта. - И потом, я уже предупреждал вас, что всегда добиваюсь того, чего захочу!
- Не правда, я так и не приехала к вам на Рождество, - напомнила она.
- Ну тогда я не стал настаивать. У вас были серьезные причины для того, чтобы побыть одной. И я уважил их. Согласитесь, что и вчера я мог подбить Гайнор на этот трюк - и вы бы приехали, как миленькая. Благородство вашей натуры не позволило бы вам отказать сестре.
Он, не смутившись, выдержал ее разгневанный взгляд. Да и она не могла не признать силу его доводов. Ведь она твердо и в самой категорической форме отказалась посетить Морнингтон Холл - и вот она здесь, значит, он настоял на своем. Конечно, если бы Гайнор позвонила ей вчера, она бы приехала.
- Неужели ваша совесть не грызет вас за то, что вы сыграли на 'благородстве' моей натуры? - вновь перешла она в нападение.
- Ничуть! Когда я чего-то добиваюсь, я пускаю в ход любое средство, которое окажется под рукой.
Вдруг она ощутила покорность, которая разлилась по всему ее телу и не давала отойти от него, как бы ей этого ни хотелось. Она снова ощущала над собой его власть, и ее душу посетило знакомое противоречие, впервые настигшее ее в Ла Веге, а теперь - в который раз! - испытываемое здесь. Две непримиримые, яростно воюющие силы сделали ее полем боя: одна хотела дать ему отпор, другая умоляла отдаться ему во власть.
- Боже, что же это со мной творится? - жалобно сказала она.
- Я объясню вам. Вы боретесь с поднимающимся приливом, - ответил он. Дайте мне знать, когда вы наконец поймете всю бесполезность этой борьбы.
Она была не в силах продолжать разговор. Поэтому она просто повернулась и, решившись бежать, стала вежливо, но настойчиво прокладывать себе дорогу через толпу оживленно разговаривающих гостей. Но, выходя из зала, ошиблась дверью и оказалась в оранжерее, наполненной деревьями в кадках, терракотовыми горшками с цветущими растениями, папоротниками и прочей зеленью. Здесь же стояло несколько диванов и кресел.
Приглушенный, хриплый смешок, донесшийся к ней из зарослей, дал ей понять, что здесь кто-то есть, и лишь затем она узнала голос Алисы. - Не валяйте дурака, Себастьян, - говорила та, - я уже сказала, что не пойду с вами на новогодний бал.
- Но вы же обещали! - голос молодого человека был полон горечи и разочарования. - Право, Алиса, это нечестно!
- Ничего я вам не обещала, - огрызнулась Алиса. - Так или иначе все решено. Я иду на бал с моим кузеном Гилем.
Услышав это, Корделия собралась немедленно исчезнуть из оранжереи, но в этот момент на нее едва не наскочил разъяренный Себастьян, что-то негодующе бормотавший.
Вслед за тем из-за пальмы появилась серебристо-белая головка Алисы, а затем и вся она, изящная и тонкая, в безупречном бархатном костюме, предстала перед Корделией.
- А, это всего лишь вы, Корделия, - сказала она, небрежно пожав плечами. Думаю, вы кое-что слышали, но мне все равно. Эти юнцы так надоедливы. Нет уж, я предпочитаю зрелых мужчин и думаю, вы со мной согласны.
Намек на сообщничество, прозвучавший в ее реплике, натянул и без того взвинченные нервы Корделии.
- У меня нет досужего времени размышлять над подобными вещами, - ответила она подчеркнуто холодно.
- Подразумевается, что у меня оно есть? - улыбка Алисы была злой. - Что же, таковы прелести жизни светского мотылька.
