А больше кандидатов на похищение, умеющих и любящих это делать, не оставалось.
Может быть, появилась конкурирующая группа, и они украли Славу, чтобы отнять доллары и фунты у группы Эдуарда Дмитриевича? Нет, пожалуй, этот вариант слишком сложный. Обычно в жизни все происходит гораздо проще.
И вывод очень прост – Славу убили, чтобы не путался под ногами.
Конечно, можно твердить, что Слава нужен бандитам, что они заинтересованы во всеобщем спокойствии. Но если Слава пригрозил им, что пойдет в полицию, нужда в нем сводится к минимуму. Документы подписаны. Алла имеет право распоряжаться счетом Славы и может снять с него некую значительную сумму. Казалось бы, такая операция потребует нескольких дней и массы документов, но в первые же дни, сняв деньги с закрытых счетов и продав акции, Слава скопил на своем счете около миллиона фунтов. И их-то Алла может взять.
Но в таком случае бандиты тоже связаны по рукам и ногам до понедельника. Ведь банк закрыт.
Им надо протянуть еще один день.
А если они решили убрать Славу, то куда же можно было спрятать его тело? Завернутое в простыню…
И тут Лидочка поняла, почему она не может уговорить себя, что Слава жив и где-то скрывается.
Ведь простыня нужна только мертвецу. Зачем беглецу брать с собой простыню и подушку? Чтобы спать на свежем воздухе? Нет. Чтобы завернуть в простыню тело. А подушка? Подушка испачкана кровью! Может так быть? И простыня, простыня тоже!
Тогда они прячут простыню или заворачивают в нее тело Славы. Ночью грузят в машину… Она слышала машину ночью? Вроде бы слышала. Они увозят тело куда-то за город, вернее всего, сбрасывают в воду, чтобы его не нашли несколько дней, а тогда они исчезнут без следа.
Нет, тела ей не найти.
Лидочка услышала, что в дверь стучат.
Она выключила воду.
– Кто там?
– Тетя Лида, – сказала из-за двери Иришка, – вы уже полчаса под душем стоите.
– Извини, я задумалась. Я сейчас.
Иришка выглядела так, словно вовсе не ложилась.
Она не посмотрела на Лидочку, а прошла в ванную и сразу же там закрылась.
Лидочка приводила себя в порядок уже в спальне.
Она посмотрела на часы. И в самом деле половина девятого.
Где обитатели дома? Действие последнее: на сцену выходят…
Лидочка тихонько подошла к двери в комнату Аллы и прислушалась. Там царила тишина. Алла еще спала.
Лидочка спустилась вниз. За дверью Кошек гудели приглушенные голоса.
– Завтракать будете? – спросила Лидочка.
Наступила испуганная пауза. Потом Валентина выглянула и сказала:
– Хоть ты не пугай, Лидок! Как же так можно? И без тебя всю ночь глаз не сомкнули. Мало ли какой лихой человек на нас покусится?
– Вряд ли вам что-нибудь угрожало, – сказала Лидочка.
– А это ты брось, – сурово сказал Василий. – Нас тоже можно в плен взять за выкуп.
– И придется нашим деточкам дачу продавать, – подхватила Валентина.
И Лидочка поняла, что именно эту проблему Кошки обсуждали только что.
– Ну, я ставлю чайник, – сказала она.
– Сегодня воскресенье? – спросила Валентина.
– Воскресенье.
– Я тебе скажу, – произнесла Валентина вполголоса, – что мы в афтернун улетим. Поняла? Есть такой самолет – в два часа уезжаем, в три тридцать в Хитроу. Но учти, Лидок, никому ни слова – или они что-то еще придумают…
– А где Иришка? – спросил Василий. – Где дивчина?
– В ванной, – сказала Лидочка. – Ничего с ней не случилось.
«Надо будет поговорить со Слокамом, – думала она. – Эти бандиты Англии не знают. Поставьте себя на их место: ночь, незнакомая местность. Куда спрятать тело? Надо выяснить, какая речка или еще лучше тихое озеро есть неподалеку».
А впрочем, может быть, это пустые надежды. Может быть, они как профессионалы сначала выяснили, где можно спрятать тело, а ночью уже ехали, куда надо, не случайно.
– А чего Алла кричала? – спросила Валентина. – Мы ночью слыхали. Устрашились, ты не представляешь!
– Думаю, она испугалась чего-то, – ответила Лидочка. – Она была очень пьяной.
Вскоре спустилась Иришка.
– Все, – сказала она. – Я заставлю Снежану снова вызвать полицейских. Пусть с собаками приедут. Они к русским не хотят ехать, а если это английские граждане заявят, то они как миленькие будут искать.
– Это правильно, доченька, – согласилась Валентина. – А то к нам никакого уважения. Быстренько они забыли, какой могучий был Советский Союз!
– Империалисты, – поддержал жену Василий. – Одно слово!
– Ну что вы все чепуху несете! – воскликнула Иришка. – Какие империалисты? И не лезьте ко мне со своей овсянкой!
Она опередила события, потому что овсянку ей предложить не успели.
Не сказав больше ни слова, она умчалась из дома к Ричардсонам, где, очевидно, вместо овсянки давали на завтрак что-то еще. На прощание она крикнула:
– Если папа вдруг позвонит… Но настоящий папа, поняли? Скажите, что я у Ричардсонов.
Оставшиеся в столовой хлебали ложками кое-как сваренную овсянку.
– Англичане считают, – сказал Василий, – что это самая здоровая пища… Но я не разделяю.
Он отодвинул тарелку. Даже его могучего аппетита на такое блюдо не хватило.
– Приеду домой, – мечтательно сказал он, – сделаю яичню из сорока яиц, ну ей-богу!
Василий выжидающе смотрел на Лидочку, но та не возражала.
– А я все думаю, – сказала Валентина, задумчиво водя по тарелке ложкой. – Как мне жалко дивчинку! Ох как жалко!
Она запела, как плакальщица.
– Всю ночь она, бедная, глаз не сомкнула. Все ходила, ходила, бегала… Да и как уснешь, когда папочка, может, где-то рядом лежит бездыханный.
– Сегодня у нас воскресенье, – не дал сбить себя с темы Василий. – Люди в парикмахерскую ходят, на базар, а потом в кино собираются. А мы как заключенные. Надо ехать.
– Вы сегодня собирались? – спросила Лидочка.
– Вот именно, – ответила Валентина. – Но решаем, думаем – не хочется снова попадать в руки бандитов, чтобы нас, солидных пожилых людей, через весь Лондон тягали.
Лидочка поднялась из-за стола. Она тоже не смогла доесть овсянку.
Кошки уплыли к себе, собираться, снова собираться, снова бежать – листки, ветром гонимые… Зашуршали, загремели, зашептались в своей захламленной, набитой вещами и вещичками комнате. А Лидочка стояла у стола и чего-то ждала – сама не знала чего.
Она поняла, почему стоит. Она ждала, когда спустится Алла. Той пора было бы сойти вниз или хотя бы проснуться. Конечно, вчера она была смертельно пьяной, но за последнюю неделю Лидочка уже привыкла к тому, что независимо от степени опьянения лжехозяйка дома к девяти отправляется в душ.
Но воду никто не включал.
И от этого в доме было пусто.
А вдруг они уехали? Вдруг они поняли, что проиграли, и кинулись бежать? Я, как дура, стою здесь, жду чего-то, а они уже в Хитроу, проходят контроль – здесь проиграли, в другом месте выиграют.
Постепенно Лидочка убедила себя в том, что, кроме нее и Кошек, в доме никого нет.
