с волчьим лицом, который проверял мой чемодан, коллекционирует мои книги и подложил мне письмо от генерала Быкова.
— Я могу сойти вниз? — спросил я у помощника капитана. — Только на минуту.
Я сбежал по мокрым ступеням косого трапа и остановился на деревянном пирсе.
Аня шла ко мне, близоруко щурясь своими шальными зелеными глазами, в мокром от дождя желтом платье и с какими-то мокрыми цветами в руках. Она была точно такой, как двадцать четыре года назад.
Эпилог
Я свернул со 128-й дороги в Салем, проехал мимо старого краснокирпичного Музея салемских ведьм, миновал Smart-маркет, где всего две недели назад, перед поездкой в Россию, покупал кукурузные, овсяные и пр. хлопья, сухофрукты, быстрорастворимый завтрак и «Pepta-Bismol». А еще через пару минут я уже был на тихой Alendale Road, среди одинаковых домиков, в одном из которых живут теперь моя бывшая жена и дочка. На их двери не оказалось звонка, я постучал, и дверь открыл лысый мужчина лет пятидесяти, в джинсах и в кухонном переднике. В его левой руке был поднос с чашкой черного кофе, гренками и виноградом. Я смутился:
— Excuse me. Извините. Здесь живет мисс Плоткин? — Да, да, — ответил он по-русски, но с сильным американским акцентом. — Заходите. Вы Вадим, я знаю. Вы хотите видать Ханночку… — Да, — сказал я, входя. — А где она?
— Только говорите тише, — сказал он. — Лиза работает. Я сейчас приду. Одну секунду!
И он бесшумной походкой пошел из гостиной в спальню, неся на руках поднос с завтраком, а на лице — выражение счастья. Лиза работает?!! — изумился я про себя, а лысый тем временем осторожно приоткрыл дверь в спальню и сказал:
— Дорогая, твой завтрак…
И через эту щель я увидел Лизу. Она сидела спиной к двери, за бывшей моей IBM Typewriter, жадно курила и быстро, вдохновенно стучала по клавишам. А вокруг нее — на полу, на кресле, на незастеленной кровати — были разбросаны листы бумаги. Точно так, как они всегда были разбросаны у меня, пока я не перешел на Compaq.
— Подожди, дорогой, не мешай, — сказала она через плечо этому лысому. — Поставь где-нибудь…
Он тихо закрыл дверь, а я спросил изумленно:
— Что она делает?
— Лиза очень талантливая! Она пишет книгу, — ответил он с благоговейным выражением в голосе и в глазах. — Она уже подписала контракт с издательством через вашего агента!
— Лиза?! Книгу?! О чем?
— Она называется «Секрет семейного счастья». Это будет бестселлер! Вы послушайте только эпиграф! — и, подхватив со стола книгу PROPHET by Kahlil Giman, стал читать:
Любите друг друга, но не костенейте в любви. Пусть любовь будет морским проливом между берегами ваших душ. Чувствуйте чаши друг друга, но не пейте из одной чаши.
Делите хлеб друг с другом, ноне кусайте от одной буханки. Пойте и танцуйте вместе, Но позвольте друг другу быть в одиночестве, Держите ваши сердца врозь, Как одинокие струны лютни, которые настроены на один мотив.
Потому что только рука Жизни может вмещать ваши сердца.
Будьте вместе, но не вплотную друг к другу: Так колонны храма стоят врозь, Так кипарисы не растут в тени друг друга…
Я ушел не дослушав. Я нашел свою дочку рядом с домом, и она с криком «Папочка!!!» бросилась мне на руки, а потом повела меня на детскую площадку, на качели. И там, раскачиваясь, сказала мне:
— А я сочинила про тебя историю. Ты хочешь послушать?
— Хочу, дочка, — сказал я, изумляясь тому, как сильно она повзрослела за эти десять дней.
А Хана сказала:
— Однажды жил папа, и у него была дочка. Она была принцессой. И она всегда любила, чтобы он приезжал к ней из Нью-Йорка. И тогда она пела ему песню. — И вдруг запела негромким голоском: Нет в мире другого такого, как ты… Ни у кого нет такой улыбки, как у тебя… Ни у кого, ни у кого Нет твоего лица, Ни у кого нет твоего подбородка, Ни у кого, ни у кого…
Качели остановились, а она продолжала тянуть своим тонким голоском:
— Ни у кого…
Я протянул ей руку, и она дала мне свою маленькую белую ладошку. Я открыл эту ладошку и увидел, что это и есть ладонь Бога.
