— Сыктывкар, мама…
— Yes, when we came there, it's turned out that boy has a sister. [Да, когда мы приехали туда, оказалось, что у мальчика есть сестра. ] Of course, ми не могли ее оставлять. Так, Ванья? Мы не можем оставлять твой систер, ты спасать ее на пожар. You see, my dear, he is a hero. Their parents died being drunk and sleeping in fair, but ho hangs his sister and jumped from the second floor. Real hero! Forty percents of his body burned. So we took both of them. But that's okay. We have so much love in our house — it will be enough for all. [Видите, дорогая, какой он герой! Их родители спьяну учинили пожар и погибли, а он обнял сестренку и спрыгнул со второго этажа! Настоящий герой! У него сожжено сорок процентов тела! Так что мы взяли их обоих. Но это о'кей. В нашем доме столько любви — хватит на всех!] — И, обняв левой рукой мальчика, а правой спящую девочку, американка повторила для них по-русски: — Мы иметь в наш дом стоко любов — хватит для всех!.. — И девице в очках: — Welcome to our Shining Creek ranch! Монтана is a paradise!
Девица в очках повернулась к своей соседке:
— И вот так каждый раз! Сколько я летаю, каждые два месяца, постоянно они тащат в Америку наших детей! Причем многие специально выбирают уродов — вон там, впереди, еще одна сидит. С дистрофиком. Ему 15 месяцев, а весит пять килограмм. И ведь бабки за них платят — 30 тысяч баксов за ребенка! Ну? Больные на всю голову!
Николай из-под козырька бейсболки еще раз посмотрел на мальчика. Изо всей этой англо-русской мешанины он понял главное: американцы взяли этого пацана из Сыктывкарского детдома и везут на свое ранчо в Монтану…
Николай закрыл глаза. Нет, этот пацан не похож ни на него, ни на Юрку Монтану. Но…
Чиркнув колесами по посадочной полосе, «боинг» компании «Delta» катил к аэровокзалу.
У выхода с эскалатора толстая негритянка в синей униформе делила ручей пассажиров — граждан США к правым будкам паспортного контроля, а туристов — к левым.
— Visitor? This way…
Николай, проходя со своей дорожной сумкой налево, посмотрел вслед пацану и его сестренке, которые ушли направо со свои ми новыми родителям и.
В будке паспортного контроля черная пограничница стала придирчиво рассматривать его паспорт и визу, но спросила вежливо:
— How long you are going to stay in US? Where are you going to live? [Как долго вы собираетесь пробыть в Соединенных Штатах? Где собираетесь жить?]
Николай заученно отвечал по-русски:
— Я прилетел на пластическую операцию. Мой доктор Семен Шапиро, его телефон…
Пограничника нахмурилась: — English! It's United States not your Russia! [Английский! Это Соединенные Штаты, а не ваша Россия!]
Николай достал из кармана пиджака листок бумаги и протянул ей.
— Йес, инглиш.
Она взяла листок, прочла вслух:
— «I came to USA for plastic surgery…» — Глянула на Николая и снова в бумагу: — «My doctor is Sam Shapiro Jr. His telephone number is (212) 423-97-99. I have one thousand dollars cash and VISA credit card to pay for surgery. I will stay with my friend at his house on Brighton beach. Thank you!» ['…У меня тысяча долларов наличными и кредитная карта «Виза». Я остановлюсь в доме моих друзей на Брайтон-Бич. Спасибо'] — И опять подняла глаза на Николая: — H-mm… Why you need that surgery? I like your scar. [Зачем тебе эта операция? Мне нравится твой шрам.]
Шлепнув печать в паспорт, протянула его Николаю и — с белозубой улыбкой:
— Okay! Welcome to America, Mister Umansky!
Николай невольно улыбнулся:
— Спасибо, 'белоснежка'
— What?
— Сенкю.
— Good luck!
Пройдя мимо этой «белоснежки», Николай не удержался и оглянулся на нее еще раз.
Чемодана у него не было, и вслед за другими пассажирами налегке он направился к выходу. Но таможенник ткнул пальцем в его дорожную сумку:
— Open your bag.
Николай открыл сумку.
Таможенник заглянул в нее.
В сумке лежали два свитера, дождевик, спортивные шаровары, пара запасных трусов и потертый карманный русско-английский словарь. Таможенник взял в руки словарь, бегло пролистнул его, увидел, что какие-то страницы в нем загнуты, а некоторые слова аккуратно подчеркнутыми, протянув Николаю словарь, повторил, слова «Белоснежки»:
— Welcome, Mister Umansky!
Николай вышел из зала досмотра и оказался перед широкой стальной стеной, которая медленно раздвинулась, впуская наконец-то его в Америку.
Он шагнул вперед с тем ознобом в животе и груди, с каким идут на первое свидание и на первое убийство.
Однако за дверью оказалась не Америка, а толпа русских эмигрантов, которые держали над головами картонные таблички с русскими надписями «ИНТУРИСТ», «Роза, с приездом!», «ПРИВЕТ УРАЛУ!» и громко звали своих новоприбывших родственников и друзей:
— Гарик, мы здесь!
— Саша, сюда!
Николай остановился в растерянности.
Но тут от толпы отделился плечистый сорокапятилетний испанец с табличкой «Уманский/Umansky», шагнул к Николаю.
Николай протянул ему руку:
— Николай Уманский.
Но тот, нахмурившись, открыто уставился ему в лицо, на шрам.
— А больше они никого не могли прислать?
На лице Николая обозначились желваки, но он продолжал стоять с протянутой для рукопожатия рукой.
— Родригес, — недовольно пожал ее испанец. — Let's go!
И двинулся к выходу из аэровокзала.
Николай последовал за ним, глядя на короткую, но мощную шею Родригеса.
Они вышли из аэровокзала, прошли к автостоянке, забитой машинами. Сев за баранку спортивного «бьюика» с откидным верхом, Родригес требовательно протянул Николаю правую ладонь:
— Документы! Всё из карманов!
— Зачем? — удивился Николай.
— Без вопросов! Или тут же полетишь назад! Ну!
Только теперь Николай уловил в русском произношении этого испанца какой-то нерусский акцент.
Поколебавшись, он нехотя отдал Родригесу паспорт, авиабилет, кредитную карточку и деньги.
— Это все? Точно? — Родригес положил его вещи в пластиковый пакет.
Николай, порывшись в карманах, выгреб несколько смятых русских сторублевок.
