Думы!
— Тем более пошел на хер, убийца!
— Кто убийца? Я?! Вы слышали? — обратился рыжий к окружающим. — Вы свидетели! Он нанес оскорбление депутату Думы! Я сейчас вызову прокурора!
— Это я сейчас вызову прокурора, — стягивая с себя резиновый скафандр, Брух приказал своему секретарю-телохранителю: — Набери генерального, 292-88-69. — Потом, взяв трубку «Моторолы», сказал в нее: — Юрий Ильич, это Брух. Только что из канализационного коллектора Государственной Думы извлечен труп мужчины, мужа моей сотрудницы. Я не криминалист, но, по-моему, депутаты Думы уже стали спускать своих политических противников просто в канализацию! Что? Я не знаю, кто убийца, но Думу я вынужден на недельку закрыть. Да, может, я и не имею на это права, но выхода нет, Юрий Ильич, нужно ее от дерьма очистить. Нет, я не в политическом смысле, я в прямом. Да, труп там пока один, но канализация буквально забита гондонами! Какими гондонами? Использованными, конечно. Так что теперь хотя бы ясно, чем они там занимаются…
В это время черный «кадиллак» Маршала Сос Кор Цынья вихрем промчался мимо заградительных барьеров и с визгом тормозов остановился рядом с Брухом. Маршал вышел из кабины и, плохо сдерживая бешенство, сказал:
— Та-ак! Опять ты? То коллектор кремлевской связи перебил, то канализацию в Думе! Сядешь на червонец, бля! Сам посажу!
— Спасибо, — сказал Брух. — Хоть там отдохну от вашего дерьма.
Маршал, озадаченный его дерзостью, показал на труп:
— Это кто?
— Костя Каневский, муж моей сотрудницы и парикмахер в Думе. Кто-то в Думе сбросил его в канализацию, а он, видите, здоровый парень — коллектор закупорил…
— А ты тут при чем? — снова взъярился маршал. — Ты кто? Говночист или строитель? Зачем ты полез в это дерьмо?
— А у ваших ассенизаторов никакой техники нет. Если б не я, тут бы сейчас по колено говна было. Но у меня к вам действительно дело есть, Сос Корыч. Это хорошо, что вы приехали. — Брух фамильярно взял маршала под руку, отвел в сторону метров на пятнадцать и сказал только ему одному, показывая вниз, под мостовую Охотного ряда: — Что у вас тут?
— Где? — не понял маршал.
— Тут, внизу, на глубине тридцати метров?
— Ничего. А в чем дело?
— Вы уверены? Никаких секретных объектов?
— Да нет! А в чем дело?
Брух сунул руку в карман и извлек из него маленький черный пистолет. — Ты что?! С ума сошел? — отшатнулся Сос Кор Цынь.
— Да не бойтесь… — усмехнулся Брух. — Это не мой.
— А чей?
— Смотрите.
Маршал взял пистолет, посмотрел на рукоятку, инкрустированную перламутром. На перламутре было четко выгравировано:
Иосиф Сталин
Маршал изумленно посмотрел на Бруха:
— Ты где взял? В Кремле?
— Тсс! — сказал Брух и пальцем показал вниз.
Тем временем «линкольн» Бруха, вырвавшись из автомобильной пробки, мчался по осевой полосе вверх по Тверской. В машине, на заднем сиденье билась в истерике Александра, кричала Винсенту и Робину по- русски и по-английски:
— Они все убийцы! Все! Зачем вы сюда приехали?! Они и вас убьют! Тут все убийцы! Думаете денег тут заработать? They'll fuck you up, они вас употребят, выебут, вытрут об вас ноги и дальше пойдут!
Шофер с каменным лицом вел машину, а Винсент и Робин, сидя по обе стороны Александры, пытались успокоить ее.
— Come on, Sacha! — беспомощно твердил Винсент. — Baby, cool down, please! He будь плакать…
В его голосе были странные для него самого ноты бессилия и сочувствия.
А Робин пытался взять Александру за руки, но она вырывалась, рвала с себя куртку, ботинки, свитер и кричала:
— Я не могу! Я не хочу их одежду! Это все кровь! Они все убийцы! Все! Бегите отсюда! Бегите из этой страны! Она проклята!
— Да ебните вы ее чем-нибудь! — не выдержал все-таки шофер, въехав во двор и останавливаясь у подъезда, в котором жили Винсент и Робин. — Или водки ей дайте!
А когда Робин и Винсент все-таки исхитрились завести Александру в лифт и поднялись в свою квартиру, они с изумлением обнаружили в ней Юрия Болотникова.
— You? — растерянно захлопал глазами Винсент. — How you got here? (Ты? Как ты сюда попал?)
— Это не имеет значения, — спокойно сказал ему Болотников, сидя перед телевизором с бокалом бренди в руках. — Мы с вами через час вылетаем в Лос-Анджелес. Собирайтесь.
— Зачем? — спросил Винсент. — За вашими ебаными избирательными гуру. Как вы обещали нашему президенту.
Винсент растерянно оглянулся на Робина, который в это время усадил Александру на кухне и налил ей стакан водки.
Она сидела над этой водкой такая беззащитная, такая открытая… Впервые за все время пребывания Винсента в России ему вдруг совершенно расхотелось уезжать отсюда.
26
Стальная клеть опустила Бруха и маршала Сос Кор Цынья в шахту под Манежной площадью. На них были каски, резиновые сапоги и брезентовые куртки. Освещая себе путь шахтерскими лампочками — «коногонками», они пошли вдоль тусклых рельсов по наклонному, мокрому и грязному туннелю. Навстречу им попался рабочий с автоматом «ППШ» в руках.
— А ну назад, твою мать! — жестко приказал ему Брух. — Положить все на место! Бегом, бля!
Рабочий смущенно бросился бегом обратно.
— Это новый туннель, — на ходу рассказывал Брух. — Мы его бьем для канализационного коллектора Манежного комплекса. На такой глубине под Москвой еще никто не работал. То есть это мы раньше так думали. А теперь… Смотрите!
Он остановился у жесткого выступа породы — огромного камня со словно вмурованной в него человеческой челюстью. Брух посветил на него фонариком и сказал:
— Наверное, это первый житель Москвы. Я хотел выдрать этот камень и подарить мэру города, но меня отговорили, сказали, что он обидится. А вот здесь… — Брух двинулся дальше, к отвалу свежей породы, на которой лежали брошенные рабочими респираторы. — Здесь мои рабочие наткнулись на бетонную стену. Проверили по картам городских коммуникаций — ничего тут нет. Спросили у ФСБ, ФАПСИ — может, это их стена? Тоже нет. Стали бурить — метр, второй — сплошной бетон. Шесть метров! Но когда пробились… Смотрите!
С этими словами он откинул брезентовый полог, перекрывающий туннель, и они оказались перед лестницей-времянкой, спускающейся в огромный подземный бункер. Маршал в изумлении остановился: это, без сомнения, был запасной бункер ставки Сталина — здесь все было так, как в кремлевском кабинете Сталина и в фильмах о нем. Такая же, как в сороковых годах, мебель. Стены отделаны карельской березой. Жесткий ковер на полу. Портрет вождя над его же письменным столом. Стул с плоской подушкой, которую Сталин подкладывал под себя, чтобы выглядеть выше ростом. Зеленая малахитовая пепельница. Папиросы «Герцеговина Флор». Пустой графин для воды. Жесткий диван-топчан. Маленький маршальский китель Сталина на деревянной вешалке. Небольшой столик секретаря с пишущей машинкой «Ундервуд» и стопками бумаги и копирки. Рядом на тумбочке — три противогаза и три фонарика — «жучка». Два книжных шкафа со стеклянными дверцами, запертыми навесными замками, а за стеклом — полное собрание сочинений Маркса,
